— Не заказывал. Мягко сказано, — выдохнул Сигетнар. — Они, наверное, начали строить все это еще в тот день, когда мы отсюда бежали. Иначе бы не управились… И никто не докладывал…
— А кто вообще живет в этом Вече? Кто должен был докладывать? — спросила Леферия.
— Кто угодно. Живут здесь в основном те, для кого в Оньяре слишком… напряжно, — хмыкнул Сигетнар. — Там ментальное поле более насыщенное, постоянно какие-то колебания, то облавы, то спровоцированная тревога или паника… Только если им не нравится Оньяр и пригороды, то и работать им там не понравится. Они выпадают из общества. Вот и стекаются сюда.
— Какие пригороды? Оньяр окружен лесом…
— Лесом? — Сигетнар моргнул, уставился на Леферию, точно впервые видел, и, казалось, даже забыл о туннелях. — Дьявол! Только не говори, что я забыл снять с тебя морок против чужаков.
— Никогда не слышала ни о каком мороке, — процедила она. Снова эти геолисские штучки! Этот мир, наверное, проклят, стоит подумать, что ты наконец-то увидела его истинное лицо, и пожалуйста!
Она не поняла, что именно сделал Сигетнар, но лес вдруг стал намного реже. Там, куда убегали туннели, по-прежнему темнела чащоба, но позади, где остался тракт, разом вспыхнули мириады огней. Окна, окна, дома и домишки, наползающие друг на друга, покатые и острые крыши, кажущиеся чудовищами или химерами в косых скупых лучах, редкие деревца, выглядывающие поверх них. Это был не Оньяр — слишком мелко и бедно. Но это явно был и не лес…
— Как это понимать? — пробормотала Леферия.
— Так и понимать. Когда мотхи начали подбираться к границам, вокруг крупных городов натянули маскировку. Активные триггеры с излучением. Лес и правда подступает к самому пригороду, Вече стоит на опушке. Рассатас, почему ты сразу не сказала?
— А почем мне было знать?
— Прошу прощения, но я бы тоже был не прочь посмотреть на то, что вы там видите, — послышалось от Фелда. Сигетнар обернулся к нему, и тут у задка телеги возник ол-Ран:
— Нам пора! Скорее, нет времени ждать, пока уйдет поезд с ранеными, иначе опоздаем на экспресс!
— Поезда и экспрессы, — сквозь зубы прокомментировал Сигетнар, спрыгивая с телеги.
«Поезда и экспрессы», — подумала Леферия.
Но отчего-то почти не удивилась.
Увидев на месте леса густонаселенный пригород и узнав, что он все время там был, не удивляешься туннелям с поездами на месте другого леса. Сигетнару стоит это понять, и всякого рода неожиданности вроде этой перестанут выбивать его из колеи. Леферия хихикнула и побежала вслед за Фелдом, который каким-то чудом видел в толпе нужного мотха.
А толпа оказалась выдающейся.
Откуда здесь столько народу, в самом-то деле? Среди них было много мотхов, но немало и обитателей Вече, которых отличали старые, но удобные куртки и штаны, заправленные в высокие сапоги. Впрочем, многие мотхи тоже переоделись на таондарский лад, и их выдавала лишь лоснящаяся серая кожа. Внутри туннель чуть уходил вниз, и там, то ли вполовину, то ли целиком нырнув под землю, расширялся, превращаясь в просторное поле. По нему бежали люди — некоторые на выход, но большинство — вглубь. Их спины скрыли от Леферии место, где появились рельсы. Они просто вынырнули из толпы, чуть утопленные ниже уровня платформы. От пешеходного туннеля их отгораживало нечто вроде поручня.
Фелд остановился, и Леферия наконец догнала его. В паре шагов от него Сигетнар разговаривал с ол-Раном. Слова их растворялись в гуле толпы. Поодаль на возвышении приплясывали торговцы из мотхов — их голоса многократно искажало эхо, так что никто бы не разобрал, что они предлагают. Но у импровизированных витрин, прикрытых стеклянными колпаками, вились стайки покупателей. Длинные лампы лили на этот новоявленный оазис желтоватый свет.
— И откуда должен прийти поезд? Здесь же конец рельсов, — сказала Леферия себе под нос.
— Что? — Фелд наклонился к самому ее лицу. — Надо понимать, оттуда.
И он кивнул на то, что терялось в мутной дымке светотени с другой стороны рельсов. Леферия сощурилась. Еще один туннель…кажется. Чем еще это могло быть? Два туннеля сливались под острым углом, и в глубине второго уже виднелся стремительно приближающийся огонек.
Леферия покачала головой. Интересно, много ли времени у мотхов заняло возведение… всего этого. И откуда они взяли поезда, и… Да Тифоновы кишки, проще было перечислить то, что не вызывало вопросов!
Поезд вынырнул из дополнительного туннеля и скользнул на рельсы, у которых ждала толпа. Леферия вздрогнула и почувствовала, как открывается рот.
Это был хадратский монорельс! Его вагоны, к которым приделали другие колеса!
Вагоны старенькие, потертые, оттенка фирменной лазури «ЗааМоно» кое-где в проплешинах краски другого цвета, с поцарапанными овальными окнами, но вполне на ходу. Двери разъехались в стороны, поручень приподнялся, и толпа хлынула внутрь. Сигетнар оглянулся на Леферию и приподнял брови, точно говоря: «Ну? Видишь, что без хадратского следа не обошлось?»
Она проигнорировала эту гримасу.
В вагоне Фелд ловко проложил путь к Сигетнару и мотху. Сидячих мест никому из четверки не досталось. Леферия вцепилась в до боли знакомый поручень и слушала продолжение разговора.
— Зачем нужны туннели? В Таондаре поезда отлично ходят без них.
— Так их легче маскировать. В Таондаре еще ни о чем не догадываются.
— И как вы так быстро все это построили?
— Все, что мы делаем, получается у нас благодаря им, — мотх благоговейно закатил глаза. — Всемогущим. Они обещали, что Таондар будет нашим…
Глава 7
Леферия слегка потерялась в пространстве. Умом она понимала, что железные дороги должны вести на юг, ведь на юге лежала Мальясская пустыня, в которую они направлялись. Но туннели так причудливо сплетались, сходились и расходились, свивались в вытянутые узоры, у входных будок и гротов расстилались незнакомые пейзажи, а повисший поодаль в ночном небе полукруг Хадрата повернулся под таким странным углом, что она запуталась. И пустыня, конечная цель, уже казалась химерой. Призрачной землей, которой нет, или аналогом царства мертвых…
— Какое у вас царство мертвых? — поинтересовалась она у Сигетнара, когда они с Фелдом (мотх куда-то отошел) стояли на пересадочной станции. Та напоминала стальной ангар с раздвижными окнами и высоким длинным крыльцом, с которого окрестности виднелись как на ладони. Кругом простирались поля, аккуратно засаженные рядами каких-то высоких метелок. В темноте растения казались замершими тварями. Для своей сети железных дорог мотхи выбирали безлюдные места.
— Что? — изумился Сигетнар. — Ты о чем?
— Как в ваших поверьях или в религии выглядит царство мертвых? — спокойно повторила Леферия. — У нас это бесконечно растянутый день или цикл, когда человек был счастливее всего. Прошлое возвращается, но ты не чувствуешь, что оно прошло: все свежее и новое, как в первый раз — без конца… В царство мертвых попадают только те, кого Судии сочли достойными. У кого нет перед ними долгов. Поэтому там счастливы все. А у вас?
— У нас разные верования, Леферия, — он смерил ее странным взглядом сверху вниз. — У каждого народа по-своему. В Таондаре чаще верят в избавление и воздаяние — чем больше добра делал при жизни, тем больше воздастся после смерти. Поэтому десятки философов веками спорят, что такое настоящее добро. Видишь, какая практичность? У мотхов надеются раствориться в природе и превратиться вон в тот куст или вот в это дерево. Но у каждого народа есть кучка безумцев, которые верят, что после смерти не будет ничего. А почему тебя это заинтересовало?
— Просто так, — сказала Леферия.
И все-таки контраст между внешним видом туннелей и тем, что таилось внутри, поражал. Выйди в поле — ни души, да и сам туннель не сразу разглядишь, потому что мотхи набрасывали на него нечто вроде морока, такого же, каким таондарцы окружили свою столицу. Но под хлипкими сводами бурлила жизнь. Мотхи стремились к северу, к Оньяру, мотхи выходили на пересадочных станциях, мотхи везли на юг своих раненых… У Оньяра Сигетнар лишь мрачно и неверяще осматривался по сторонам, на первой станции начал впадать в меланхолию. Но кода ол-Ран позвал их за собой, указывая уже на четвертую, особенно большую станцию, меланхолия сменилась глубокой задумчивостью. Поезда были разные — не только хадратские. Попадались и таондарские; Сигетнар опознал в одном или двух вагоны, которые двадцать или тридцать дней назад в депо списали как сгоревшие, и, казалось, сделал какие-то выводы. Хотя какие еще выводы можно было сделать, кроме как понять, что мотхи владели искусством затуманивания чужих мыслей намного лучше, чем о них думали?
