Или все-таки слушал, но почему-то был не способен понять. И это беспокоило Чарли больше всего.

Любой другой на месте Дэвида Кейса, пережив недокатастрофу того летнего дня, подумал бы, что ему крупно повезло.

Любой другой обитатель скучного городка Лутона подумал бы, что всякое бывает; воспринял бы это как лишнее напоминание о хрупкости человеческой жизни, о том, что всем нам необходима определенная доля бдительности, чтобы избежать многих уготованных жизнью трагедий. Наконец, любой другой похвастался бы, что спас жизнь брату.

Но Дэвид Кейс не принадлежал к числу «любых других». Неясные тревоги и параноидальные фантазии, терзавшие его месяцами, в тот день наконец обрели четкую форму. В одно мгновение все встало на свои места, и из мутной путаницы образов проступила одна-единственная мысль:

Он обречен.

На следующее утро он лежал в постели, прокручивая в голове вчерашнюю сцену. В этот раз он избежал трагедии, да, но в следующий раз стрела (пуля, булыжник, бомба) наверняка попадет в цель. Словно мультик, у него на глазах разворачивался чудовищный в своей простоте сценарий: вот мимо со скучающим видом проходит Судьба, смотрит на часы, притворяясь, что ей все равно, и тут – БАБАХ!

Натягивая одежду, он чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Насыпая хлопья в миску, он видел, как осыпаются обломки его собственной жизни.

«Боже мой, – думал он, чистя зубы. – Мне надо спрятаться. Нет, не спрятаться. Мутировать. Измениться до неузнаваемости».

Он сидел на кровати, грыз ногти и мысленно набрасывал свой портрет. Возраст пятнадцать лет, рост сто семьдесят пять сантиметров, сутулые плечи, шаркающая походка, в меру воспитан, волосы каштановые, зубы кривые, кожа светлая. Типичный англичанин.

Ни одно из этих качеств не защитит его от беды. Единственный выход – переделать себя шаг за шагом, начиная с имени. И если у него получится достаточно измениться, что ж, быть может, судьба забудет о Дэвиде Кейсе и перейдет к следующей жалкой жертве. Пусть загоняет ее до смерти.

Он вышел из дома, сошел с тротуара (от него под колеса фургона вильнул велосипедист) и сменил имя на Джастин. Джастин звучит стильно, круто, куда лучше, чем Дэвид. В нем чувствуются колкая ирония и пытливый ум. Он знает, что к чему. Он не так беззащитен. Такому герою, как Джастин Кейс[1], любая опасность по плечу.

Услышав скрип тормозов и звук столкновения, он ненадолго остановился, с интересом наблюдая, как велосипедист подлетает в воздух. Что бы ни случилось, Джастин будет ловок, умен и гибок. Он будет уворачиваться от опасностей вопреки всему. Велосипедист обрушился на крышу фургона, съехал по лобовому стеклу, соскользнул на землю и замер.

Джастин Кейс не будет числиться в базах социальных служб, в списках рожденных, в планах человечества на будущее. При этой мысли сердце Дэвида радостно забилось. Услышав приближающийся вой сирен скорой помощи и полиции, он зашагал дальше, чтобы не глазеть на чужие несчастья в толпе других зевак.

Свернув за угол, он почувствовал себя победителем. С Джастином Кейсом ничего не случится, потому что его не существует.

Джастину (в прошлом Дэвиду) предстояло немало дел. Ему надо было изменить внешность, поменять мешковатые джинсы и водолазки Дэвида, его кроссовки и майки, его обыкновенные носки и ничем не примечательную ветровку на такую одежду, какую носил бы Джастин Кейс. Через четыре месяца ему исполнится шестнадцать. Ему всегда представлялось, что в шестнадцать лет его жизнь круто изменится, так почему бы не начать прямо сейчас?

Он направился к входной двери и в прихожей обнаружил Чарли, который пытался установить маленького пластикового бегемота на краю фарфоровой подставки для зонтов. Чарли взглянул на брата, вздрогнул и уронил животное в зияющую пропасть.

– Ничего страшного. – Джастин запустил руку внутрь подставки, нащупал игрушку и вытащил ее, а заодно и все остальные. – Вот твой бегемот, – сказал он, положив его в протянутые руки брата. – И еще зебра, лев, коза, жираф и корова. Может, поиграешь в другом месте? А то у тебя тут прямо целый затерянный мир.

«Я не играю, – сказал Чарли и одного за другим побросал животных обратно в подставку для зонтов. – Я осмысливаю падение».

Джастин покачал головой. Маленькие дети, похоже, не способны понять самых элементарных закономерностей.

– Как хочешь, – сказал он, потрепав ребенка по волосам. И, открыв дверь, вышел на улицу.

За новым гардеробом для своего перевоплощения он решил наведаться в ближайший секонд-хенд. Там столько отбросов чужих жизней; одна из них точно подойдет.

Магазин был недалеко, но всю дорогу ему казалось, будто он шпион, тайком совершающий нечто противозаконное. Это было приятное ощущение. Как на важном задании.

Внутри он помедлил, обежав взглядом полки с туфлями и вешалки с безвкусными блузками и старомодными платьями. Женщина с кислой миной, стоявшая за кассой, нахмурилась, мрачно глянула на него, но ничего не сказала. В ее глазах он был никчемным маленьким воришкой, которому нечем заняться в последние дни летних каникул, кроме как красть в дешевых магазинах всякую бесполезную ерунду.

Он ответил ей жестким бесчувственным взглядом. Я Кейс. Джастин Кейс. Захочу померить рубашку – значит, померяю рубашку.

В дальнем углу он заметил стойку с мужской одеждой, подошел и выцепил первую попавшуюся рубашку. Приложил к себе под подбородок. От нее неприятно пахло сигаретным дымом, горелой картошкой и кокосовым мылом. Ему не приходила в голову мысль о том, чтобы перенять чужой запах, и теперь его замутило. Он закрыл глаза и попытался прогнать этот образ из головы.

– Примерь вот это, – раздался за его спиной чей-то голос.

От неожиданности Джастин чуть не подскочил. Незнакомая рука протянула ему через плечо темно-коричневую рубашку с сиреневыми огурцами.

Джастин медленно повернулся. Голос принадлежал девушке лет девятнадцати, которая смотрела на него из-под густой, ровно подстриженной розовой челки. Глаза сильно подкрашены карандашом, рот четко очерчен ярко-оранжевой помадой, идеально сочетающейся с цветом волос. На ней были зеленые сапоги из змеиной кожи с десятисантиметровыми платформами, колготки с замысловатым узором, очень короткая юбка и облегающая полупрозрачная маечка с рисунками из японских аниме, поверх которой она натянула широкий бежевый корсет в стиле пятидесятых. На плече у нее висел чехол для фотоаппарата.

Даже Джастин признал, что у нее необычное чувство стиля.

– Ух ты, – сказал он.

– Спасибо, – ответила она сдержанно. И потом: – Я тебя здесь раньше не видела.

Она склонила голову набок, рассматривая его бледную кожу, немытые волосы и выразительные скулы. И темные круги под глазами.

«Обреченная юность, – подумала она. – Интересно».

Джастину стало не по себе.

– Ты чего?

– Да так, просто задумалась. Тут можно найти отличные вещи, если знать, что искать.

– Я знаю, что мне нужно.

Она ждала.

– Все, – сказал он наконец. – Все, только бы оно было не похоже на это. – Он указал на себя.

– Все?

– Да. Хочу измениться до неузнаваемости.

Она улыбнулась:

– Ты кого-то убил?

– Пока нет.

Идеально очерченный оранжевый рот округлился в крошечное «о».

Джастин отвернулся. Когда он снова обернулся, она все еще удивленно смотрела на него.

– Ты потенциальный убийца?

Он вздохнул:

– Скорее потенциальная жертва.

Она прищурилась:

– Ты как-то связан с наркотиками?

– Нет.

– С шантажистами?

– Нет.

– С программой защиты свидетелей?

– Нет.

– С разведкой?

Он покачал головой:

– Нет, ничего такого.

– Тогда зачем?

Джастин помялся, переступил с ноги на ногу, закусил ноготь.

– Я понял, что прежний я обречен.