— Кое-кто у нас с этим согласен, — вздохнула Леферия. — Наверное, поэтому Ложа Былого еще не уничтожила ни предателей, ни Анаката. Но любовь к прошлому — это… вот бывает же, что расстанешься с кем-то, забудешь, живешь дальше- а потом чувства вдруг обрушиваются на тебя, стоит услышать песню из того времени или ощутить запах…

— Ничего не имею против воспоминаний. А вот чувств не понимаю. Мне повезло, я никогда не бывал влюблен, — хмыкнул Сигетнар.

— Угостить любовным эликсиром?

— Нет! — казалось, предложение напугало его сильнее, чем перспектива быть отравленным. Он отделился от стены. — Ладно, оставим это… Я отправляюсь в Хадрат с тобой. Но со своими приятелями из Ложи можешь встретиться без меня. Если хочешь, предупреди их о том, кто тебя подослал. Ты же все равно найдешь способ это сделать.

Леферия заморгала. Продумать каждый шаг, чтобы незаметно предостеречь соратников, и получить такое издевательское разрешение… это выбивало из колеи. Что он задумал? Подбросить неизвестную пока дрянь лично? Использовать Леферию вслепую, чтобы она думала, что подбрасывает одно, но незаметно для себя передала другое, будто носитель вируса? Еще какую-нибудь подлость? Но и на подлость это не тянуло, потому что Сигетнар прямо сообщил о своих планах. Не сообщил только, как именно намерен их воплощать.

— А если я откажусь?

— Ну началось. Ты ведь уже согласилась. Но если откажешься — мы прибегнем к методу Анаката. Только на сей раз ты не сможешь похитить Фелда.

Проклятье… Леферия смотрела на него, скрипя зубами от ярости, а картины возможных уловок и хитростей сменяли друг друга, как наяву — все более причудливые, гротескные, переходящие из фантасмагории в кошмары больной психики… Деваться было некуда.

Но таондарцы все же недооценивали Ложу Былого, считая, что те не отыщут «подарочек», даже если их предупредить.

— Что бы это ни было, я передам его им прямо в руки. Открыто, — процедила она.

— Передай. Это катализатор, — Сигетнар снова зашагал по коридору, явно не опасаясь, что Леферия развернется и сбежит. Отчего-то ей казалось, что это было бы бессмысленной затеей. — Катализатор для курительной чаши, через которую ваши адвокатурные советники общаются с Судиями. Там нет яда, вообще нет ничего опасного. Поверь мне на слово, потому что перепроверять его при тебе нет времени.

Леферия безнадежно покачала головой.

В Речной сквер уже могли бы водить экскурсии, чтобы показывать диковину — людей, вылезающих из песка. И стража императорского дворца, и боевые маги должны были забить тревогу. Оцепить участок, выставить посты, установить ловушки, в конце концов!

Но пушистые кружева из тончайшего изумрудного шелка мирно колыхались над головой, и все так же сверкали капли на побегах, и водоросли сплетались в нерукотворные букеты, и покачивались пухлые розетки летучих листьев. Неподалеку торговали мороженым из водяных лилий, и собравшаяся у прилавка толпа не обратила на пришельцев ни малейшего внимания. Леферию и Сигетнара приняли за обычных любителей прогулок. Откуда они появились? Да вышли, наверное, из-за какого-нибудь снопа водорослей, это же сквер, поди разберись…

Вместо ментальной иллюзии Сигетнар замаскировался обыкновенным гримом, одеждой и париками. Видно, не так-то просто было одновременно внушать десяткам прохожих нужную внешность. Леферию держал под руку глубокий старик. Лишь внимательно присмотревшись, можно было заметить, что глаза его, прячущиеся под прядями седых волос, не такие уж и блеклые, а кожу, хоть и морщинистую, нельзя назвать по-старчески истонченной. А вот горбился и шаркал он мастерски — заметно, но умудряясь не переигрывать. Леферия мимолетно задумалась, сколько образов Сигетнар успел перемерить раньше и сколько наивных противников Таондара оболванить.

— Надеюсь, ты не забыл деньги, — мрачно покосилась на него Леферия. — Без пары сотен цешшлей ничего не получится.

— Поэтому ты до сих пор о них ни словом не обмолвилась? — усмехнулся спутник и, порывшись в кармане хадратского плаща-крылатки, достал пачку узких золотистых банкнот. — Держи, пусть будут у тебя, я в них путаюсь.

Главная аллея сквера, узкий длинный грот со сводами из пушистых невесомых побегов, привела к остановке городского монорельса. Серебристые поезда, округлые, как резиновые подушки, выныривали из-за поворота и огромными рыбинами уносились вдаль. На посадочную платформу вели прозрачные ступени. Когда налетал густой ветер и по воздуху пробегала рябь, они будто шли волнами прямо под ногами.

Леферия подошла к автоматической кассе и оплатила проезд, чувствуя незримое внимание Судий. Конечно, за бесплатный проезд на голову не обрушивались страшные кары, но испытывать терпение Судий лишний раз не стоило. Они и так следили за ней, пожалуй, чуть более пристально, чем раньше. Ждали. Ждали выполнения клятвы…

За окном замелькали привычные городские пейзажи. «Деревья» Кольцевого квартала поодаль, изогнутая под прямым углом башня Адвокатской палаты, гидровоздушные капсулы, точно мириады пузырьков в стакане с газировкой, роскошные одиночные особняки знати… Сигетнар смотрел в окно с любопытством пятилетнего ребенка.

— Не боишься, что я привезу тебя прямо в руки императорских стражников? — не удержалась Леферия.

— Я знаю, куда ведет этот маршрут. Центр города, потом парки, набережные и квартал развлечений. Вряд ли там сидят стражники, — невозмутимо ответил он, не отворачиваясь от окна.

Квартал развлечений. Вот он, таондарский взгляд. В Хадрате подобные места презирали — небольшая улочка, выложенная обычной серой галькой, и курительные заведения по обе стороны. Прожив в Заалане всю жизнь, Леферия так и не поняла, подлинное это было презрение или искусно спровоцированное конкурентами всех этих наргиле-баров и ресторанов, устроителями императорских празднеств.

Нужный бар назывался «Прострация». Каждый новичок считал своим долгом похихикать над названием — именно по этому признаку и вычисляли новичков. Убранство было под стать: бесформенные приземистые столики, расплывшиеся по полу черные подушки вместо кресел или диванов, просторный матрас в углу для тех, кто докуривался до потери сознания. Таких хватало. В конце концов, «Прострация» была одним из немногих мест, где они могли наслаждаться наркотическим дымом, не боясь косых взглядов или осуждения. Вместо ламп под потолком была натянута светящаяся сеть, имитация рыбацкой. Имитацию выполнили так искусно, что из ячеек свисали черные рыбьи хвосты — непонятно, настоящие или фальшивые. Стены были увешаны всяким хламом: черными, серыми и коричневыми тряпками, кусками дранки, больничной и алхимической утварью вроде игл для инъекций, колб и прозрачных трубочек.

— Мрачное местечко, — прокомментировал Сигетнар, часто моргая — сетка давала мало света, и в помещении стоял полумрак. — И зачем мы здесь?

— Чтобы вызвать на встречу кого-то из Ложи Былого.

Оставив спутника на одной из подушек у стены, Леферия подошла к барной стойке. Ею служила груда бесформенных камней, скрепленных вместе толстым неряшливым слоем раствора. Поверх камней лежала доска. Бармен не сразу поднялся навстречу — сидел у себя в углу, хмурился, щурился, изучал Леферию недоверчивым мутным взглядом, пока она не потеряла терпение:

— Шевелись! Не узнаешь, что ли?

— Узнаю, — толстые губы бармена медленно растянулись в усмешке. — Потому, гм, и смотрю. Тебя же поймали, когда ты собиралась убить Анаката Великого, да будет он вечно здоров и не страдает от запоров…

— И что?

— И ничего. Говорят, в тюрьму посадили. Могли убить. А могли и…

— А об исчезновении Фелда ты слышал?

Бармен поднялся со стула, как ленивая текучая гора. Жир опасно заколыхался.

— И это слышал. А как же.

Казалось, этого хватило, чтобы ответить на все его невысказанные вопросы и связать концы с концами. Он замолчал и выжидающе уставился на Леферию.