Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В следующий раз, когда Уильям открыл глаза, его насильно поили отвратительным пойлом, и вокруг все было так обрызгано и испачкано, что Уильям вспомнил свое негодование по поводу обвинения в плевании. Держа ложку у его губ, мучительница поглаживала ему горло, как проклятому псу, вызывая рефлекс глотания.

– Черт возьми, женщина, – он отдернул голову от ее рук.

– Ну вот, теперь проклятия, – она со вздохом убрала ложку. – Я знаю, что это ужасно на вкус, милорд, – ее тон звучал смиренно, но без сожаления. – Но все для вашего же блага. С каждым днем вы выглядите лучше. На этой неделе намного лучше, чем на прошлой.

На этой неделе? Ее кремовое платье было заменено на простое, но притягивающее взгляд, голубое, волосы были заплетены в косу вокруг головы, а не собраны в пучок, как в тот день, когда они в последний раз говорили… когда бы это ни было. Подняв руку, чтобы почесать челюсть, Уильям обнаружил бороду, а не обычную легкую щетину.

Игнорируя его сердитый взгляд, сиделка снова поднесла ложку к его плотно сжатым губам. Ее плечи были поникшими; Уильям заметил, что под глазами девушки пролегли тени.

– Милорд, не могли бы вы, пожалуйста, прекратить бороться со мной?

Уильям почувствовал угрызения совести, и мотнул головой в сторону отвратительного на вкус лекарства.

– Что это?

– Старый, но мощный рецепт, – сказала она, и ее лицо просветлело. – Грейс клянется, что эта настойка применялась расхитителями могил во Франции в годы чумы. Эти воры не болели, продолжали жить и наслаждаться нечестной добычей.

– Расхитители могил? – Уильям фыркнул.

– Инфекция не выбирает человека, милорд. – Ее тон был чопорным, но Уильяму удалось обнаружить намек на улыбку.

Ее умозаключения были правильными. Страдания и смерть не заботились о человеческих различиях. Если истории его семьи было недостаточно, чтобы преподать ему урок, то пять лет войны раскрыли перед ним горькую истину. Понимая, что ведет себя как ребенок, он открыл рот и позволил напоить себя мерзкой смесью. Напиток был горьким и пахнущим чесноком, но, похоже, действенным, ведь несмотря ни на что больной был все еще жив. Но виконт был бы более благодарен, если бы лекарство не было страшнее, чем болезнь.

– Молодец, – пробормотала Ханна, когда он допил последнюю каплю; ее улыбки было достаточно, что простить командный тон. – Как насчет мясного бульона миссис Поттс, чтобы прогнать горький привкус? Теперь, когда ваша лихорадка закончилась, пришло время набираться сил.

Не представляя, насколько он похудел, Уильям глянул вниз и с облегчением заметил, что, несмотря на непривычную худобу, ему еще далеко до кожи и костей.

Пока дочь викария колдовала у буфета – снимала серебряную крышку, накрывающую тарелку с ароматным супом, – он пытался собрать воедино все свои мысли. Существовали вопросы, на которые ему хотелось получить ответы, но каждый раз, когда он, наконец, формулировал их, Ханна подносила ложку к его губам. Раньше он никогда не обращал внимания, сколько усилий нужно, чтобы просто глотать, и, опустошив половину тарелки, Уильям вновь почувствовал, насколько он слаб, истощение сокрушило его.

В следующее пробуждение его мочевой пузырь любезно напомнил о себе. Несмотря на то, что Маркхем опустошал горшок без каких-либо жалоб, Уильям предпочитал без надобности не перегружать камердинера и по возможности ходил в уборную. Делать это посреди ночи было не самым его любимым занятием, но, ворча, он попытался подняться со своей койки. Как ни странно, тело отказывалось подчиняться. Когда же он открыл глаза, то увидел освещенную камином спальню, а не свою аккуратную, но функциональную офицерскую палатку.

Что за черт?

В один момент память вернула ему его место нахождения. Паника тут же ослабла, когда он увидел дочь викария, свернувшуюся в кресле возле кровати и читающую книгу. Она была одета в бледно-голубое платье, то же самое, в котором он видел ее в последний раз, и это заставило его поверить, что сейчас тот же день.

– Извините меня, мадам.

Его невнятное бормотание привлекло ее внимание, и она встала.

– Приятно видеть, что вы снова проснулись, милорд. – Она убрала волосы с его лба, проверяя температуру. – Никаких признаков лихорадки. Как думаете, вы могли бы съесть еще немного бульона?

– Пожалуйста, – сказал он, одновременно прочищая горло покашливанием. – Пожалуйста, позовите моего камердинера или лакея.

Она подняла брови.

– Здесь только я, милорд, и мистер Поттс. Но боюсь, лестница слишком высокая, и он перетрудил ноги в первые несколько дней.

Нахмурившись, Уильям попытался понять смысл ее слов. Его потребность становилась все насущнее, и он беспокойно ерзал в кровати. Желая поправить свой требовательный орган, но не в состоянии сделать этого перед дамой, Уильям автоматически дернул рукой в его направлении.

Заметив это движение, она поморщилась.

– О, я понимаю.

Отойдя от кровати, она вернулась с бутылкой странной формы. Сначала озадаченный, он понял ее предназначение, когда дочь виконта положила бутылку возле его ноги и взялась за одеяло, чтобы отодвинуть его.

Он схватил ее за запястье.

– Что, во имя бога, вы собираетесь делать?

– Помочь вам, конечно.

– Но вы же женщина… леди.

Ее губы сжались в тонкую линию.

– И единственный человек здесь, так что давайте не будем поднимать шум? Не волнуйтесь. Я справлялась с этим уже дюжину раз.

Его глаза расширились от ужаса.

– Меня не интересует ваше мастерство, мадам. Меня беспокоит неуместность ситуации.

– О боже, – вздохнула она и позволила одеялу упасть на место. – Вы в здравом уме? Не думала, что, когда лихорадка исчезнет, у нас все усложнится.

– Ситуация не сложная, она непостижимая. Не могли бы вы объяснить мне, почему леди выполняет такое интимное действие для недееспособного джентльмена?

– Недееспособного больного, – поправила она. – А не по какой-то похотливой причине, которую ваш солдатский ум может предположить?

Уильям раздраженно сжал здоровую руку в кулак.

– Не сочтите за неуважение, мадам, но поскольку сейчас я полностью в своем уме, я настаиваю, чтобы ко мне пришел слуга – мужчина.

Тон его сиделки смягчился, но она медлила с ответом.

– Мне очень жаль, милорд. Я не знаю, является ли это результатом перенесенной лихорадки, но мне кажется, вы страдаете галлюцинациями. Кроме мистера и миссис Поттс – пожилого смотрителя и его жены, – сказала она осторожно, как будто он мог забыть пару, практически вырастившую его, – в поместье Блекторн нет других слуг, ни мужчин, ни женщин. Они были уволены много лет назад, вскоре после похорон вашего отца.

Уильям смотрел не моргая. Это было десять лет назад. Кому же он платил жалованье все эти годы?

Этой тайне придется подождать, его нынешняя дилемма сейчас занимала все мысли. Если девушка говорила правду – а Уильям не мог придумать причин для ее лжи, – другой помощи ему ждать было неоткуда. К своему стыду, он не был уверен, что сможет справиться в одиночку в своем состоянии.

– Дюжину раз, говорите?

– По меньшей мере, – кивнула она, и покрасневшие щеки выдали ее волнение, скрываемое за маской невозмутимости. Он мог только представить, насколько легче ей было справляться с недееспособным больным, нежели с постоянно возмущающимся.

– Что ж, хорошо. – Стиснув зубы, он молился, чтобы тело не предало его. Никогда раньше его интимного места не касались женские руки, и ее нежное прикосновение, по меньшей мере, тревожило. Еще свою роль играл вопрос ее привлекательности. Сострадательная женщина вышла за рамки обязанностей, выполнение которых можно было ожидать от дочери викария. Уильям мог только предположить, что ее муж – святой, потому что любой другой мужчина вряд ли позволил бы жене заботиться о больном подобным образом.

– Все готово, – сказала она через мгновение, которое, казалось, тянулось вечность. – Я оставлю вас ненадолго и вернусь, чтобы забрать бутылку, когда вы закончите. Как думаете, вы справитесь самостоятельно?

8
{"b":"673076","o":1}