— Мне очень жаль, что именно на тебя все это взвалили, — совершенно спокойно сказал Адриан. — Стивен, мне правда жаль. Это трудно, я знаю. Я пытался убедить руководство, чтобы тебя вернули на прежнюю должность, но это уже невозможно. Они сказали, что ты слишком много видел.

— Вот как? — все еще не восстановив дыхание, переспросил Калинка. — То есть меня или убивать, или оставлять тут?

— Грубо говоря, да. Я не в силах что-то сделать.

— О, ты-то и не в силах?

Злость не проходила. У Калинки было чувство, что толстуха на шпильках выплясывает тарантеллу по его любимым мозолям.

— Всемогущий носитель хомополя третьего уровня не может ничего изменить? Брось, Адриан, ты просто не пробовал. Тебе нравится, что с тобой носятся, как с наследным принцем. Ну, признайся!

Калинка знал, что мелет чушь, но остановить его мог, наверное, только удар по голове. И еще было интересно, сколько нужно оскорблений, чтобы разозлить телепата, способного убить одной мыслью.

— Какой там «Проект ВР», у тебя весь мир перед носом. Забирай. Никто возражать не будет! И нечего тут рассуждать о собственном бессилии. Просто у тебя в последнее время мысли стали могущественнее поступков, а мотивы где-то потерялись. Вот и весь кризис веры.

Адриан кивнул.

Святоша проклятый.

Потом Калинка почувствовал, как его медленно обволакивает что-то, похожее не то на туман, не то на легчайшее одеяло. Обманчивое ощущение уюта и спокойствия. Так легко поддаться и навсегда утратить себя.

Стивен резко отмахнулся. К сожалению, не мысленно.

Адриан тер челюсть, а теплое одеяло грозило мгновенно трансформироваться в удавку. Калинка вспоминал, как волок по коридору замерзающего заживо Харькова и теперь готовился то ли к бою, то ли к бегству.

— Стивен, мне очень страшно самому, — вдруг сказал Адриан. — Ты даже себе представить себе не можешь, как мне страшно.

Калинка посмотрел зверем. Было бы на что. Нелепее врага не придумаешь. Того и гляди уползет под одеяло, как от чудовища из кошмаров. Впрочем, и сам Стивен Калинка никак не тянул на двухметрового плотоядного монстра.

— Страшно? — как мог мягко уточнил Калинка. — Вот уж не думал.

— Что я могу бояться?

— Именно, — подтвердил кибернетик. — Как-то не вписывается это в твое амплуа.

— Вера — это не роль, которую временами играешь, — сказал Адриан. — Я вообще полагал себя достаточно спокойным человеком. А оказалось, я себе льстил.

— Ты вообще зачем пришел? — грубо спросил Калинка, пока все эти шатания вокруг да около не довели его до той последней ручки, что прикручена к двери с остатками разума. — Если нотации мне читать, лучше не надо.

Калинка с интересом наблюдал за собой. Злость уходила, оставляя любопытство и пустоту на месте того, что он считал дружбой.

— Стивен, я пришел извиниться и попрощаться, — сказал Адриан. — Не исключено, что больше мы с тобой не встретимся.

— Сбегаешь? — очень громко подумал Стивен. — Отрекаешься?

А потом подумал, что ему лгали. Бездарно и от безнадежности.

— И еще, — Адриан неожиданно взял его за плечо. Рука оказалась крепкой и горячей, отшвырнуть ее следовало, но сил не было. — Стивен, не нужно продолжать то, что на самом деле не дает тебе спать. Это не те поступки и мысли, что помогут сбыться мечте. Да и мне это уже ничем не поможет.

О чем он говорил, Стивен понял даже не в этот день.

Больше всего хотелось, чтобы Теру просто исчез. Со своими заковыристыми фразами, добрыми глазами буддийского святого и полной слепотой, которая, увы, распространялась не только на цвета, но и на человеческие отношения.

— Принято, — отчеканил Калинка. — Иди с миром.

— И все?

— Да расслабься, — выдавил Стивен. — В сущности, я бы и сам рано или поздно нарвался. А что происходит, ты мне все равно не скажешь.

— Следовало бы, хотя бы, чтобы ты успокоился, — тихо проговорил Теру и встал.

— Так скажи! — Стивену очень хотелось призвать его за эти слова к ответу, но он уже понял и сам — Адриан пришел только мучить себя и его.

Японец вышел за дверь. Догонять его Калинка не стал. И еще час, пока гнев охладевал, об этом жалел.

Он бы с удовольствием проспал еще часов десять, а то и все пятнадцать прямо на рабочем месте. Вот только хранилище данных опять смахивало на перевернутый мусорный бак, и в сущности, именно мусором являлось все, что из него вывалилось. Калинка с тоской поглядывал на новый фронт работ, делать которые совершенно не хотелось. От вчерашнего разговора с Адрианом остались непонимание и скверный осадок. Почему-то лучше всего Стивену запомнилась собственная неуместная ярость и то, что японец попрощался. Всерьез. А он, так жаждавший выяснить, что происходит, не услышал ничего, кроме собственных раздраженных воплей.

Видимо, мысли превращались в поступки далеко не у всех.

У Калинки тоже был кризис веры, в основном, в себя.

— Вот бардак!

Стивен даже не стал оборачиваться на радостный голос Диего. Усидчивость у бывшего хакера проявлялась исключительно в сочетании с азартом, а завалы перерытых данных и не пытались вселять энтузиазм. Калинка бы не возражал, если бы пришел какой-нибудь телепат и внушил ему, что работать нужно. Например, Адриан. Но Адриан не придет. Адриан не придет больше никогда. Он попрощался.

Информация, разбросанная, искореженная, как обломки кораблекрушения.

На плечах — вчерашнее ощущение невесомого тепла, туманящего разум. Усыпляющего.

А не так ли умирал Вереница? Или он, подобно Харькову, погружался в сон под несуществующей ледяной лавиной?

Калинка вздрогнул.

Он даже мысли не допустил, что Адриан приходил его убить. Не стал бы, конечно же. Даже если на самом деле знал о «Проекте ВР» раз в десять больше калинкиного.

Даже если убив друга, мог спасись от того, чего так боялся.

— Калинка, тебе что, плохо? — спросил Диего.

Похоже, именно так это и выглядело. Калинку знобило от стыда и страха. И не понятно было, чего он перепугался больше — собственной глупости и невнимательности, или того, что не случилось. Наверное.

— Немного, — признался он.

— А кто сказал, что все в порядке? Отложенный запуск программы терминации, — заметило что-то, меньше всего напоминающее разум. Калинка зажмурился.

— Слушай, если ты собираешься блевать, лучше выйди.

Ничего такого Калинка не планировал, но идея убраться из ставшей вдруг душной комнаты показалась заманчивой. Он, старательно изображая тошноту, встал, извинился и поковылял к уборным. Оттуда, помимо отдела, можно попасть и в коридор. К тому же, там часто пробегают врачи, и если он правда надумает умирать, они это заметят. Или пройти прямиком в лазарет?

Калинка кое-как добрел до раковин, облил лицо водой и вместо того, чтобы пробираться в коридор, заперся в кабинке, где уселся на закрытом унитазе и обхватил голову руками. В бачке подтекала вода, и этот монотонный раздражающий шум никак не давал сосредоточиться.

Было ощущение, что он собрался сойти с ума. Подтвержденной информации о том, что многократное вмешательство сильного телепата не разрушает мозг, разумеется, не существовало. А он, Стивен Калинка, не меньше месяца провел в тесном общении с самым сильным из существующих и постоянно подвергался воздействию его хомополя. Да еще эта заварушка в двадцать девятой.

— Кто знает, одному ли Харькову тогда досталось.

— Адриан не станет меня убивать. Это не поможет. И я тоже ничем не могу ему помочь.

Шарахаясь между паникой и логикой, Калинка пришел к неутешительным для себя выводам. Отыскал причину бессонницы и нервного расстройства. К тому же, никто не мог достоверно сказать, не работает ли в нем программа терминации, та, что убивала, а может быть, уже убила Харькова.

— Калинка, ты там живой?

— Если человек идет в сортир, его обязательно нужно преследовать? — сварливо отозвался Стивен из кабинки.

Даже если он готовился помереть не вставая с унитаза, говорить об этом Диего Калинка уж точно не собирался.