- Ну, дальше-то что?

А дальше подошел Януш, сопровождаемый ощутимыми взглядами карабина и ружья, сдернул с бедер шерифа кобуру с револьверами, протянул руку, предлагая отдать добровольно нож. Винсент не сопротивлялся.

Хуже всего было то, что молчал Джерри. Теперь, когда мальчишка вышел на свет, Винсент отчетливо видел, что тот все еще бледен после болезни, и заострившиеся черты веснушчатого лица искажены первой, слишком сильной обидой. Такая бывает только на предательство.

Выходит, Джерри знал, что Винсент сам освободил Аркано. И не одобрял этого. Впрочем, шериф никогда и не навязывал мальчику своих взглядов, напротив, следил, чтобы тот не слишком отличался от детей своего возраста. Джерри и не думал отличаться. Как с тоской замечал порой Яков, были у мальчика какие-то догмы, в основном религиозные, лежали они на полке и ждали, пока та или иная ему понадобится. Джерри брал, сверялся и действовал, не раздумывая. Приучал Винсент его мыслить пошире, не видеть только двух цветов, но то ли не время было еще, то ли невозможного пытался достичь бывший учитель истории.

- Надо ждать святейшеств, - сообщил Януш. – Они пускай разбираются.

- А ты в монахи что ли собрался? – огрызнулся Винсент. – Будем тут сидеть, пока докторишка драпает во всю прыть, ага?

- Далеко не убежит. В Пустошь не сунется, нечего там одному делать, разве что волков покормить. А если побежит на Север – нос к носу встретится с отцом Аманесьо и его отрядом, - сказал Джо, впрочем, без особой уверенности. И глянул на Януша. Тот пожал плечами, показывая –  сначала решить проблемы насущные, потом остальные.

- Вот оно как, - вздохнул Шериф. – Хорошо, что так.  А я-то тут причем? Мне его ловить надо, а не замещать.

Ответа не было, только Джерри почему-то засопел.

Винсент понял -  никто тут не верит, что побег врача был случайностью. Второй раз такие фокусы не проходят, видимо, особенно с теми людьми, которые знали и про первый. И не стеснялись про это рассказывать. Да, поздновато Йохан его предупредил. Впрочем, шериф же и сам прекрасно все знал, к чему теперь все…

- И сколько за меня дадут? – спросил он, ожидая, что хоть эти слова произведут эффект. Не на проводников. На Джерри.

Мальчик переступил с ноги на ногу. Винсенту захотелось сказать, чтоб тот не ходил босиком, по полу ведь сквозняки.

- Сторгуемся, - фыркнул Януш. – Хотя мы, вообще-то, не за тобой ехали.

12

 Дежурить проводники решили по очереди. Джерри, которому было неловко и страшно, уполз на печь спать, откуда иногда покашливал и шмыгал носом. Джо развалился на лавке, накрывшись собственной дубленкой, а Януш с ногами забрался на стул и оттуда взирал на запертого в камере шерифа, словно летающий волк на теленка. Под этим взглядом у вымотанного до крайней степени Винсента пропадало всякое желание спать, и это притом, что организм настойчиво требовал отдыха.

Странное было состояние. Он уже устал и злиться, и психовать, и расстраиваться. Пусто-пусто стало на душе, в голове, в сердце. Тюремная изба, пусть он теперь и познал  ее истинное предназначение, все еще казалась и уютной, и домом, где знаком каждый половичок, да что там, каждая трещина в половице. Он все здесь знает.

Януш громко зевнул, тут же вскинулся, в пятисотый раз недоверчиво покосился на амбарный замок с остатками синей краски, висевший поперек двери в камеру. Он был надежен, разумеется, проще было сломать решетку, чем вырвать его или цепь.

Проводник сквозь зубы выругался, полез снова за отваром, зачерпнул кружкой прямо из чайника, вернулся на место.

Винсент решил, что время уже часам к трем ночи, а то и позже. Наверное, Джо заступит на вахту через часок, и тогда можно будет поговорить. Хотя бы спросить, каким образом собираются эти двое держать деревенского шерифа запетым в собственной избе, если священники задержатся. Разве не хватятся его, второго в Крайней деревне человека?

Предать дело огласке, конечно же, вот единственный способ. Например, старосте сказать. Вот только тогда плакала их награда за шерифа-предателя, наверняка, немаленькая. Уйдут денежки к Йохану, в деревенский фонд, еще куда-нибудь.

Винсент задумался. Возможно, ребята что-то недодумали, или, просто план их включал совсем другое. А ведь так и было, не ожидали они, что шериф сделается преступником. Положим, хотели выкрасть Аркано, чтобы сдать самим. Стоп.

Выходит, Аркано чем-то отличается от любого другого ученого?

Теперь, Винсент был уверен, что это так. Но рассказать, чем именно, мог, наверное, только сам доктор, а он все-таки сбежал.

А проводники узнали, когда точно прибудет священная инспекция. До этого же, когда привезли доктора ему, не представляли еще, что отец Аманесьо со свитой явятся лично, и награда будет куда больше деревенской.

Корысть – неплохой мотив. На этом Винсент и остановился.

Утром можно начинать готовиться к исповеди, и вряд ли доведется просидеть весь день в этой избе. Последняя ночь, вот так. В который раз он уже так думал. Шериф решил, что не меньше чем в пятый, и вот в этот единственный он точно знал, на что хотел бы потратить оставшиеся несколько часов относительной свободы.

Вот только просить Януша слазить в подвал за черновиком хроник, да еще сохранить их потом, он точно не станет. Может быть, Джо? Все равно, та еще кандидатура. Джерри? Единственный его, Винсента, наследник, тот самый, что таращил огромные карие глазищи у виселицы с бетонным эшафотом, тот, который топтал чужие огороды на молодом сером мерине, конечно же, не специально, тот, что по ночам раньше приходил к шерифу на топчан, просился под одеяло, потому что боялся печного деда. Что еще запечной дед, Винсент так и не выяснил, но старательно вставал и показывал постреливающей от сырых дров печке револьверы, обходил кругом, удостоверяясь – безопасно, и все-таки оставлял ребенка рядом, пусть спит. Тот самый Джерри, который сегодня держал в едва заживших после обморожений руках ружье и очень серьезно направлял его на шерифа. Отцом при этом звал.

Хоть знал всегда, что никакой Винсент ему не папка.

Да, получается, что только Джерри. Велеть сохранить и не открывать никогда, может быть, и будет какая-то польза. Хотя навряд ли. Пусть хоть старосте отнесет. Судьба своего труда так захватила Винсента, что тот позабыл на время, что его собственная предстает весьма безрадостной.

А на краю деревни, домов через пять от тюремной избы, тоскливо, долго завыла собака.

Вот был бы на свободе Аркано. Этому человеку Винсент доверил бы свои хроники даже без колебаний. Все бы доверил, как когда нужно было спасать Джерри. А где теперь этот врач?

Получается, что как раз на свободе. Ну, хоть так. Винсент улыбнулся, довольный, что добился своего. Цена, конечно, расстраивала, но убедил, все-таки убедил.

Потом он все же задремал, и проснулся оттого, что хлопнула входная дверь. Шериф слегка приоткрыл глаза, огляделся – вокруг темно, свет идет только от полусгоревшей лучины в кружке на столе, на лавке – длинная, грузная туша – Джо, похрапывает, завернувшись в дубленку. С полатей сопит Джерри. А Януша нет.

Вышел. Понятно, куда, а напарника будить почему-то не стал. Может, понадеялся, что шериф спит, вот только сон у Винсента всегда был очень чуткий. Шериф услышал, как протопал проводник по крыльцу, поскользнулся, схватился за подгнившие перила, устоял, спрыгнул в скрипучий снег.

Побрел за конюшню, туда, где вырыли нужник.

Шериф прислушивался, гадая, сколько у него есть времени и зачем оно. В принципе, оттого, что ушел тюремщик, замок не откроется. А грохот, если Винсент надумает выломать топчаном кусочек решетки, тут же его и выдаст. Причем не только Янушу и Джо – да всей чутко спящей деревне.

Ничего не сделаешь.

Отчаяние появляется, когда есть надежда. Или была. Винсенту захотелось разбудить Джерри, и чтобы тот его выпустил. И так, чтобы Джо не проснулся. Всякой ерунды порой хочется под старость лет.

И тут заскребли в пол под самыми его босыми ногами, только что спущенными с топчана. Винсент от неожиданности едва не подскочил, потом подумал про мышей, нет, даже крыс, которых в его избе отродясь не было, подуспокоился, чертыхнулся про себя, в конце концов, решил, что ему почудилось.