В феврале я засобиралась в Цюрих. Я не могла бросить своих первых корпоративных клиентов на произвол судьбы и твердо решила сопровождать их в Швейцарию, чтобы решать все возможные проблемы оперативно на месте. Сопровождение важных клиентов на долгие годы станет для меня законом, нарушить который не могли никакие Женькины доводы. Я вела их «под ручку» от Шереметьевского аэропорта до Шереметьевского аэропорта. И когда мы расставались, пройдя на обратном пути последний паспортный контроль и получив наконец чемоданы, мои туристы были уже моими навсегда. Они ездили через нас сами, рекомендовали нас своим родственникам, друзьям и коллегам, расширяя тем самым без всяких затрат с нашей стороны, клиентскую базу нашего агентства.

В Цюрихе мы жили в Хилтоне. Впервые я попала в такой шикарный отель, впервые со мной в группе были люди, для которых швырнуть тысячу долларов не составляло никакого труда, впервые я общалась за границей не с эмигрантами, а с коренным населением, наконец-то во всю используя свои знания английского языка. Каждый день мы обедали и ужинали в лучших ресторанах города, а в конце поездки мелким оптом закупили дорогущие швейцарские часы в шикарном бутике. Нам подарили кучу разных презентов, которые перекочевали мне в сумку, так как господа-туристы посчитали их брать ниже своего достоинства. Сначала они пытались от подарков отказываться, но увидев обалдевшие, совершенно ничего не понимающие лица швейцарцев, махнули рукой и велели их все забрать мне на добрую память. Я не возражала. У меня оказались в сумке часы для Женьки, его и моей мамы, а также маленькие сувенирные часики-кукушка. Себе я часы купила. И если часы, купленные в Париже год назад, стоили шестьдесят долларов, то эти швейцарские стоили все триста. Мои часы по цене и рядом, конечно не стояли с теми, что купили туристы, но я была собой довольна – как никак благосостояние выросло в пять раз.

Поездка завершилась благополучно – туристы всем были довольны и собирались все дружно ехать с нами семьями на Лазурный берег летом.

* * *

Тут опять мать зачитывает: «Убийство, похожее на то, что было совершено в это же время в прошлом году». Ну надо ж! А я и не заметил! Действительно, только один разок получилось в сентябре, а так все зимой, после праздников. Но, во-первых, зимой темнее, во-вторых, как-то оно на подъеме все идет: вроде ж новый год, надо жизнь начинать с чистого листа. Так нам в школе талдычили. Ну в самый раз получается поставить еще одну галочку. А эти-то милиционеры! Просекли, что зимой и что чем-то тяжелым и что в подъезде. Тряпицу, кстати, я в этот раз выбросил в мусоропровод. Очень удобная система – прям там идешь и бросаешь в мусорку! Тряпку, там написали, что нашли. В этот раз были следы крови. Но отпечатков нет. Так откуда ж им взяться?! Я ж был в перчатках!

Женька переезжал из подвала! Новый этап в развитии его фирмы был ознаменован арендой складов и нового офиса. Наша бедная квартира до сих пор стояла наполовину отремонтированная, зато офисы наших фирм приобретали совершенно цивилизованный вид. В этом пункте у нас с Женькой была полная солидарность. Родители нас не понимали, но зато мы понимали друг друга.

Я во всю трудилась над составлением программ на новый летний сезон, пытаясь расширить круг наших предложений, а Женька бегал по появляющимся в Москве как грибы после дождя магазинам, предлагая свою продукцию. У него, как и прежде, было небольшое количество работников, и все они трудились на износ. Найти новых сотрудников было не сложно, но Женя был очень привередлив в этом вопросе. Поэтому оставались у него только лучшие, «отборные».

Анька иногда предлагала нам очередные квартиры. Она сама переезжала уже третий раз за год. Последний вариант она позиционировала как окончательный. Квартира находилась в бывшей огромной многокомнатной коммуналке, бодро расселенной Анькой для богатого клиента. В последний момент клиент раздумал по каким-то причинам покупать эту квартиру, и Анька с мужем въехали туда сами. Был затеян грандиозный ремонт, конца и края которому не было видно в обозримом будущем. Хозяев это, впрочем, не очень волновало: гостей они принимали то в одной, то в другой комнате, а то и на большущей кухне. Ремонтные работы растекались по разным частям квартиры, ни одна из которых не заканчивалась до конца. Аньке в голову приходили различные дизайнерские идеи, и работникам приходилось перескакивать из одной части квартиры в другую по мере их возникновения.

Уже, правда, была снесена пара стенок и возведена арка в коридоре. Это были единственные ощутимые результаты ремонта, но хозяева гордо демонстрировали провалы в стенах, и мы бодро кивали восхищенными головами.

– Может и нам снести что-нибудь? – спросила я Женьку после очередного субботнего посещения подруги.

– В этой квартире мы уже делать ничего не будем, – ошарашил меня своим новым решением муж, – надо переезжать.

Совершенно очевидно Анькина квартира повлияла на Женькино решение оставить пока в покое наши собственные апартаменты и расширять не жилплощадь, а бизнес.

* * *

У нас тут соседи разъехались, и мать тоже заговорила про отдельную квартиру. На самом деле, говорит она про нее сколько себя помню. Сначала соседей у нас было больше, но потом тетя Люся прописала к себе сына со всей его семьей, и когда наши третьи соседи съехали постоянно жить в какую-то страну, где, как мать говорит, «одни, представь, евреи и ни одного нормального человека!», ей отдали ихнюю комнату. Мать, конечно, ругалась и ругается. Эта комната в основном и является основой всего ора в квартире. Люська ее сдает всяким временным рабочим, приезжающим в Москву на заработки. А мы недовольны. То есть мне-то наплевать – ну живет там какое-то лицо кавказской национальности несколько месяцев. Тихо живет, никого не трогает. И даже иногда носит с рынка еду на кухню и всех угощает. Но мать как прицепится, так уж все. Так вот тут опять встал вопрос о расселении. Я нашел телефон риэлтерши Аньки и решил спросить про нашу квартиру.

Я «вышла» на Англию. То есть Англия вышла на меня. Вдруг мне пришел факс от какой-то английской фирмы, занимающейся организацией туров для тех, кто хочет изучать английский язык на родине Шекспира. Я решила «почему бы и нет?» и начала обсчитывать путевку.

В это же время активизировавшийся по поводу улучшения и расширения жилплощади Женька регулярно выдергивал меня с работы для осмотра очередной квартиры. Квартиры он смотрел под стать Анькиной: многокомнатные, коммунальные, в историческом центре. Цены меня пугали, но так как энергично взявшийся за дело муж меня пугал больше, я предпочитала отмалчиваться и честно смотреть варианты.

Квартиры отметались в основном либо из-за их неудобного расположения, либо из-за их чудовищного состояния. Мы готовы были смириться с плохим состоянием, но с чудовищным никак. Чудовищным состоянием на наш взгляд было такое, когда, например, в ванной была дыра в потолке, и в принципе можно было мыться, переговариваясь с соседями сверху. Или весь дом уже выглядел так, что вот-вот обрушаться его деревянные перекрытия, возведенные, казалось, во времена нашествия Наполеона. Некоторые квартиры находились прямо на Садовом кольце, и дышать в них было категорически нечем. Тем не менее вся семья уже заразилась квартирной лихорадкой, и варианты сыпались на нас со всех сторон: то знакомые папы толкали квартиру своего двоюродного дедушки, то коллега мамы предлагал въехать в апартаменты своей престарелой тети, то вдруг знакомые знакомых решили выехать из своей коммунальной квартиры и предлагали нам ее расселить.

Больше всего квартир сыпалось от эксперта Аньки. Она не гнушалась предлагать нам просто все подряд. И мы вежливо по десять раз на дню отклоняли предложения ехать смотреть квартирку на Юго-Западной или еще того хуже в Солнцево.