Код остался прежним.

Объяснений, какого черта он полчетвертого утра отправился к Гловеру в гости, Стивен так и не придумал. На худой конец сгодились бы мрачные воспоминания в качестве повода совместно выпить. Говорить ничего не пришлось. Выцыганив у Всемирного Разума автобиографию, Стивен почувствовал себя не то заговоренным, не то открывшим тайный код бессмертия в той игре, которую сам же себе и придумал. Пока он ехал в лифте и, заставляя себя не красться, но шагать прямо, шел по коридорам, ему не встретился никто. Ни ночных обходчиков, ни полусонных лаборантов, ни охранников. Разве что медсестра на посту у лазарета, и то, девушка спала и громко сопела.

В лаборатории не было никого. Потухшие экраны рабочих станций казались черными, дежурное освещение, едва разгонявшее темноту, делало двадцать девятую подлинной обителью призраков. Когда с тихим шипением закрылась дверь, Калинка вздрогнул. А потом громко и истерично над собой посмеялся. В его положении только и оставалось, что бояться привидений.

Стивен прошелся по лаборатории, выбрал с виду комплектный компьютер и вырвал из него кабель, ведущий к сетевой карте. Только после этого нажал кнопку включения. Системный блок пискнул, вентилятор загудел, и только в этом шуме Калинка разобрал еще один, которого сразу не заметил.

Где-то лилась вода.

Калинка, бросив взгляд на безмятежно загружавшийся компьютер, встал и огляделся. Вода могла течь только в одном месте — в сортире, том самом, куда он в свое время так отчаянно рвался. Что ж, если в харьковском хозяйстве прорвало трубу, это не Стивена проблемы. К тому времени, как настанет всемирный потоп, он будет уже далеко. Даже в случае неудачи.

Но вот если уровнем ниже с потолка польется вода, разозленные соседи непременно прибегут проверять, и вся стивенова конспирация полетит к черту. Калинка пошел перекрывать трубы.

Из небольшой ванной, вход в которую прятался за сдвижной панелью, слышался шум воды, и проникали лучики серебристого света. Свет Стивену категорически не понравился, но мысль, что в пустой лаборатории кто-то решил принять ванну, кибернетик отмел по причине беспросветной абсурдности. Калинка сунулся в нужник.

Там стоял пар столбом, текла горячая вода, частично — по полу. Стивен моментально промочил ноги. Тонкие форменные ботинки не были рассчитаны на ходьбу по болотам. Брезгливо переступил, попытался руками отмахнуться от липкого теплого тумана, слепо щурился — после темноты невозможно было хоть что-то разглядеть. Если ванная типовая, то душевая кабинка должна быть слева. Нужно сделать три шага, вытянуть руку и закрутить кран. При этом не ошпариться хлещущей из душа водой. Несложное задание.

Калинка приступил к его выполнению. Шаря, как слепой, по скользким стенам, прошел с метр, дотянулся до крана, нащупал железный барашек. Горячо — накалился, скользко от воды. Совсем не пахнет мылом, но слишком сильно — чем-то еще. Ржавчина или железо. Стивен выдохнул.

Стало тихо. Вода больше не бежала, пар медленно потянулся через дверь в лабораторию.

И вот тогда Стивен, наконец, увидел, что по белому кафелю течет розовая вода. Вода вперемешку с кровью. Калинка заорал. Негромко, но с чувством.

— Вот дерьмо, — пробормотал он затем. — Вот же дерьмо!

Похоже, в двадцать девятой все-таки водились призраки.

Наткнуться на кровавую баню после того, как вскроешь мозги Всемирному Разуму, лучше не придумаешь. Калинка медленно отступал из ванной, не желая видеть, откуда взялась кровь. Не нужно ему этого знать. Его ждут компьютер, минидиск, свобода или тюрьма штата в обозримом будущем.

Ручеек кровавой воды сочился из приоткрытой душевой кабинки.

Калинка развернулся и сделал решительный шаг.

Взвыл и понял, что не может. Кто-то внутри него, может быть, он сам, может быть, совесть, орали — обернись. Обернись и посмотри!

А чужой, смутно знакомый голос молил о помощи.

Слишком шумно. Калинке казалось, что он вдруг переместился из пустой комнаты в подземелье в самый центр города, где гул толпы, и визг сирен сливается с бесконечным стуком поездов.

И уж точно, Вереница ему мерещился. Тем более что призрак стоял сам. Высокий, черноволосый, с лихими усами, в летней военной форме Евросоюза. Калинка встряхнул головой. Дух Вереницы немедленно исчез, но остались и кровь, и запах железа, и хор чужих голосов, забравшихся в мозг в обход ушей.

— Ладно, — сквозь подступающую в горлу тошноту выговорил Калинка. — Посмотрим, что у вас там, долбанные призраки.

Хлюпая раскисшими ботинками, он подошел к душевой кабинке. Задержал дыхание перед тем, как отодвинуть дверцу. И закричал снова, перемежая судорожные выдохи с грязной бранью.

Белое и красное.

Белый кафель, белый мокрый халат ВНЦ, почти белые волосы, совершенно белая кожа.

Красная кровь.

Везде.

Для Адриана в его последние мгновения эта картина, должно быть, оставалась черно-белой. Калинка моргал, словно только что и сам лишился зрения. Руки стали ватными, в коленях болело, они подгибались. Желудок извернулся и застыл, в любой момент готовый выскочить.

Калинка знал, что вены имеет смысл вскрывать, если хочешь напугать окружающих. Гораздо эффективнее резануть глубже, добраться до самой артерии. Тогда жизнь быстро вытечет вместе с кровью. Один парень в его классе сделал так, предварительно изучив немало статей на тему. Его самоубийство прошло безупречно. Когда приехала полиция, Джимми был уже мертв и счастлив.

Лицо Адриана оставалось безмятежным, как и при жизни. Не в последние дни, конечно же.

У Калинки в голове не укладывалось то, что он видел. Стивен опустился на колени, пачкая брюки и халат в крови. Превозмогая страх и отвращение, дотронулся до шеи самоубийцы, почти ожидая, что та будет холодной или слегка нагретой водой, а вместо пульса его пальцы найдут только тишину. И его обязательно вытошнит.

Пальцы соскальзывали. Калинка не сразу пристроил их, как обычно делали в фильмах.

Ничего.

Конечно же, ничего.

И дыхания быть не должно.

— Придурок, — подумал Калинка и где-то на краю сознания попрощался со второй частью плана и своей свободой заодно. Было не жалко.

Калинка готов уже был отдернуть руку и наконец-то расплакаться, когда до его пальцев дошла легкая вибрация. Он вытаращился. Толчок повторился. Слабый, затихающий пульс.

Калинка судорожно вспоминал, что нужно было делать. Артериальное кровотечение, ярко-красная кровь. На этом скудные знания, каким-то чудом сохранившиеся со школы, заканчивались.

Нужно было остановить кровотечение.

Адриан пока еще дышал. Слабо, без всякого желания.

— Зачем ты, а? — с трудом проговорил Калинка.

Его мутило. Слишком много крови — он и сам в ней уже по локоть. Стивен сглотнул, зажмурился и осторожно подхватил легкого японца. Постоял немного с мокрой ношей на руках, шагнул в лабораторию, уложил на кушетку. Из полотенца соорудил ни на что не годную повязку, вторую принялся делать из простыни.

Он уже знал, что всего этого недостаточно. Каждая секунда его неумелых действий сокращала вероятность спасения.

— Ему нужно переливание крови.

Калинка едва не заорал. Говорили из-за его спины, которая от нервного напряжения вспотела. Теперь пот стал холодным. Кибернетик медленно, как в старом ужастике, обернулся. Подумал, что в него должны стрелять.

— И чем быстрее, тем лучше, — добавил Диего и посмотрел на своего спутника.

— Что вы здесь делаете? — Калинке, наконец, удалось совладать с языком.

Диего пожал плечами.

— А как думаете? — отозвался мужчина, явившийся с ним.

Ему такой вопрос задавать было глупо.

— Хватит болтать, — Харьков быстро подошел и отодвинул кибернетика в сторону. Склонился над Адрианом, что-то сказал по-русски, размотал Калинкины творения и переделал их на свой лад. Даже учитывая непригодность исходных материалов, получилось аккуратно и прочно.

— На первое время, — заключил он. — Ну что, господа, у кого из вас вторая группа?