Из коридора доносились топот, ругань, приказы и, кажется, стрельба.

На четвереньках Стивен выбрался из убежища, прямо под ноги в форменных ботинках.

Его тошнило.

— В сортир бы… — попросил Калинка тихо у ног.

— Что произошло? — сверху потребовали ответа.

— Не у меня спрашивайте, — простонал Стивен. — Лучше у Адриана. Только сначала его придется откопать…

В то, что упавшая стена не способна навредить Теру, Калинка почему-то верил твердо, как тот в своего Будду. Наверное, стенам Адриан тоже нравился. Стивен прикрыл глаза, подумывая, не отшибло ли рассудок заодно с задницей.

Через минуту его, наконец, подняли и спросили, не болит ли чего. В ответ Стивен только повторил свое пожелание. Из сортира шел, качаясь, как не стал бы и от слоновьей дозы алкоголя. Калинка знал, что это такое. Расслабление.

А кругом стояла пыль, в ней копошились врачи, охрана отгоняла зевак, с потерянным видом скакал по лаборатории Гловер, в коридоре ловили лошадь. Адриана и Харькова увозили на каталке. Калинку поймали за плечо, жестко и заботливо одновременно, усадили на посеревшую кушетку.

— Успокоительное, — пояснил доктор, втыкая ему в шею шприц.

Стивен не сопротивлялся.

Очнувшись, Стивен обнаружил только Гловера, который сидел на разломанном пульте, свесив ноги, и энергично тер виски.

— Гловер? — проговорил Калинка. Язык распух, между зубами саднило, словно получил сочный хук. — Ты чего?

— Думаю, — отозвался лаборант.

Теперь Стивен знал, что замогильный голос — это не когда завывают, словно привидение в детском театре. На самом деле звучало как шорох забытой в углу брошенного дома газеты. Пусто и сухо.

— Ты все еще в двадцать девятой, — пояснил Гловер, предвосхищая традиционный вопрос всех приходящих в сознание. — Тебе поставили успокоительное, а оказалось, у тебя на него аллергия. Пришлось откачивать.

— Откачали? — поинтересовался Калинка.

— Тебя — да.

— А кого — нет?

Ощущение уже случившейся беды возвращалось быстро.

— Кого?

— Насчет твоего друга ничего сказать не могу, — ответил Гловер. — А Вереница нас покинул, но это было при тебе.

— Харьков? — почти и не из вежливости спросил Калинка.

Все запрограммированные для ужаса и шока реакции сменились пустотой. Неживой умер. Так оно, наверное, было и лучше.

— Жив, я полагаю. Только ты, Калинка, моих слов никому не передавай…

— А мне оно надо?

— Короче говоря, Стивен, похоже, что мой шеф теперь попадет в ведомство мисс Гэйнор.

Такие заковыристые сравнения пока что для Калинки были слишком. Он почесал переносицу, подумал, что у него опять отросли ногти, и будет неудобно печатать, а только потом осознал, что же ему, все-таки, сказали.

— Он что теперь будет, как растение? — переспросил Стивен, чтобы порадовать Гловера.

Куда уж там.

Колин был в двадцать девятой старшим лаборантом, и привел его Харьков лично. Не будет Харькова, и кто знает, сохранит ли Гловер свой пост. Да и вообще, если начальство вдруг теряет разум, это, наверное, не слишком приятно.

— Все возвращается, — тихо сказал Колин.

Они посмотрели друг на друга.

В ужасе.

Потом Калинка встал, придерживаясь за стенку.

— Сам доползешь? — спросил Гловер.

— Смотря куда, — пожал плечами Стивен. — Я что-то хочу лечь и издохнуть.

— Тогда лучше делай это у себя в комнате, — подсказал лаборант. — Хватит тут нам на сегодня трупов.

Калинка вспомнил, что Колину тоже изрядно досталось. Просто шоковое состояние у всех проявляется по-разному.

— Гловер?

— Что, Калинка?

Стивен хотел сказать лаборанту что-нибудь ободряющее, но не получилось. Разгромленная койка Вереницы, груда обломков на месте бокса Деспота, перебитое оборудование, сваленное кучами. Калинка смотрел, и слова терялись прежде, чем он успевал их произнести.

— Иди уже.

Стивен даже пошел, и вдруг посреди коридора понял, что остался один.

— Доигрались?

Ответить на это Калинке было нечего.

МакКаферти под своим столом злобно качал ногой. Мелочевка, вечно разбросанная среди бумаг, подпрыгивала в такт ударам.

— Вот скажи, Стивен, неужели ты раньше не замечал, что твой друг, мягко говоря, опасен?

Калинка отрицательно завертел головой.

Ну конечно, под таким углом он на ситуацию не смотрел. Адриан если и был опасен, то в первую очередь, для себя самого. Во всяком случае, именно так Калинке и казалось. Но не скажешь же этого взбешенному начальнику, который и сам, похоже, не понимает, что произошло.

Калинка после ночи, когда он вроде бы спал, и в то же время очень боялся уснуть, чтобы не увидеть в кошмаре двадцать девятую лабораторию, соображал немного яснее. Но все еще не настолько ясно, как мог бы.

— Ладно.

МакКаферти отодвинул клавиатуру, которая мешала ему удобнее пристроить на столе локти.

— Ладно, Стивен. На самом деле, официально тебя никто ни в чем не обвиняет.

— А неофициально? — осмелел Калинка.

— Тут сложнее. Я бы на месте шефа немедленно вышвырнул и тебя, и Гловера, и уж конечно, этого интригана Харькова. Но к счастью для всех вас, руководит у нас все-таки Стэнли.

Мнение начальства совпадало с тем, что Калинка и сам согласен был с собой проделать. Санкции в отношении бедного Гловера казались неоправданно жестокими, а Харькову сделать хуже вряд ли было возможным. Поговаривали, что это страшная ирония судьбы — попасть на место того, кого изучал. Калинка не очень верил в иронию судьбы, а присказку Адриана старался не вспоминать — слишком жутко становилось.

— Но вот что, Стивен, еще одно такое умолчание… лучше заранее выбери тюрьму, условия содержания в которой тебе нравятся меньше всего.

Калинка кивнул. Собственно, он допускал, что после инцидента в двадцать девятой его захотят уволить. Только вот не захотели, и личное мнение МакКаферти еще ничего не значило.

— И да, еще кое-что. Стивен, я прекрасно знаю, что ты пытался разузнать что-то выше своего уровня допуска об Адриане. Мне кажется достаточно разумным дать тебе информацию, чтобы прекратить эту подпольную деятельность.

— Просто дать? — не поверил Калинка.

— Нет, не просто. Только в обмен на дальнейшую хорошую работу. И перевод в другое подразделение, с более высокими профессиональными требованиями. Потянешь?

Калинка бы подпрыгнул и вытаращился, не будь вчерашнего дня. После этого у него не осталось сил ни удивляться, ни радоваться. Реакция явно разочаровала МакКаферти.

— Постараюсь, — решил Калинка. — Случайно, не в Зеленограде?

— Нет, что ты. Здесь же. «Проект ВР».

Что это был за проект, знали сотрудники с уровнем допуска выше пятого. К таким относились, насколько Калинке было известно, и его шеф, и Харьков, и Мортенсен, и еще десяток больших начальников, которых редко встретишь праздно шатающимися по коридорам или в драконнике.

— Не думаю, чтобы у меня был выбор. И вы правы, мне немного надоело быть дежурным по информации.

— Этих обязанностей с тебя никто и не снимает, — МакКаферти взял со стола ручку и принялся вертеть. — Так что, Стивен, мне объяснять, или ты изложишь свою версию?

Будь у Калинки выбор, он бы молчал. Вообще молчал, даже под пытками. Только выбора не представлялось, и все свои соображения заодно с опасениями и догадками предстояло вывалить перед начальством, как недоделанную домашнюю работу перед матерью.

— Попробую, — сказал Стивен. — Мне с самого начала показалось, что компетентность доктора Адриана годится максимум для отдаленного северного региона, куда он и был распределен по окончанию учебы. Для нашего центра нужны специалисты намного более высокого уровня.

Говорить такими длинными и самому непонятными предложениями Калинке не нравилось, но что-то заставляло. Наверное, в глубине души он все-таки радовался повышению. Хотя, физически это больше смахивало на понижение.

— Пока верно, — похвалил МакКаферти. — И что же, ты сразу начал подозревать руководство в заговоре?