Когда четыре солнечных квадратика переползли с половика на середину избы, у проводников пропало уже всякое желание рассуждать и о таинственных покойниках, и о том, как обостряется в тяжелые времена человеческая фантазия. Януш и вовсе сбежал, сказав, что отправляется в трактир  и слышать ничего не желает. Джо подремывал, прислонившись к остывающей печи. К Джо прислонилось его ружье.

На лавке, болтая ногами, уже два часа молча сидел Джерри. И ведь не был же парень идиотом. Шериф мрачно подумал, что, должно быть, удар головой об эшафот, на коем когда-то лишился матери, сделал с Джерри нечто большее, чем сотрясение мозга.

- Джерри, - тихо позвал Винсент, словно бы только что вспомнив, о чем собирался мальчишку спросить еще давным-давно, целых четыре дня назад. Наверное, проводники были правы – времена опять стали скверными. Потому что десять лет могут пройти незаметно, а какая-то неделя тянется бесконечно долго, и каждый день приносит столько же неприятностей, сколько все предыдущие семнадцать лет вместе с Этим.

- Тут я, - отозвался пасынок, не подняв на шерифа даже взгляда.

Взгляд этот ползал по полу, сторонясь ярких отсветов окна. Наверное, голова у мальчишки все еще болела.

- Я все хотел спросить, ты чего делал в тех развалинах?

Сперва это было непонимание. Потом Джерри забавно фыркнул и заговорил так, словно они с Винсентом ужинали после веселого денька, и на столе дымилась в очередной раз подгоревшая шерифова стряпня, и за окном было уютное фиолетовое небо над снегом.

- Хотел на мертвеца посмотреть, - сообщил мальчик. – Дядя Януш, когда они доктора привезли, сказал, что за деревней какой-то странный мертвец. Вообще-то… Вообще-то, он просил тебе это передать и еще говорил, что сам зайдет. А я хотел взглянуть. Потом бы тебе рассказал.

От мысли, что парень все еще боится, как бы Винсент его не отругал, шерифу стало и весело, и противно. А еще очень интересно, придет ли Джерри поглазеть на суд и казнь его, коли состоятся они тут же, в Крайней деревне.

- И как мертвец, интересный был? – уточнил Винсент.

- Не очень, - Джерри закрыл рот рукой. Он всегда так делал, чтобы скрыть против воли кривившую губы улыбку. Когда мальчишка чувствовал себя виноватым, или что-то очень неприятное говорил – всегда так получалось. – У него, как сказать, глаза на лоб вылезли.

Винсент попытался хотя бы вспомнить, на что похож был найденный труп. Глаз на лбу не было, точно. Он вообще не помнил, остались ли у мертвеца глаза.

- Он же не сгнил?

- Не совсем, - в руку пробубнил Ричи. – Лучше бы не смотрел.

- Сам же поехал смотреть. Ну ладно, а в развалины-то тебя зачем понесло? Я разве разрешал туда ездить?

Джерри замолчал, в отчаянии уставившись на пол. Вот теперь он точно ждал нагоняя, и явно позабыл, что от и без того редко использовавшегося шерифовского ремня его надежно отделяет решетка тюремной избы.

- Ну? – поторопил Винсент. – Чего?

- Хотел к маме на могилку, - наконец, с трудом выговорил Джерри.

У шерифа стало кисло во рту. Ходили они к маме на могилку, пусть на самом деле не лежал там никто. Могилку шериф сделал на деревенском кладбище и подписал чужим именем, чтобы не бесились деревенские, как это их честных покойников потом хоронить рядом с проклятой.

- А дядя Януш сказал, что знает, где она на самом деле находится, - признался Джерри.

- Он сказал, что там?

- Ну, что деревня раньше там была, вот. И про тебя сказал…

Шериф тяжело выдохнул. Как он всегда и догадывался, если хочешь о чем-то оповестить как можно больше народа, следует позволить проводнику прознать про какой-то твой секрет. В былые времена годились, скажем,  журналисты, а теперь, когда последнее издание загнулось еще в 2005-ом, новости распространяли именно Януша и Джо коллеги.

13

 Очнулся Сид Вереница вовсе не там, где рассчитывал.

Ричи, если только тот не совсем дурак, должен был позаботиться, чтобы обессилевшую сидову тушу сгрузили в сани, предварительно хорошенько связав. Или, на худой конец, приторочили к седлу Изверга на манер тюка. Правда, для этого требовалось к Извергу подойти, но возможно, как раз хозяйское тело и послужило бы приманкой.

В белый коридор Сид не хотел.

И в то же время, ощущение правильности происходящего сделалось таким сильным, что Сид даже позабыл на время, что нос у него не работает по-прежнему. Или нюх ожил, но в проклятом коридоре нет ни единого запаха?

Вереница напомнил себе, что и сам пахнет далеко не ромашковым лугом, а значит, хотя бы его запах должен был наличествовать. Ничего подобного.

Сид поднялся, в этот раз не стал тратить время на ощупывание и простукивание, а сразу направился вперед, туда, где возможно кончался коридор, и ждал кто-то. Вереница машинально бросил руку за спину, уже зная, однако, что карабина там нет, это легко определялось и так.

- Ты здесь? – громко спросил Сид.

Кто бы там ни был. Вереница очень хотел поговорить, и, прежде всего, поинтересоваться в невежливой форме, чего это с ним творится. Иной причины напасти он и предположить не мог. Белый коридор, пустота, пресность – и вот результат, то нюха у него нет, то руки-ноги отказывают.

Сид хотел попросить, чтобы это прекратилось. Не важно как, но следовало заканчивать. А не то он с ума сойдет, то ли от головной боли, то ли от  непонятной болезни.

- Выходи! – добавил Вереница, вдарил по стене кулаком.

И тихо ойкнул, когда костяшки отозвались острой болью. Стенка была вовсе не деревянная, скорее, из прочного камня. В пальцах стреляло, Сид тряс рукой, но орать продолжал.

Почему-то казалось, что в белый коридор он ненадолго.

На этот раз.

Он решил пробежаться.

Кажется, в однородном белесом мареве, стоявшем дальше трех шагов, что-то шевельнулось. Вереница сразу остановился и вытянулся в струнку, готовый отразить атаку. Как тогда с летающим волком. Тварюга поджидала в развалинах, то ли раненая, то ли больная. Когда Сид с Ричи решили укрыться в остатках хлева от пурги, летающий волк атаковал сразу же, беспощадно и точно. Прыгнул Сиду на загривок, сорвав на снег ремень с карабином, вышибив всадника из седла. Конь отпрыгнул, довершая дело – передними ногами свалил Вереницу в снег вместе с волком. Там они и катались в абсолютной темноте, а Ричи боялся слезть с перепуганной кобылы и боялся стрелять, потому что не знал, в кого попадет. Тогда Сид задыхался от плотной волчьей вони и слепо махал руками, ориентируясь лишь на то, с какой стороны впивались в его одежду когти. Вскоре после того, как летающий волк полоснул его по лицу, Сид, наконец, навалился на зверя всем весом и переломал тому крылья заодно с шеей.

Сид выставил руки перед собой, растопырив пальцы. Перехватить, задавать немалым весом жилистого, костлявого тела. Пусть только покажется. А уж там, наступив сапогом на горло, можно будет поговорить.

Марево, кажется, отодвинулось. Сид стоял, по привычке расширяя ноздри, бесполезно принюхиваясь.

- Чего тебе от меня нужно?

Ему не ответили.

Пока что.

Вереница сделал шажок вперед.

Туман сделал шажок назад.

Надо же, туман умел ходить. И среди каменных белых стен и гладкого блестящего пола эта дымка казалась ненастоящей. Будто бы все остальное было правильным, даже сам Сид – грязный, закопченный, пропахший конем, потом и много еще чем, а вот туман – лишним. Не отсюда.

- Ты кто? – не унимался Вереница. -  Ладно, слушай. Если честно, у меня достаточно проблем и без того, чтобы трепаться посреди какой-то ерундовины с какой-то еще большей ерундовиной. Особенно если она говорить не хочет. Ты покажись уже или иди своей дорогой.

Видимо, монолог получился впечатляющим. Туман переформировался, подумал немного и подступил к Сиду по самые ноги, обволакивая. Тот попятился, но устоял. Было такое чувство, что если просто пройти до конца, увидеть, чем все кончится, то он будет свободен. Во всяком случае, станет прежним полноценным Сидом. Пока еще не успел привыкнуть к тому, что он ни на что не годен.