В караваны собирались явно не ради компании.

Впереди шел еще один грузовик, навьюченный подобным же образом. Его габаритные огни то и дело мелькали на взгорках. Позади с некоторым отставанием двигались две легковые машины и междугородний микроавтобус.

— Кочевники с луками? — засомневался Калинка. — Или бигфут?

Вокруг был снег. В нем иногда угадывались черно-зеленые массивы тайги, облысевшие сопки и покрытые льдом реки. Железнодорожные мосты через них выглядели ненастоящими и хрупкими. Темнело часа в четыре по местному времени, и каждый закат вызывал у Стивена трепет наполовину с сожалением — негде взять фотоаппарат.

— Зря смеешься, — сказал Харьков. — По этим местам еще Чингисхан водил свои орды. Как видишь, тут все не слишком изменилось с тех времен.

— Чингисхан, значит, — вздохнул Стивен.

— Чингисхан, ага? — услышав знакомое слово, оживился Цэрэн.

Харьков заговорил с водителем о Великом Хане, а Калинка закрыл глаза. Адриан проснулся и заворочался, нечаянно толкнул Стивена, но не произнес ни слова — ни вслух, ни мысленно.

— Он прекрасно себя чувствует, — грустно констатировал Харьков. — Просто не хочет с нами общаться. И профессионально блокирует мне доступ к своим мыслям.

Стемнело много раньше четырех. Калинка решил, что сбились часы на приборной панели, а может быть, караван пересек в очередной часовой пояс. Впрочем, это объяснение сразу же отмел: перегонщики двигались в сторону нулевого меридиана, так что время, наоборот замедлялось.

Харьков перегнулся к нему с переднего сидения и сообщил:

— Цэрэн говорит, что дальше ехать нельзя. Заходит метель, так что ночевать будем в кабине.

— Переживем, — согласился Калинка.

В прошлый раз они останавливались на какой-то бензоколонке и спали все равно в грузовике, вахтами. Ему самому довелось стеречь и даже подержать в руках цэрэнов карабин, впрочем, желания пострелять не возникло. К счастью, ночь прошла тихо, разве что желудок после бууз — так назывались приготовленные на пару пирожки с рубленым мясом — чувствовал себя вагоном метро в час-пик. Стивен легко сжевал свою порцию, но потом пришлось доедать еще и начинку от бууз, у которых Адриан съел только шкуру. Телепат почти не разговаривал, большую часть времени спал, но своим вегетарианским убеждениям не изменил.

Караван остановился чуть в стороне от тракта. Грузовики укатали в неглубоком снегу площадку и образовали круг, где скрылись машины поменьше. Все это здорово напоминало спагетти-вестерны, в которых переселенцы таким образом защищались от набегов индейцев. Калинка мрачно усмехнулся и подумал о том, какие в этих местах могли водиться кровожадные аборигены. Между тем перегонщики проверяли крепления груза, а моторов не глушили.

Водителя микроавтобуса звали Сугар. Он с помощью пассажиров быстро разжег костер из угля, который вез с собой, и согрел котел горячей воды. Ее разлили по термосам. Кострище тут же затушили, а экипажи, договорившись об очередности дежурств, разошлись по кабинам.

— Это надолго? — пытался дознаться Харьков, но в ответ ему только руками разводили.

— Суровые места, — заметил русский, обращаясь к Калинке. — Не застрять бы нам здесь.

— Нам тут ничего не угрожает сверх программы? — уточнил кибернетик.

— Вероятно, нет. Главное добраться до Улан-Батора, там будут наши люди.

— Знать не хочу, какие.

— Правильный подход, — улыбнулся Харьков. — Всему свое время, Стивен. Что толку в том, что ты будешь транслировать свои удивленные мысли на всю округу?

— Тут одни волки их и услышат! Вы в окно смотрели?

— Здесь хватает своих телепатов, — возразил доктор. — Более того, тут есть шаманы и буддийские ламы, а некоторые из них наделены хомополем столь щедро, что мне и подумать страшно. ВНЦ просто не знают, где искать.

— Ха-ха, шаманы не покупают сотовых телефонов, — мстительно подумал Калинка.

— Смотря какие.

— Вы здесь раньше бывали?

— Да, случалось. В армии служил.

Харьков любовно посмотрел на сгустившуюся темноту, в которой метался снег. Цэрэн не глушил мотор, и в кабине было тепло. Адриан пил чай с молоком и вполголоса читал мантры, заслужив тем самым искреннюю симпатию водителя. Тот ежесекундно оборачивался в спальный отсек — не мерзнет ли пассажир, не проголодался ли. Стивену это очень не нравилось, но не настолько, чтобы перестать доверять Теру. Он только надеялся, что японец это слышит и понимает.

— Когда-то я мечтал отсюда вырваться, — задумчиво сказал Харьков. — А теперь возвращаюсь.

— Все возвращается, — процитировал Калинка.

Заунывный мотив мантры не сбился.

Через четверть часа Адриан утомился, и Цэрэн включил радио. Большинство частот молчали, на двух или трех проскакивали отдаленно напоминающие музыку помехи. Водитель отчаялся и полез в бардачок за дисками — их послушали уже раз на пятнадцать каждый, а Харьков вцепился в верньер магнитолы.

— Не поймаешь, метель вон какая! — предупредил Цэрэн.

— А вдруг? Есть такие частоты, которых в нормальную погоду не настроишь, — объяснил доктор. — Призраки. Обычно их заглушают более новые радиостанции.

Калинке, которому Эрик услужливо переводил все на английский телепатически, сделалось жутко. Секундой позже, подумав уже и о мертвых спутниках времен холодной войны, и о более реальных и близких в такую погоду привидениях, Стивен догадался, что все эти страшилки рассчитаны на простодушного Цэрэна, а Харькову захотелось новостей.

— Вот оно, родненькое! — возрадовался Харьков через пару минут поисков. — Радио России!

Стивен, я в школу ходил, оно уже вещало!

— У вас, по-моему, ностальгия. Радио России — это для нас хорошо?

— Главное, чтобы они не передавали какую-нибудь двухчасовую радиопостановку, — подмигнул доктор.

Пассажиры успели прослушать программу классической музыки заодно с биографией композитора. Новостей все не было.

— Да ну может его, — предложил водитель. — Хорош уже.

— Еще немного, — попросил Харьков.

Судя по тому, что Цэрэн сразу успокоился, Адриану тоже было интересно.

Новостей они все-таки дождались. Калинка наловчился немного понимать русский, но хотя диктор говорил медленно и разборчиво, смысла Стивен так и не уловил.

— Чего мы ждем? — подумал он.

— Прошло две недели с нашего бегства, — отозвался Харьков. — Я не верю, что за это время в мире ничего не изменилось. Кто-то должен был сделать ход — или ВНЦ, или Союз.

— Союз? Уж не свободы ли сети?

— Он самый, — подтвердил русский.

— Я думал, это банда подростков с компьютерами, — удивился Калинка.

— Ну да, очень большая банда очень больших подростков с очень большими компьютерами.

Стивену показалось, что Харьков над ним издевается.

Радио умолкло, и когда водитель вместо него включил диск с сомнительной свежести хитами, никто не возражал. Сугар постучал в стекло грузовика песен через пятнадцать, давая понять, что вахта окончена, и их экипаж может спать.

Его мягко отодвинули. Наверное, кому-то приспичило. На этом Стивен было успокоился, но что-то заставило открыть глаза. Адриан куда-то собрался.

— Тебе нельзя, — подумал Калинка. — Ты ведь опять попытаешься покончить с собой.

— Обещаю, Стивен, я буду жить.

— Но не в такую же погоду!

— Все в порядке. Тут немногим холоднее, чем на краю света.

— Тебя бесполезно отговаривать, чертов фанатик.

— Естественно. Еще вот что, Стивен. Диск у тебя?

— Я его уничтожил. Стер, а потом сломал.

— Молодец. А информация?

— В надежном месте, — заверил Калинка. — Даже третью мировую переживет.

— Что это за место? Стоит им залезть в твою голову поглубже…

— Там тоже нет. И не было, если честно. Я вернул информацию хозяину.

Адриан утратил дар речи. В этом Стивен был уверен на все сто процентов. Как и в своем решении. Он еще тогда, во Владивостоке понял, что не может в полной мере доверять ни себе, ни Адриану, ни тем более Харькову и его многочисленным соратникам. Год назад Калинка укорял бы себя за такое видение мира, а теперь лишь мрачно констатировал — оно всегда было самым правильным. Единственным, что более ли менее заслуживало доверия, был компьютер.