Шорох. Где?

Внизу. Под полом. Подвал!

…Поднимаю дверь, ведущую в подпол, и вздыхаю с облегчением. В углу, связанная по рукам и ногам, лежит давешняя пропажа. Растрепанная, в рваном платье и с кляпом по рту. Испуганно мычит и жмется к стене, плохо видя против света, кто именно к ней пришел. Но жива и целехонька.

Нашла!

Спускаюсь, развязываю, объясняю, кто я такая и зачем пришла. К сожалению, ничего путного она рассказать не может. Только цепляется за меня в ужасе, пытается не рыдать и тянет из этого места. Под глазами синяки, бледная как вурдалак, и вся трясется как осиновый лист. Многое пережила.

Снаружи становится легче. Нет, она по-прежнему хочет удрать отсюда за горизонт. Но пока рядом с ней кто-то уверенный, девушка находит в себе силы присесть на бревнышко и ждать, пока я закончу дела. Правда, как только возвращаюсь обратно внутрь избушки, подрывается и бежит за мной: одной куда страшнее.

— Не знаешь, зачем ему все это? — Показываю на стол.

Она мотает головой и хрипло объясняет:

— Меня сразу кинули в подвал. Но он был не один, приходил еще кто-то и говорил ему, что делать. Этот… тот, кто меня принес, должен был сторожить, пока другой не заберет.

— Куда заберет?

Снова чуть не пускается в рыдания, но сдерживается. Только тщательно вытирает слезы. Последнее что мне нужно — чтобы она расклеилась. Не время.

Подношу ладонь к ее лицу, провожу по виску, убирая прядь с лица, и пускаю в пальцы легкий импульс. Она выдыхает и слегка успокаивается.

— Не знаю. Этот… он приносил мне воду, но есть не давал. Я говорила, что внизу очень холодно, а он сказал, что уже неважно. Я ждала, что меня скоро убьют… — Она не выдерживает и закрывает руками лицо. Я снова легонько касаюсь ее плеча, прогоняя по пальцам успокаивающее тепло.

— Тише, тише, Лаура. Тебя ведь зовут Лаура?

— Да. — Глухо слышится из-за ладоней. — Откуда…

— Я пришла сюда именно за тобой. Тебя ищут родные. Сейчас я осмотрюсь и уведу тебя отсюда. Но мне нужна помощь, постарайся ответить. Ты все время сидела здесь одна? С тобой больше никого не было?

Она опускает руки.

— Думаете… Думаете, Тильду тоже украли они? Она была здесь до меня?

— Точно не знаю. Но тебя явно не для съедения похитили.

Девушка бледнеет и прижимается спиной к стене. Обхватывает себя руками и спрашивает жалобно:

— А вы правда охотница?

Закатываю рукав до локтя, обнажая метку. Она вздыхает так облегченно, словно я щелкнула пальцами, и мы уже перенеслись к ней домой.

— А…

Вскидываю указательный палец, призывая ее замолчать, и оглядываюсь на мутное окно. Она бледнеет еще больше, хотя казалось бы, куда уже?

— Та-ам… что-то было?

— Тихо. — Говорю еле слышно, одними губами.

Она, кажется, даже дыхание задерживает. Я снова поворачиваюсь к двери.

Там, снаружи кто-то стоит. Он шел сюда, но потом остановился и сейчас слушает так же внимательно, как прислушиваюсь я.

Подкрадываюсь к окну и осторожно выглядываю наружу. Оно заляпано дождями, грязью, затянуто паутиной так, что мне удается увидеть только маячащее в деревьях темное пятно. Потом замечаю, что с одного краю слюда выбита, и оттуда тянет сквозняком. Сойдет за смотровую щель.

Ножом его не достанешь, для размаха и броска нужно какое-то свободное пространство, а в эту дыру пролезет только монетка. Отстегиваю небольшой самострел, висящий за плечом, и аккуратно взвожу механизм. Кончик стрелки подвожу к щели, нацеливаюсь на второго перевертыша. Он успевает заметить металлический блик в тот момент, когда я нажимаю на спуск.

Раздается отрывистый взвизг, словно пнули собаку, и он бросается бежать наверх по склону. Я с коротким ругательством выскакиваю наружу, ногой распахивая дверь. Но он успевает скрыться в тот момент, когда я вскидываю самострел. Приходится опустить. Стрелять уже не в кого.

— Твою мать!

Ушел! Я в бешенстве с разворота пинаю бревнышко, положенное в роли лавочки, и откидываю в сторону. Так… Успокоиться.

Из избушки осмеливается выглянуть Лаура.

— Госпожа охотница, но ведь он убежал, значит испугался! Это разве… плохо?

— Плохо.

Возвращаюсь обратно и подумав, беру с собой только самый маленький сундучок, который легко нести. Вместе с ним захватываю книжки.

— Идем. Найдешь дорогу домой?

Она едва не спотыкается на пороге.

— Вы что, не пойдете со мной!?

— Не надо выкать, я не настолько старше. Я провожу до места, откуда ты сможешь увидеть город, там недалеко. Защитный оберег с собой?

— В тот раз он не помог!

— В тот раз тебя выслеживали нарочно, и вас была целая группа. Сложно не заметить. Сейчас, если пойдешь тихо и быстро, ничего не случится. Здесь у нас не приграничье, чтобы людей утаскивали средь бела дня. А мне нужно разобраться со вторым.

— Ну он же убежал! — Хнычет девушка, едва поспевая за мной. Я иду прямо, срезая дорогу к упомянутому месту. Там есть возвышенность, с нее покажу нужное направление — и пусть идет.

— Вот именно. Убежал. Стрелку он вытащит, рану залижет, ночью наберется сил, и мне все равно придется бегать или от него или за ним. Лучше догнать сейчас, по свежему следу.

Она бормочет себе под нос что-то успокаивающее, но больше не спорит. И правильно. Я сейчас и без того озабочена.

Мне нужно выяснить, для чего они похищали девушек. Что-то здесь не так. Никогда не слышала, чтобы варлаки объединялись. Скорее всего, был некто, кто ими руководил. Нужно добраться до второго перевертыша и выяснить у него, что тут происходило. Я, пожалуй, провожу ее до самого малинника, откуда начала искать, а потом вернусь обратно. На этот раз, чтобы найти избушку мне не нужно искать остатки следов, и на дорогу уйдет не больше получаса…

Провал. Снова темнота. Новые образы.

… Я смутно понимаю, что меня привязывают ремнями к холодной поверхности. Попытка образовать заклинание обрывается вспышкой боли на запястьях. Браслеты из зеленоватого металла? Явно нитран. Блокиратор любой магии, сволочная вещь. Даже рядом с его месторождениями стоять тошно, а мне приходилось бывать в одной шахте…

Итак, я хотела спасти девушку — я спасла девушку. Я хотела узнать, что здесь происходит — сейчас не только узнаю, но и поучаствую. Ведь теперь я лежу на камне вместо нее.

Только и могу, что поворачивать голову и провожать их бессмысленным взглядом. Горит ритуальный костер, сложенный из веточек грозового дерева. Один из жрецов аккуратно капает в пламя пару капель чего-то темного и тягучего, отчего огонь с шипением меняет цвет. Чую характерный отблеск силы. Вампирья кровь.

Я поняла: я попала. На этот раз не выбраться. Ремни держат руки, тело до сих пор сковывает дурман, силы кто-то высосал, а магия мне недоступна. Никакого выхода.

Утешало только одно…

…-Я должна это взять?

— Да, Лаура. Бери и спрячь так, чтобы не смог найти никто кроме тебя. Маскировочные чары я уже на них наложила. Сможешь сохранить?

— Да — кивает она горячо, прижимая к себе сундучок и книги, которые я взяла в той избушке.

— Иди. Никому не говори об этих вещах. Отдашь их только мне, или другому охотнику после того как он покажет метку. И никому больше. Поняла меня? Я могу на тебя положиться?

Пристально смотрю на нее. Девушка горячо кивает:

— Я обязана тебе жизнью. Спрячу и никому не покажу.

— Хорошо. Иди. А я скоро вернусь…

…Вот и не верь после этого в то, что обещать в скором времени вернуться — плохая примета.

Ритуал для меня проходит как в густом тумане. Монотонный речитатив жреца, треск свечей, еле слышный гул кристаллов-накопителей. Символы на моей коже, вырезанные ножом — почему-то было слишком больно для обычных порезов. И вспышка бессильной ярости в тот момент, когда занесенный надо мной нож начал медленно, словно резал воду а не воздух, приближаться. И снова темнота.

***

Я вскрикнула и сорвалась с кровати, выхватив из под подушки нож. Но упала на колени, хорошенько ими ударившись. А когда начала выпрямляться, запуталась в волосах.