А вечером, неизвестная сила потянула его к окну, едва он заслышал топот копыт. Его новоиспечённая жена, выбравшись из кареты, с интересом рассматривала дом. Детский восторг на уставшем лице вызвал тёплую улыбку. Как полный дурак, он стоял, приникнув к стеклу лбом, и наблюдал за ней. За тем, как она переговаривается со служанкой, отвечает на её вопросы и смеётся, чуть запрокинув голову. Он поймал себя на мысли, что хочет поймать эту улыбку своими губами. Выругавшись про себя, Яромар задёрнул шторы. Чёртово наваждение!

Всю ночь. Всю чёртову ночь ему снились эти глаза. Вместо привычных жарких снов с Эоной, которые непременно заканчивались кошмаром, он видел синие глаза, которые смотрели на него с нежностью. Спокойный океан на их глубине обещал счастье.

С утра, невыспавшийся и злой, он сидел за столом и делал вид, что читает. Взгляд бессмысленно смотрел сквозь страницы, а всё естество ждало появления жены. Каждая клеточка тела была напряжена как струна. Её тонкий силуэт он заметил боковым зрением сразу. Девушка нерешительно замерла в проёме, глядя на него. Обернувшись, Яромар наткнулся на странный взгляд. Непонятный. Что-то скрывающий за завесой тёмных ресниц.

Без макияжа Ленсаноэль выглядела ещё моложе, чем вчера. Невинный взгляд распахнутых глаз, которые в утреннем свете казались серыми, сбивал дыхание. Коричневый сарафан, несмотря на бесформенность, подчёркивал стройность и хрупкость. А щиколотки, выглядывающие из-под подола, были настолько тонки, что Яромар не сомневался в том, что обхватит их двумя пальцами. Совсем ещё девчонка. Тонкая и нежная. Невинная. Её чистый аромат он чувствовал через весь стол.

И вновь в груди поднимается волнение. Привыкший к постоянной пустоте и безразличию за последние годы, Яромар пугается своих чувств.

Нельзя поддаваться наваждению!

Он предаёт память о своей возлюбленной!

Встав из-за стола, он молча идёт на выход.

Чтобы не сделать глупость и не сдаться.

Звонкий голос, раздавшийся ему вслед, заставил застыть.

Рассерженная, решительно наступающая на него, она была…

Прекрасна.

Кончики пальцев закололо от желания отвести волосы с её лица. Провести по розовой щёчке. Коснуться кончика носа поцелуем. Раздвинуть губами складку между сведёнными бровями.

И лишь слова о тайном возлюбленном бьют наотмашь. Вызывая в груди протест. Глухую злобу. И он чувствует, что она не врёт. Действительно есть какой-то мальчишка, в которого она была влюблена. Но сейчас чётко чувствует её волнение. Пульс на шее бьётся слишком быстро.

Держа маску, он что-то кидает ей в ответ.

Когда Ленсаноэль выбегает из столовой, он пару минут стоит неподвижно, пока её запах не исчезнет, а потом направляется в свою комнату.

Желание у него одно: выбросить из головы эту девчонку, которая наглым образом проникла в его мысли.

Я наравне с другими

Хочу тебе служить,

От ревности сухими

Губами ворожить.

Не утоляет слово

Мне пересохших уст,

И без тебя мне снова

Дремучий воздух пуст.

Я больше не ревную,

Но я тебя хочу,

И сам себя несу я,

Как жертву палачу.

Тебя не назову я

Ни радость, ни любовь.

На дикую, чужую

Мне подменили кровь.

Еще одно мгновенье,

И я скажу тебе,

Не радость, а мученье

Я нахожу в тебе.

И, словно преступленье,

Меня к тебе влечет

Искусанный в смятеньи

Вишневый нежный рот.

Осип Мандельштам

Лена, пытаясь выкинуть из головы образ Яромара, сидела на балконе. Вот только всё без толку. Недавние прикосновения до сих пор жгли кожу, а сердцебиения всё никак не хотело униматься. Дело было даже не в том, что мужчина был невероятно красив, а в том, что этот дракон затронул внутри особенную струнку, заставляя петь саму душу. Вот только мужу об этом знать необязательно. Мало того, что она ему не сдалась, так ещё и насмехаться будет.

Решив, что чтение увлекательной книги отвлечёт её от ненужных мыслей, Лена решила найти библиотеку. Но как это сделать, если она ещё не знала расположения комнат в доме? Покинув свои покои, Ленсаноэль пошла исследовать дом. Светлые стены радовали взор. Ориентируясь на запах выпечки, девушка направилась на кухню. Ведь из-за ссоры с Яромаром, она так и не позавтракала, а желудок сейчас скручивало от сильного голода.

В огромном помещении кухни было невероятно жарко. За плитой, которая ничем не отличалась от Земной, колдовала пухлая невысокая женщина. Лена нерешительно кашлянула, привлекая её внимание.

— Ой! Напугала ты меня, — вздрогнула кухарка. — Не заметила тебя, деточка. Как ты тихо вошла.

— Здравствуйте, я Ленсаноэль, — смущённо улыбаясь и переминаясь на месте, поздоровалась девушка.

— Ой! Простите, Госпожа! Не признала, — женщина всплеснула руками.

— Что Вы! — замахала руками Лена. — Я Вам в дочки гожусь, а Вы ко мне так официально. Давайте отбросим все формальности.

Женщина сначала с неверием, изучающе смотрела на Лену, а затем тепло рассмеялась. Её грудной смех был так сильно похож на бабушкин.

— Зови меня Натафья, — протянула она пухлую ладонь, испачканную в муке. — Проголодалась, наверное, деточка? — вдруг засуетилась она.

Лена смущённо кивнула, присаживаясь на стул у окна.

— Такая худенькая, — стала причитать повариха. — Небось, голодом себя моришь, чтобы стройнее выглядеть? Одни только глаза на лице остались. Ох, что же вы девочки творите?

Перед Леной на стол опустились несколько тарелок еды. Салаты, мясо, пирожки, картошка. Девушка набросилась на еду, благодарно поглядывая на женщину. Только сейчас девушка поняла, что не ела больше суток.

— Совсем ты не такая как другие, — усевшись напротив и подперев седую голову ладонью, сказала женщина. — От тебя свет исходит.

Лена подавилась пирожком с капустой.

— Как это? Я что, свечусь?

— Нет, — смешок вырвался из её груди. — Я вижу души каждого живого существа. Они за спиной стоят.

— Это как? — захлопала глазами Лена, нервно оглядываясь назад и пытаясь увидеть свою душу.

— С раннего детства я научилась отделять добрых людей от злых. И такую чистую душу я вижу впервые, — Лена неловко поёрзала на стуле.

— А Яромар, — против воли вырвалось у неё, — он добрый?

— Да, добрый. Несмотря на все беды, свалившиеся на его плечи, он остаётся в глубине души собой. Он щетинится, как ёж, но я всё равно вижу его нутро. Помню его ещё мальчишкой, — грустно улыбается Натафья. — Прибегал к нам на кухню, сладкое кушать, когда няня не разрешала. Он был таким сладкоежкой. Рос любопытным, сующим свой маленький носик везде. Они с Уином не расставались ни на мгновение. Всюду лазали, исследуя замок. Родители хоть и были заняты наведением государственного порядка, они проводили всё своё свободное время с детьми. Эта была действительно образцовая семья. Нет, они не показывали это всему миру. Это видели лишь некоторые слуги. И я, к своему безграничному счастью, была одной из них. О такой семье я мечтала всю жизнь. И хвала небесам! Я хоть и поздно, но встретила своего элиэн. Правда, детей я уже иметь не могу. Организм слишком стар, — голос женщины стал очень грустным.

— А усыновить? Взять на попечение чужого ребёнка? Стать родителями для одного бедного малыша, — предлагает Лена.

— Мы с Веталианом это ещё не обсуждали. Слишком больна для нас эта тема. Когда Яромар встретил Эону, — перевела тему разговора Натафья, — он стал сам не свой. Добрый, отзывчивый мальчишка, стал гордым, заносчивым мужчиной. Они тогда с Уином поехали к эльфам с визитом, и там Яромар встретил Эону. Привёз он как-то её в отчий дом, с родителями знакомить. Так она скандал устроила, что слуги за одним столом с ними сидят. Тогда впервые я не узнала нашего мальчика. Он выгнал из-за стола свою няню, которая с пелёнок его воспитывала. Указал ей на дверь. Но всё равно душа его чистой была. Не то, что у Эоны. Такую тёмную душу я видела лишь два раза.