— Что люди или машины, — ответил я, — вспомни, что твориться, рано утром, летом, на улице? От чириканья воробьёв оглохнуть можно было, а теперь прислушайся! — мы замерли, вслушиваясь в тишину, пытаясь различить хоть какой-то признак жизни. На город будто опустили купол, тишина ощущалась, чуть ли не на физическом уровне.

— Что-то сыкотно мне, Андрюха. — Виктор тряхнул головой, почесал бровь и сказал: — Вот что, заканчивай высиживать свои яйца, отрывай задницу от седушки и потопали к тебе домой.

Последовав его совету, я торопливо вскочил на ноги и поспешил в сторону дома. Но, не пройдя и половины расстояния до моего жилища, мы наткнулись на труп женщины. Женщина, скорее всего даже девушка, была совсем молодая, лет двадцати пяти. Худенькая, невысокого роста, одетая в джинсы и замшевую курточку, она лежала на асфальте, глядя в радужное небо, и выглядела совсем живой. Казалась, она сейчас моргнёт, своими зелёными глазами, встанет с пыльного асфальта, отряхнувшись, поправит свои рыжие волосы и, улыбнувшись, пойдёт дальше, по своим делам.

Но чуда не случилось. Мёртвая девушка, всё так же, ярким пятном, лежала на сером асфальте тротуара.

— Похоже, то что меня чуть не убило, её не пощадило, — сказал я, глядя как Виктор пытается нащупать пульс у погибшей.

— Вопрос, — сказал Виктор, вставая и отряхивая колени спортивных штанов, — почему мы, два старых пердуна выжили, а она, совсем молодая — умерла?

— Ну, Вить, сложив два и два, пять не получишь. Мы же с тобой этот вопрос разобрали. У тебя и у меня, сколько энергии? Больше сотни. А сколько у такой пигалицы могло быть энергии в теле? Вот и не выдержала.

Виктор побледнел, посмотрел на меня затравленным взглядом и сказал:

— Дюха, это, что же получается, все старики и дети, того, вот так, он указал рукой на мёртвую девушку, — сейчас лежат? Все мертвы?

Я почувствовал, как в груди заворочался каменный валун, прижимая сердце к рёбрам. «Артёмка, как он там, а что с сыном?» — заметались мысли. В панике, принялся искать по карманам телефон. Вспомнил, что не стал его брать с собой на пробежку и оставил его в прихожей на тумбочке.

— Витька, — бросился я к другу, — дай телефон, позвонить надо, быстрей!

Виктор, молча, вытащил из кармана сотовый и так же молча, протянул мне. Трясущимися пальцами, с трудом, по памяти, набрал номер внука… В тревожном ожидании вслушивался в гудки. Не отвечает. Еще больше нервничая, набрал телефон сына. Еще минута ожидания, опять ни к чему не привела. Мне ни кто не ответил.

— Витя, — растерянно сказал я, — как же так, Артём, он не отвечает. И сын молчит. Надо что-то делать. — я нервно сжал трубку в кулаке. — У тебя же есть машина, надо срочно ехать к ним…

— Тихо, — прервал меня Виктор взмахом руки, — слышишь?

Я невольно прислушался, дальше по улице, терявшейся в золотисто-багровом тумане, послышался детский плач. Не сговариваясь, мы рванули на голос плачущего ребёнка. Виктор, как всегда опередил меня. Добежав до, склонившегося над очередной жертвой непонятного явления Виктора, я застал следующую картину. Мой товарищ, склонился над женщиной, одетой в цветастое платье и пытался нащупать, на её шее, пульс. Рядом с упавшей, сидела девочка, лет семи, одетая в джинсовый костюмчик, и рыдала, прижимая к груди безвольную руку матери.

Виктор, всё так же на корточках, переместился к девчушке и, погладив её по головке, сказал успокаивающем тоном:

— Ну, тихо, тихо моя хорошая. Жива твоя мамка. Просто она устала. Сейчас она встанет, и вы дальше пойдёте.

Будто услышав слова Виктора, женщина со стоном открыла глаза и попыталась встать. От увиденной картины, ребёнок ещё громче зарыдал и, оттолкнув, сидевшего рядом деда, принялась помогать матери. Глядя на эту картину, я потихоньку наливался злобой. Какой урод учинил всё это. Кому понадобилось вносить в наш, и так не спокойный мир, такие дикие вещи.

— Андрюха, помоги. — прервал моё самокопание Виктор. Вдвоем мы помогли женщине подняться и усадили её на скамейку.

— Как вы себя чувствуете? — уча̒стливо спросил Виктор.

— Всё, хорошо, — ответила женщина, доставая из сумочки носовой платок, — просто, как-то, неожиданно голова закружилась, и я упала. — прижав платок к разбитому носу она прогундосила, обращаясь к девочке:

— Всё хорошо, моя хорошая, всё хорошо. Мама просто запнулась и упала.

Ребёнок, глядя мокрыми глазами на мать, гладил её по коленке и продолжал всхлипывать, не обращая внимания на происходящее вокруг.

— Может вам скорую вызвать? — спросил я.

— Нет, нет спасибо, со мной всё хорошо. — ответила женщина.

— Давайте мы вас до дома проводим, — предложил Виктор, — а то неровен час вдруг снова плохо станет.

— Спасибо, — из-под платка ответила пострадавшая, — но мне уже хорошо. И мы с Лидочкой, сами доберёмся до дома.

С этими словами женщина поднялась с лавки и взяв девочку за руку зашагала в сторону восходящего солнца, всё так же прижимая к лицу носовой платок. Проводив, удаляющуюся парочку, взглядами, мы переглянулись и я, вздохнув, сказал:

— Надо вернуться к телу той несчастной и вызвать полицию. Не дело человека оставлять лежать на улице. — развернувшись, отправился назад, к найденному телу. Виктор последовал за мной, невнятно что-то бормоча себе под нос.

— Вить, давай все-таки смотаемся к моим родным. Сердце за них болит.

— Не надо ни куда ехать, — неожиданно ответил друг, — с ними всё в порядке.

— Объяснись! — вскинулся я.

— Исходных данных всё ещё мало, но выводы уже можно сделать. — он остановился перед трупом и достав телефон, принялся набирать номер полиции, попутно продолжая говорить.

— Мы с тобой встретили троих человек. И один из троих погиб. Думаю, причина, почему погибла эта девушка, и упала вторая — одна и та же. — он сбросил вызов, видимо на том конце ни кто не ответил. — Это голос в голове или последствия от его появления. У нас, с тобой, наблюдалась потеря сознания и сообщение об износе организма. Если проводить параллели, то у этой жертвы голоса, — он ткнул пальцем в труп, — какие-то внутренние болячки, из-за которых она не смогла выжить, так как, не хватило энергии.

Виктор снова набрал номер полиции. Послушав длинные гудки, он продолжил:

— Так как объём энергии определяется внутренними запасами, как жировыми, так и мышечными, то конкретно у этой девушки, шансов выжить не было.

— Всё это интересно, но почему нам ехать никуда не нужно? — спросил я.

— Я думаю, что с твоими всё в порядке, — он в задумчивости почесал бровь, — что твой сын, что внук, что золовка не страдают худобой, поэтому шанс выжить у них, очень большой. Причём, на детей, голос не повлиял совсем, или повлиял слабо. Тут еще анализировать нужно.

— Почему тогда мои не отвечают на звоноки? — спросил я.

— Ой, Дюха, не пыли, — отмахнулся Виктор, — причин тысячи. Просто попробуй позвонить еще раз. — с этими слова он протянул мне телефон.

От волнения пальцы промахивались по нарисованным кнопкам. С трудом набрав номер, прижал трубку к уху, с замиранием сердца ожидая ответа.

— Алло. — раздался долгожданный голос внука.

— Артёмка! — закричал я в трубку, едва не подпрыгивая от волнения. — Как там у вас дела, всё нормально?

— Деда! — закричал в ответ Артём. — Тут такая хрень творится, что просто пипец. Отец с маман с ума сходят, у меня тоже голоса в голове. Прямо компьютерная игра, а голос как гид по миру…

Дальше внук начал вываливать на меня новости, о том, что сосед, дядя Федя, с утра ломился к ним в дверь, а потом, когда ему открыли, упал на пороге и умер. Что полицию вызвать не смогли, а скорая не отвечала… Весь этот информационный поток был выплеснут на меня в течение одной минут. Но из всего этого я вычленил самое главное, все живы и здоровы, а голос в голове добрался не только до нашего городка.

Неожиданно, телефон, в моей руке нагрелся, связь прервалась, а когда я посмотрел на аппарат, то он задымился и вспыхнул дымным, не ярким, пламенем. Матюгнувшись, я отбросил телефон в сторону и затряс обожженной рукой.