Подобно тому, как гиены набрасываются на недоеденную львом тушу убитой им антилопы, набросились жильцы номера и на рюкзак латвийца, да сделали это с такой прытью, что едва не разорвали вещь на части. Ивану достался мобильный телефон, кто-то завладел ноутбуком, другим пришлось довольствоваться предметами одежды и мелочами, не отличавшимися особой ценностью.

В третьем часу дня, утром которого латвиец был выдворен восвояси, Иван проснулся. Богатырю Степану, с которым он давеча подрался и из-за которого заплыла отёком его физиономия, назначили административный арест на десять суток за хулиганство, и он отсидел из них уже двое. Иван прогулял все деньги, которые обманом выиграл у него в карты. Ночью он решил отпраздновать удачное приобретение нового мобильного телефона, реквизированного у иностранного туриста, и напился водки, поэтому на момент своего пробуждения испытывал состояние, в народе именуемое «сушняком». Горло сушило, на нёбе и языке застыла горечь. Хотелось даже не пить, а жадно лакать воду. Кроме того, во сне Иван сблевал, но был настолько пьян, что даже не проснулся. И великим состраданием преисполнится тот, кто сумеет себе представить, насколько ему было неприятно пробудиться и обнаружить себя лежащим в собственной блевотине, уже подсохшей. Однако организм у Ивана был молодой и крепкий, поэтому он быстро стал приходить в себя. Утолив жажду остывшей кипячённой водой из чайника на кухне, Иван понял, что голоден. У него осталось двести рублей, и он купил на них две шаурмы, издававшие резкий и неприятный запах и сочившиеся масляным жиром, в палатке недалеко от общежития.

Грязными пальцами он стал проводить по сенсорному экрану блестящего мобильного телефона, которым разжился, попутно откусывая большие куски шаурмы и пережёвывая их, при этом кусочки мяса и салата падали на асфальт, а рот Ивана перемазался в майонезе. Иван пробежался по контактам в телефоне, прочитал сообщения в поисках чего-либо интересного, но всё было на непонятном языке. Он уже было хотел перестать смотреть дальше, когда заметил, что многие сообщения напоминали оплаченные счета: там стояли цифры и денежные единицы. Похоже, телефон был подключён к мобильному банку. На радостях Иван быстро затолкал в себя остатки шаурмы, утёр лицо рукавом, харкнул на асфальт и побежал к Василичу.

– Василич! Василич! – Иван вбежал в фойе общежития, где за регистрационной стойкой Василич уныло стриг ногти. Дядя был явно не в духе, тогда как глаза у Ивана сияли.

– Чего тебе? – сонно отозвался Василич.

– Ты чего такой мрачный? – поубавил свой энтузиазм Иван.

– Давление у меня подскочило, – кислая рожа Василича начала портить настроение и Ивану. – Нервничаю с вами, мерзавцами, много, а мне нельзя! Мне здоровье беречь надо!

– И это всё?

Хозяин общежития неожиданно взбеленился:

– А что, по-твоему, этого недостаточно, чтобы быть несчастным?! И, чтоб ты знал, это не всё! Нет, не всё! – он швырнул Ивану кошелёк Яниса. – На, посмотри!

Иван взял в руки красивый кожаный кошелёк бежевого цвета и подумал, какой же сволочью был этот иностранец: всё у него было новенькое, чистенькое, качественное, дорогое – что телефон, что кошелёк, что одежда! А у Ивана никогда не было таких хороших вещей! Всё, что он носил, непременно где-нибудь расходилось, начинали торчать нитки, появлялись дырки, и вообще, оно было серое и убогое! А этот сукин сын мог себе позволить всё самое лучшее! Богатенький ублюдок!

– Хорош тискать! Ещё заляпаешь! – прервал его размышления Василич. – Ты внутрь загляни!

Иван заглянул.

– Пусто!

– Я знаю, что пусто!

– Там ничего не было?

– Было, но я уже себе забрал!

Лицо Ивана вытянулось, а глаза чуть-чуть вылезли из орбит. Он со сгущающимся подозрением спросил тяжёлым голосом:

– Ты издеваешься надо мной?!

– Какое там! – Василич, не заметивший злобной реакции Ивана, по-прежнему был погружён в свои невесёлые мысли. – Там было всего пятьдесят евро! У него всё на карточке наверняка, у подлеца! А ПИН-кода нет!

– А чего ты ожидал? Что там будут тысячи и миллионы? В двадцать первом веке живём, как-никак. Ладно, я тебя сейчас приободрю, Василич! – ухмыльнулся Иван. – Я к тебе поэтому и прибежал!

И он рассказал Василичу о сообщениях на телефоне об оплаченных счетах.

– Только ты мне половину отдашь, раз телефон мой. Без телефона ты не сможешь ничего сделать.

– Ещё чего! Половину! Ты не оборзел, малой?! – Василич был настроен решительно. – Кусок поперёк горла не встанет?! Половину ему захотелось! Ишь разбежался! Пять процентов, и всё!

– Но…

– Пять процентов, и всё! Пять процентов, и всё! И ещё спасибо скажи. Соглашайся подобру-поздорову или… – и лик Василича стал хмурым. – Ты меня знаешь!

Гордость Ивана была задета. Но он действительно хорошо знал, на что был способен этот человек, и потому сейчас запихнул свою гордость куда подальше. Однако Иван был злопамятен и никогда не забывал нанесённых ему обид. Его самолюбие было уязвлено, и он болезненно это переживал. Прерывающимся от подкатившей к горлу ярости голосом он сказал:

– Помяни моё слово, Василич, жадность тебя погубит.

– Кто бы говорил! – усмехнулся Василич, снова не заметивший все переливы настроений на пучеглазом лице Ивана. – Половину он захотел! Чтоб меня разобрало! Половину!

Казалось, Василич всё никак не мог прийти в себя от услышанного.

– Ладно, проехали! – сдерживая себя, сказал Иван.

– Половину, твою мать! Половину! – Василич хлопнул себя по колену, всё ещё забавляясь этой мыслью.

– Я сказал, проехали! – в раздражении воскликнул Иван, сжавший руки в кулаки.

– Нет, не проехали! Не проехали! Слушай сюда, сопляк: я теперь буду тебя называть «Хочу половину»! И ты будешь всегда отзываться на эту кличку, понял? – взгляд Василича уподобился взгляду змеи, когда она неотрывно уставится на свою жертву перед тем как резко метнуться к ней. Этот взгляд был сфокусирован на лбу Ивана, чуть выше его глаз, и, казалось, он был способен просверлить в нём отверстие, настолько был интенсивен.

Иван напрягся, его охватила такая злоба, что ему почудилось, будто его ударили хлыстом по мозгам. Но он был не дурак и понимал, когда и с кем не стоит вступать в открытое противостояние.

– Понял, – выдавил он из себя.

– То-то же, соплежуй! – нахмуренный лоб Василича разгладился, и взгляд его перестал быть страшным.

Про себя Иван решил, что непременно с этим старым хрычом поквитается за понесённое оскорбление, когда выдастся возможность… Он разберется с ним! Непременно!

Василич заказал самую дорогую шубу в интернет-магазине с оплатой онлайн. Сайт магазина перенаправил его на страницу банка-эмитента карты в сети, и та потребовала ввести код подтверждения, высланный на мобильный телефон латвийца. Иван продиктовал Василичу полученный код, однако транзакция не прошла по причине недостаточности средств. Тогда хозяин ночлежки попробовал купить шубу немного подешевле, и снова ничего не получилось. Наконец на третьей по цене от самой дорогой шубы покупка совершилась, и на телефон пришло сообщение об этом, а также о том, что остаток на счете после совершённой покупки составляет всего несколько евро. Удачно Василич с Иваном подгадали нужную цену! В тот же день курьер доставил ценное приобретение знакомому Василича, которого тот попросил принять заказ, чтобы не светиться в провороченном дельце самому. Шубу быстро реализовали по цене существенно ниже рыночной, и в конце недели Иван получил свои пять процентов от сделки.

– «Хочу половину», иди сюда! – позвал его Василич, когда Иван проходил мимо его стойки, и пренебрежительно швырнул ему тонкую пачку банкнот, сложенную пополам. – Пусть все знают, что я всегда держу своё слово!

Сколько бы малая часть ни перепала Ивану от щедрот Василича, он был рад и ей, так как уже пару дней он был совсем без денег и питался тем, что выпрашивал у соседей по общежитию. Перебрав банкноты, Иван увидел достаточно крупную сумму. Это была месячная зарплата, которую он получал, когда работал комплектовщиком на складе. И снова его обуяла злоба. Сколько тогда, получается, присвоил себе Василич? Бешеные деньжищи! Ивану было завидно, что не он стал их обладателем. По крайней мере у него ещё оставался телефон, который он не успел, как говорят, «загнать» туда, куда надо.