- Ты откуда знаешь, что серые? – оживился Билл.

Сид уже возился со своим карабином, Ричи понял, о чем речь и тоже занялся ружьем. Билл, поглядев на вполне красноречивые приготовления, полез под дубленку за пистолетом.

- Эх, - только и сказал Сид, увидев, что за оружие оказалось у Билла.

- А чем плох? – удивился тот. – Да, маленький, но ты бы видел, какие дырки он проделывает!

- Да, калибр большой, - согласился Ричи. – Но Сид прав, с этим от волков не отбиться.

- Коричневые паршивей воняют, - между тем пояснил Вереница. – А летающие – еще гаже. Вчера им хорошо погода нелетная была.

Из-под тряпки на свет высунулся чуть облезлый, курносый нос, украшенный длинным поперечным шрамом. Некоторые даже думали, что лицо Сид закрывает именно из-за этого шрама. Ричи вглядывался в горизонт, Билл исподтишка рассматривал лицо Вереницы.

- Полторы дюжины, - постановил Сид.

- Паршиво, - вырвалось у Ричи. – А где?

- Впереди нас. Уже почуяли, но чего-то не торопятся.

Сид сильнее втянул воздух, замер. Ричи и Билл затаили дыхание. Стало слышно, как тоненько посвистывает ветер.

- Жрут, - сказал Сид.

- Кого? – тут же спросил Билл.

- А я почем знаю, - пожал плечами Вереница. – Человека жрут. Мертвечину.

- Обойдем? – Ричи задал вопрос по делу.

Сид кивнул.

Мертвец посреди степи – явление не такое уж редкое. Часто бывало, что заблудившийся всадник сначала оставался без лошади, а потом, некстати задремав на холодной земле, уже никогда не просыпался. Последние почести ему, как правило, отдавали именно волки, а если смерть заставала на Юго-западе, то быстрее своих наземных собратьев поспевали большие, с песьими головами птицы – летающие волки. Ричи видел разок такого, уже дохлого. Однажды по зиме привезли двое проводников на Север тушу и за мелочь показывали фермерам. Ричи тоже захотел взглянуть, потому что сам на Юго-западе не бывал. Вереница, почуявший дохлого летающего волка еще раньше, чем того притащили в деревню, предусмотрительно уехал на охоту.

Ричи зашел в амбар, который приспособили для показа диковинки. Фермерская девчушка, которая в очереди была впереди него, выбежала позеленевшая, зажимала рот рукой. И Ричи понял, почему. Воняло гораздо хуже, чем даже в самом запущенном нужнике. Да и не тем пахло. Большущая, с полугодовалого жеребенка птица, раскидавшая покрытые не то перьями, не то свалявшейся шерстью крылья, смердела человеческим мясом.

- Они людей жрут, знаешь ли, - авторитетно заявил проводник, сидевший возле дохлого летающего волка на колоде. Он курил самокрутку, но волчья вонь легко перебивала дым. – А пасть-то не полощут. Вот откуда и запах.

Ричи согласно покивал. Желудок, колотившийся, кажется, о гланды, настойчиво требовал выбежать на свежий воздух. И все-таки Ричи не мог оторваться от зрелища, мерзкого и оттого захватывающего.

У летающего волка не было лап, но сплющенная, как у бабы выпяченная грудь переходила сразу в словно куриные бедрышки, на конце которых скрючились мохнатые, с большими когтями птичьи ноги. Хуже всего была голова – непропорционально огромная, с широко раззявленной пастью, полной клыков, с которых свисал черный язык.

- Спокойно теленка может схватить, - сообщил проводник. – Овцу вообще запросто.

- Могу представить, - согласился Ричи и все-таки рванулся на улицу. Потом долго ходил по деревне, пытаясь проветрить въевшийся в одежду запах летающего волка. И во сне еще не раз видел вонючую пасть птицы, но не застывшую в глупом оскале, а щелкающую у самого его горла.

Подумав о летающем волке, Ричи даже немного оживился. Серые, вполне обычные волки уже не пугали, да и обходили они их по широкому кругу.

- А они как доедят, за нами не погонятся? – спросил Билл.

- Нет, не станут, - успокоил Сид. – Они на Юго-запад не ходят, не их места.

Последний хутор показался на горизонте ближе к вечеру. Он торчал на вершине широкого, пологого холма, как корявая, но все-таки внушительная крепость. Ричи без труда догадался, что хутор – это перевалочная станция для тех, кто зачем-то собрался на Юго-запад или уже чудом оттуда выбрался.

- Тут я и останусь, - заявил Билл. – Подожду обоза на Северо-восток.

- А не поздно домой ехать? Полярная ночь вот-вот начнется, ты учти, – уточнил Ричи немедленно

- Уже нет, - отмахнулся тот. – Тут ее не должно быть.

- Это граница полярной ночи, - положил конец спору Вереница.

Билл, очевидно, занялся собственными делами, а Ричи и Сид отправились ночевать в стылую чердачную комнату, прихватив в качестве обогрева бутылку приобретенного тут же самогона. Вереница сбросил сапоги, забрался на топчан и вытянулся, смачно хрустя костями. Ричи прижал руки к единственному источнику тепла в комнате – проржавелой печной трубе.

- Мне все это не нравится, - проговорил он без особой надежды на то, что его услышат.

Бутылка в неприкосновенности стояла на прибитом к наклонной стенке столе-полке, мятые жестяные кружки потихоньку покрывались инеем. Ричи подышал на руки, насладился зрелищем вырывающегося изо рта пара и ничего про комнату говорить не стал. Хоть такая нашлась, и то радость.

Вереница промолчал.

- Ты читать будешь?

Сид повертел головой, и Ричи удивился, вздохнул и затушил свечу. Пить почему-то хотелось в темноте.

- Ты как баба прямо, - сказал Сид в собственную согнутую руку, служившую подушкой. - Носишься со своими предчувствиями.

Ричи ничего не сказал, зато плеснул в кружку самогона, зажмурился и быстро проглотил пойло. Фыркнул, утерся рукой.

- Налить? – спросил он.

- Не надо, - Сид к нему даже не повернулся.

- Вот зачем тебе этот Юго-запад, а?

- Не люблю полярную ночь.

Ричи в бессилии брякнул кружкой об стол, расплескал самогон. Запахло сильно и неприятно, о чем явно свидетельствовал страдальческий стон Вереницы.

- Погань, - заметил он. – Теперь до утра вонять будет.

- Ну и пусть воняет, - настоял Ричи. – И пусть воняет! Подожди, я еще летающего волка найду!

Сид, кажется, заинтересовался, на что напарнику понадобился летающий волк, потому что завозился и уселся на топчане, уставившись на Ричи чуть светящимися в темноте глазами.

- Дохлого и провонявшего, - разорялся Ричи. – Такого, чтобы уж смердел, так смердел! В мешок сложу и поперек седла тебе примотаю, будешь с ним ездить!

- Зачем?

Вопрос был задан таким тоном, словно Сид искренне не понимал причины одолевшей Ричи истерики. А может быть, Вереница и правда не понимал. Ричи чуть не сломал кружку, которой все еще излишне эмоционально размахивал.

- Знаешь, зачем?

- Нет, не знаю. Расшумелся на ночь глядя чего-то…

- А затем, Вереница, что мне твой Юго-запад - то же самое, что тебе вонючий летающий волк под самым носом. Чувства те же!

Выпалив это, Ричи громко уселся, выпустил из скрюченных пальцев кружку и сцепил их в корявый замок, больше не зная, куда девать и что теперь говорить. Устроить мятеж на ночь глядя - действительно, хуже и не придумаешь. Вот только Сид и не думал злиться. Ричи оторопело поглядывал на напарника.

- Ричи, - медленно, с расстановкой проговорил Вереница. – Я не мастер объяснять такие штуки, но я вот чувствую, что мне туда нужно. Нужно и все. Оно так… ну… бывает. Просто бывает и все. Как будто тянет на веревке, ну как я тебя вчера в метель тащил. Понимаешь?

- Вот как?

Ричи припомнил, что еще у них просто бывает. А многое, если подумать. Если не думать – все равно слишком многое Сид предпочитал не объяснять, но от этого не переставал порой просыпаться среди ночи с жуткими криками. На следующий день после таких подъемов Вереница становился особенно неразговорчивым и все как будто прислушивался, не подаст ли кто-то свыше ему знак. Впрочем, сравнение было неточным. Сид никогда не верил, что выше неба есть хоть кто-то, способный подавать знаки.

- Опять было? – спросил Ричи осторожно.

В последнее время  ночных криков он не слышал, разве что вполне обычный храп и проклятия, обращенные к плохо пахнущим овцам и священникам.