Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мир за окном

В больничной палате тепло и уютно,
Больные лежат в ней давно,
В диагнозе их, догадаться не трудно,
И жить долго не суждено.
Весь день процедуры, таблетки, уколы.
И жизнь у больных нелегка,
Однако задорные шли разговоры:
«Живи, коль живется пока!»
Кровати у стенок расставлены строго,
Одна лишь стоит у окна,
Но трое из них, встать с кроватей не могут,
Счастливцу свобода видна!
Завидуют трое, соседу такому:
«Что видишь в окно, расскажи?..»
Доволен он был разговору мирскому.
Рассказывал, так от души!..
«Я вижу там речку, луга заливные,
Стоят на лугу рыбаки,
Гуляют девчата, немного хмельные…»
И слушают все чудаки,
«Могучий орел из гнезда вылетает,
Парит к облакам в вышине»
Больные, со слов его, все представляют!..
Что видит рассказчик в окне.
Но как-то однажды, в весеннее утро,
Кровать его стала пуста?..
И жизнь в одночасье, в палате, как – будто,
Для всех чудаков умерла,
Никто не расскажет о том, что на свете.
Творится что там, за окном.
А солнце, по-прежнему, ласково светит,
Как-будто оно не причем.
В палату зашла медсестра к обреченным,
Таблетки, микстуры раздать,
А вид у больных до того удручённый,
Их взгляд на пустую кровать?..
А где же наш друг?.. И куда же он делся?..
«Отправился в мир он иной,
На мир этот, с вами в окно нагляделся!..»
Больной у окна – был слепой…

Тоска

В моей душе тоска ютится,
Сидит занозою больной.
Ночами ей никак не спится.
Она беседует со мной.
Я говорю: «Уйди, зараза,
И голову мне не морочь».
Та замолчит, притихнет сразу,
Как-будто убежала прочь.
И вот нытье я слышу снова,
В душе метели и дожди,
И сердца жалко мне больного.
Шепчу тоске я: «Уходи…»
Вдруг силу мысли напрягаю
И что есть мочи ей кричу:
«Вон! Ненавижу! Презираю!»
Во след ей громко хохочу……

Любовь живет в саду на ветке

Вновь сердце стонет от тоски,
А на душе опять тревога,
Была для вас я недотрогой,
Желаньям вашим вопреки…
Играла я на ваших струнах
Души, порвать, их не боясь…
И о любви своей молясь,
Я становилась с вами юной!
Я улыбалась и цвела!
От ваших слов и песнопений,
И были для меня вы гений!
Я счастье с вами обрела…
В своей отчаянной любви,
Меня вы разочаровали…
Как в цепи будто заковали,
Мою свободу оскорбив…
С любовью неуютно в клетке…
Душа наполнена тоской.
Пусть даже в клетке золотой!
Любовь живет в саду – на ветке.

Елена Талленика

Москва

Я пойду на звезду…

я пойду на звезду… Вифлеем в подорожной
не значится…
Бог рождается в таинстве: в теплых яслях,
без глаз посторонних.
мне под блеянье коз и овечье сопение – плачется
в том смятеньи души, что нельзя рассказать
без иронии…
где с младенцем в руках СВЕТ с ДОБРОМ,
а не женщина с мужем.
принимают дары
от волхвов, их приходом обрадованы.
но не зная зачем , для чего богу юному нужен
медальон золотой, с бальзамической смирной
и ладаном.
мягкосердно и благостно смотрят в небо
восточного купола,
а над ними звезда – неподвижная: ярче и ярче…
сын от духа Святого не измучил Марию ни муками,
ни обычною тяжестью, что любую сносями
корячил бы
«Вот и все!» – прошептала, и к сухим пеленам
тельце сдвинула,
и кормить принялась, укрывая теплее от холода.
впереди тридцать лет
и три года, пока что не минуло.
пусть ласкает дитя, молоком наливается молодо…
ведь, погибели страх очень скоро покой уничтожит:
Ирод – царь и палач … плач младенцев
разносится ветром.
их четырнадцать тысяч! убиенные души –
чад божьих.
как спасти одного? до ущелья бежать – не окрепла,
а в Египет – бежит…
в шаг осла поджимая подошвы.
там откроется взору: в Сыне Божьем сомненья
отринув:
исцеляет недуги, низвергает в прах идолов
прошлых.
леопарды к ногам его… львы сгибают роскошные
гривы .
даже пальма склонилась, и вода – родниково забила…
там откроет ей истину, говоря, как мудрец –
не младенец:
«Через тридцать три года – иудеи распнут
в Иерусалиме…»
и взглянув на разбойников, не посмевших забрать
ее пленницей:
«А два разбойника эти со Мной на одном кресте
повешены будут…
Тит – одесную, и ошую – Думах. На другой же день
внидет передо Мною Тит в Царствие Небесное».
я пойду на звезду… Вифлеем в подорожной не значится.
Бог рождается в таинстве: в теплых яслях без глаз
посторонних.
мне под блеянье коз и овечье сопение – плачется
в том смятенье души, что нельзя рассказать без
иронии:
прежний вид потеряв, среди нищих, душою –
болезная
на коленях трава рукотворной канавы истории.
против Ирода слуг защищать тех младенцев полезла
выкорчеванным камнем, из дороги, что людно проторили
29
{"b":"675778","o":1}