Этот человек… он отдал свою душу тому дереву и подарил свою любовь. Никто не видел этого человека с девушкой — казалось, словно он и вовсе не желал иной любви, чем ту, что имел с прекрасным, извилистым стволом белой акации. И чувствуя это, дерево тоже полностью отдавалось человеку. Для него оно всегда нежно наклонялось в моменты палящего солнца, дабы укрыть такое слабое существо, от его опасных лучей. Для него оно всегда позировало так хорошо, как только могло и всегда, всегда внимательно слушало его невыразительное чтение.

Прошло ещё пять лет, прежде чем всё вновь пошло под откос. Состояние художника было всё хуже, его кожа становилась всё бледнее, и дошло до того, что казалось, словно у него и вовсе не было сил ни на что, кроме как на чужих руках доползти до любимого дерева, взять кисть и в сотый раз нарисовать какое-то диковинное животное, но уже в новом стиле. Это же состояние перекинулось и на дерево, что вскоре осунулось, посерело и то и дело старчески скрипело под сильными порывами ветра, словно вот-вот сломается. Так продолжалось недолго. В тот период художник приходил гораздо чаще, чем когда-либо. Сначала два раза в неделю, а потом и вовсе каждый день, изредка даже оставаясь ночевать под густой кроной акации. Разгорелась зима, но человек всё так же неизменно находился на поляне, окружённый обеспокоенными людьми, его друзьями. Но, когда снег начал таять, превращая всё вокруг в грязь, юноша вдруг перестал приходить. Его всё не было и не было. Пока, однажды весной, когда пришло время ветвям акации озариться белом покрывалом из благоухающих цветков, к поляне не подошла длинная процессия людей, одетых в чёрное.

Из разговоров стало ясно, что сломленный болезнью и извечными ссорами с семьей, художник вскоре сошёл с ума и в приступе гнева зарезал своих родителей. Прямо за домом юноша выкопал две могилы, где похоронил мать с отцом. Затем он сел в машину и приехал к своему давнему другу, что часто приходил с ним на поляну к акации. Там он в беспамятстве упал в руки товарища, где вскоре и умер. Таков был конец художника, последним желанием которого было, чтобы его похоронили под ветвями белой акации.

Церемония длилась недолго, всего через пару часов поляну поглотило полное безмолвие, и даже ветер куда-то исчез. А через несколько лет облысевшее, почти засохшее дерево изменилось и приняло странную форму, до ужаса напоминающую силуэт человека. Когда же наступил апокалипсис и мир навсегда изменился, приняв странные, изощрённые формы, то, быть может, за испытанные страдания или просто по воле случая, но это дерево стало чем-то вроде Лорда. Оно обрело настоящий разум, но и не только это. Этой несчастной белой акации вместе с титулом Лорда подарили и безграничные знания. Знания об этом мире и населяющих его существах.

***

— Стоп! Ты хочешь сказать, что он может ответить на мои вопросы? — я прямо-таки подскочил, когда странный монстр закончил свою не менее странную историю.

— На абсолютное любые вопросы, — медленно и с интонацией ответил он мне. — Так и знал, что тебе будет интересно. Однако не знаю, как ты будешь до туда добираться. Тебе придётся подмять под себя весь город, и ту часть тоже, либо придумывать что-то. В любом случае это кажется почти недостижимым, но чем не цель в жизни? — он ухмыльнулся и похлопал себя по колену.

— Я как-нибудь разберусь… спасибо. Спасибо тебе за эту информацию, но ты бы мог просто сказать: «За горами есть существо, которое знает всё» — и этого бы хватило. К чему всё остальное?

— Не знаю, меня попросил именно так всё тебе пересказать этот деревянный мудрец. Но… мне уже пора. Было приятно пообщаться, и думаю, что будет не менее приятно наблюдать за тобой и твоими похождениями. А пока… мне надо идти, у меня запланировано ещё несколько преинтересных встреч.

Голиаф поднялся со своего места и, отряхнувшись, уверенно пошёл к выходу, оставляя меня наедине со своими мыслями. А с тех самых пор меня уже никогда не мучили бесконечные вопросы, ведь на их место пришёл один: «Как добраться до белой акации?».

Прошли сутки после того, как мой неожиданный гость ушёл, оставив меня вновь наедине со Смайли и Чером. К удивлению, новые люди ко мне не приходили, хотя несколько раз я видел небольшие группки оных, что тренировались недалеко от моих владений. Они бегали по остаткам больницы, по одиночке убивая многочисленных беззащитных монстров, и собирали с них что-то, что я по какой-то причине не видел. Правда, из-за того, что всё это время я стоял прямо в большой дыре размером с мой рост и пристально смотрел на них, люди, стоило им меня заметить, быстро сбегали.

— Думаю ты выглядишь довольно жутко, но… не боишься, что о тебе поползут слухи и вскоре по твою голову начнут приходить целые рейды, хорошо вооружённые и натренированные? — как-то раз задал мне вопрос Чер.

— Да, скорее всего так и будет, но как иначе? Это всё равно случится рано или поздно, и мне придётся как-то с этим справляться. Тем более, если я хочу стать достаточно сильным, чтобы добраться до того чёртового дерева.

Изредка, пока я рисовал на стенах свои копии, в которые, если что, мог спрятаться, благо собственная кровь неплохо годилась для этих целей, Смайли бегал на улицу, пытаясь, как раньше, приманить ко мне новых жертв, однако никто так и не повёлся. Это печалило. Таким образом прошли ещё одни сутки, в ходе которых происходило совершенное ничего. Скучно мне, однако, не было, я даже радовался долгожданному спокойствию, но во мне всё же бурлило новое, сильное желание добраться до своей цели и из-за этого иногда я прям таки не находил себе места. Порой с некой периодичностью под моими ногами что-то вибрировало и стучало, но я не обращал на это внимания до определённого момента.

В тот день я вновь игрался со Смайли, кидая в него небольшие камни, от которых он должен был уворачиваться. Мой питомец весело прыгал меж летящих в него снарядов, с удивляющей лёгкостью. Однако через несколько часов сие действо меня это утомило, и я закончил игру. Смайли же, казалось, готов был веселиться подобным образом хоть вечность, и, когда я с кислым выражением лица сказал: «Всё. Хватит» — он недовольно подпрыгнул на месте и игриво набросился на меня, скидывая с крупного обломка от крыши бывшей поликлиники. Упав на землю, я хотел было отбросить его в сторону и подняться, но неожиданно остановился, ведь в моей голове взорвалась целая матерная тирада, несвойственная вечно спокойному Черу.

— Лорд. Дуэль. — по очереди он бросал эти слова, а я всё не мог понять, что происходит.

— Что ты имеешь ввиду?! — заорал я, пытаясь привести червя в чувство.

— Да… извини, — кажется он наконец пришёл в себя, — только что до твоих владений коснулась чужая пелена. Территории пересеклись, а значит совсем скоро состоится дуэль с другим Лордом.

- Что? Как… такое возможно? Ведь никого вокруг нет… — на несколько мгновений я замолчал, а потом с какой-то обречённостью глянул на вдруг вздувшийся сразу во многих местах пол корабля. Ещё мгновение, и металл разорвался, раскидав маленькие осколки по всей комнате. Тут же вверх ударили столбы свежей почвы, а за ними ко мне стали пробираться враги. Это были небольшие существа, ростом чуть больше метра, напоминающие кротов и имеющие при себе ужасно длинные когти, которыми они слепо размахивали пред собой, разрезая воздух. Но их было много. Их было ужасно много. По всей площади моих владений появилось с два десятка дырок, и из каждой из них стали вылезать один за другим эти твари. Десятки, нет, сотни существ заполонили собой космолёт, заставляя меня торопливо забираться на потолок, прихватив с собой Смайли. Оказавшись наверху, я смог в полной мере рассмотреть весь тот ад и ужас, что заполонил мои скромные владения. Повсюду внизу кишели изуродованные монстры, дико ревущие бессмысленные фразы и пытающиеся докинуть в меня всем, что попадётся под руку. Десятки чудовищ стали карабкаться по стенам, цепляясь за прочные верёвки моей плоти. Они падали, ревели, забирались друг на друга и вновь падали. Бесформенная каша из плоти и блестящих глаз-бусинок захватила собой всё пространство вокруг.