Но атмосфера, царившая вокруг, умаляла этот недостаток. Ярко-изумрудная трава аккуратных газонов нарядной бахромой обрамляла холодный серый камень склепов и белый мрамор надгробных плит. Солнечный свет казался особенно беспристрастным и отстранённым, словно нехотя являя миру лики недвижных статуй, щедро украшенных свежими и увядающими цветами. Аккуратные клумбы с ярко алыми мелкими гвоздиками, расползшиеся плети азарины и плюща, словно в ласке прильнувшие к постаментам и декоративным колоннам, поддерживающим миниатюрные портики, едва уловимый запах пряных специй, смешанный с тонким ароматом храмовых благовоний и горечью травы… Строгие очертания букв, выбитых на мраморе, чёткие линии эпитафий с редкими элегантными завитками вензелей, удивительная тишина, нарушаемая лишь шелестом травы и маленьких изящных декоративных кустиков за коваными оградками под порывами ветра… Старое кладбище Феланды, красивое, ухоженное, пустынное — невольно навевало ощущение покоя и замершего времени.

В отдалении виднелся храм. Стройные мраморные колонны и прохладный полумрак за ними, так и влекли приобщиться к божественному, вдохнуть аромат цветочных свечей. Лель приблизился к нему, ощущая какую-то непонятную эйфорию. Перед святилищем, склонив в скорби голову с вплетёнными в каменные пряди волос цветами, статуя прекрасной Мирры охраняла покой мёртвых. Величественная и понимающая. Лель мимолётно взглянул на богиню смерти с чувством светлой печали и вдохнул аромат алой розы, прихваченной для встречи. «Где же моя богиня?»

***

Поглядывая из-за колонны на темноволосого юношу, Драцена сжала в руках кожаный шнур. Подойти неслышно сзади, набросить на беззащитное горло удавку и безжалостно затянуть… Девушка одёрнула себя — раздражение на Тею не повод для убийства невинного посетителя кладбища. И откуда его только нелёгкая принесла? Стоит как раз на том самом месте, где назначена встреча!

Драцена досадливо вздохнула, покидая наблюдательный пост, и направилась к юноше, всем своим видом напоминающим печального принца у могилы возлюбленной. На его лице отражалась светлая грусть. Девушка обдумывала, чего бы такого сказать, чтобы он поскорее убрался со своей романтичной физиономией и не мешал сосредоточиться на серьёзном деле, но только она подошла и раскрыла рот…

— Я вас ждал, — объявил он дрогнувшим голосом и сунул ей под нос красный бутон.

Драцена удивлённо взяла цветок, искоса поглядывая на незнакомца. Она решительно не помнила, когда и где с ним встречалась, но такое было вполне допустимо, учитывая, какую тайную и опасную жизнь она ведёт.

— Вы, верно, удивлены, увидев меня здесь, но… если бы вы так быстро не убежали, я бы вернул записку, которую вы случайно обронили, — сообщил юноша, откровенно её разглядывая.

— Записку? — уточнила Драцена. — Ах, записку… — тянула она время, пытаясь сообразить, что ему нужно, но его пытливый взгляд отвлекал.

— Ну да. Должен признать, той ночью вы произвели на меня сильное и неизгладимое впечатление. Вы были так… хм… несдержанны…

— В самом деле? — выгнула она бровь. — Что ж… А вы меня, случайно, ни с кем не путаете?

Юноша измерил её изумленным взглядом.

— С кем же я могу вас путать?

Драцене пришла удивительная мысль: они с сестрой похожи почти как две капли воды, и если он где-нибудь столкнулся с Теей, то теперь вполне мог и обознаться…

— И кто же я, по-вашему?

— Вы? Честно говоря, не знаю, — улыбнулся юноша. — Всё, что мне известно, это ваше имя — Драцена.

Драцена вздрогнула. Ну ладно бы он познакомился с Теей и теперь принял её, Драцену, за сестру, но откуда, духи подери, он узнал её имя? Она насторожилась, глядя на это аристократическое и незнакомое лицо, не лишённое, впрочем, привлекательности. Ой, как не лишённое! Твёрдые черты под нежной, тронутой лёгким румянцем кожей, шёлково блестящие золотисто-каштановые пряди волос, даже на взгляд удивительно мягкие. В груди разлился жар, и сердце часто забилось от его взглядов, от страсти, вспыхивающей в завораживающих аметистовых глазах, обрамлённых тёмными изогнутыми ресницами, и манящей прелести губ…

— Я помню каждую подробность, каждую мелочь той ночи, — прошептал он с придыханием.

Щёки Драцены вдруг вспыхнули. На мгновение она позавидовала Теи и… не смогла сдержаться, пребывая во власти нахлынувших чувств. Внезапно — не только для него, но и для себя — схватила юношу за лацканы, притянула к себе и впилась губами в его влажные, мягкие и податливые губы с привкусом ванили. Это был долгий, невероятно сладостный и страстный поцелуй, сводящий с ума и лишающий сил. Драцена с трудом оторвалась от его губ, не понимая, что она творит с этим незнакомым, в сущности, человеком, и едва отдышавшись, приняла важное и после всего неожиданное, но единственное верное решение:

— А теперь вы должны умереть!

Мало что найдется на этом свете столь же неуловимое как правда.

Анемон,

при попытке выяснить, кто разбил его любимую чашку

Стопка фарфоровых тарелок мелодично звякнула, когда Тея захлопнула дверцы буфета с убранной после завтрака посудой. Девушка удовлетворённо оглядела чисто прибранную кухню, прикинула, что обед готовить ещё рановато и, откинув скомканное льняное полотенце, решила напомнить о себе хозяину дома. Что-то он там обещал насчёт экскурсии, которая явно будет нелишней. Если она правильно поняла смысл контракта, то можно считать, что этап по втиранию в доверие выполнен и представляется прекрасная возможность раздобыть полноценный план дома. Есть, конечно, ряд смущающих и обескураживающих обстоятельств по поводу заключения его, но, плотно откушав и вдоволь навозившись с кастрюльками и мисками, Тея пришла к выводу, что это просто не выветрился вчерашний хмель, ничего более.

В холле она отловила секретничающих о чём-то Торми с Лайнерией и осведомилась, где может сейчас находиться господин Анемон. Подозрительно примолкшие дети посоветовали ей заглянуть в кабинет при библиотеке и передали сильно запоздавшую просьбу принести туда чашечку чая. Недовольно поджав губы, она всё же вернулась обратно за чаем.

С трудом удерживая тяжёлый разнос, уставленный хрустальными вазочками и тонким фарфором, Тея признала, что со злости малость перестаралась со сладостями к чаю — количество их явно было рассчитано как минимум на голодного Торми, что уже говорило о многом. Она постучала ногой в дверь кабинета и на всякий случай пнула её посильнее. Дверь оказалась заперта и ничего похожего на предложение войти тоже не последовало.

— Ну и? — окинув хмурым взглядом неуступчивую преграду, она от души попинала пяткой резную филенчатую поверхность.

— Госпожа Мазахака! Вы ошиблись кабинетом.

Голос Анемона донёсся из соседней двери.

— Иметь столько кабинетов в одном доме — это просто неприлично, — едва слышно пробормотала девушка, входя в новое для себя помещение.

— Поставьте пока, я сейчас закончу.

Анемон что-то с сосредоточенным видом строчил в пухлой тетради, периодически поглядывая в настольное зеркальце — себя он там так увлечённо описывал, что ли? Тея неспешно принялась расставлять на миниатюрном столике тарелочки с мармеладом и печеньем, бирюзовый круглый чайничек с легкомысленным узором из белых мотыльков, вычурную чайную пару и по въевшейся уже привычке осматривать комнату на предмет нахождения в ней чего-либо, что могло оказаться Зелёной Хризантемой. Что странно, помещение в этом плане оказалось на редкость бесперспективным — только на стене висел большой шёлковый веер с непонятным зелёным растением, смутно напоминавшем пресловутый цветок. Опустошив разнос, девушка замерла, не зная, чем ещё заняться, Анемону явно не было до неё никакого дела, а потому, не долго думая, она уселась в кресло и нагло зажевала засахаренную апельсиновую дольку.

— Ну-с, госпожа Мазахака, — посмотрел на неё Анемон зелёными глазами, убирая тетрадь в ящик стола и запирая его на ключ, что не ускользнуло от внимания Теи, — вы готовы проделать со мной небольшую прогулку по дому?