Но и его авторитет тоже прилично рос в глазах сестричек на «дрожжах» выделяемых им карманных денег и не только. Уж кем-кем, а жмотом Беспалов никогда не был. А после одного случая так и вовсе грозился обзавестись в доме статусом культа личности.

Однажды, когда усталый Ваня вошел в холл с ключами от машины в руках и папкой с файлами после поиска пункта приёма старых машин и металлолома на сходных условиях, девчонки сидели на диване, склонив головы в одну точку, и о чём-то рьяно спорили.

— Да? А воду ты тогда откуда получишь? А потом ведь ещё с соляной кислотой всё это реагировать должно! И выделение газа не получается у тебя, — в запале говорила Арина.

Иван подошел и заглянул им через макушки — ученицы корпели над тетрадкой по химии.

Своим любимым школьным предметом он давно не занимался, но растворение меди в соляной кислоте «при н. у.» мог просчитать даже на закате целого изнурительного двухдневного мотания по всему Подмосковью.

— Мда, Ромашовы, — скривился Беспалов.

Обе головы тут же поднялись, и четыре зелёных заинтересованных глаза уставились на выпускника Принстона.

— Вы ещё и по успеваемости не впереди планеты всей. Прискорбно, однако.

Как это ни странно, ни колкостей, ни резкостей в ответ не последовало.

— Если здесь атомов кислорода в полтора раза больше, чем водорода, то значит серная кислота у вас двунормальная, — ткнул он пальцем в их записи. — Отсюда и ошибка в молях.

Сестрички впились в тетрадку взглядами, и Марго принялась исправлять ошибку.

— Спасибо, — вскинула она почти благодарный взгляд на опекуна.

— Обращайся, — двинулся к себе по коридору Иван.

— Я там макароны с тефтелями сделала. Сейчас тебе разогрею, — поднялась вслед за ним Арина и направилась на кухню.

«Какие же они всё-таки разные», — закатил глаза Беспалов, заворачивая в свою комнату.

Плотно закрыв за собой дверь, он наконец-то остался в уединении. Не считая Дрю, разумеется.

За последние полгода в Москве Иван успел к этому привыкнуть. Как только ему исполнилось восемнадцать, отец «прибомбил» сыну трёхкомнатную «берлогу», некислую такую, размером с гектар лесного массива, а если точнее, то сто пятьдесят прямоугольно-квадратных метров жилой площади, потому как сам предпочитал слишком многим не владеть. Именно там сейчас остались все Ванины любимые игрушки.

Отсюда у него появились вполне себе конкретные планы на то крыло, где обитали его подопечные.

Однажды Беспалов высвободил время где-то в обед и, забрав троих грузчиков со склада, отвёз их к себе в «берлогу». Оттуда они с ребятами вынесли его беговую дорожку, боксёрскую грушу и ещё много чего. Бокс и все остальные агрессивные виды спорта всегда были слабостью матери. И Тайсоном её любимца зовут совершенно не случайно.

Приехав к дому первым, потому как ребята на ГАЗели где-то отстали, Иван вошел во двор, а когда попал в дом, то сразу услышал звуки классической музыки, доносившиеся из технического зала, как его называла сама Жанна Ивановна.

«Хуже не придумаешь», — приготовился к сражению Беспалов и, преодолев коридор, решительно распахнул дверь этой комнаты.

Зал имел почти такие же очертания, как и центральный холл, только с обычными прямоугольными трёхстворчатыми окнами. Одна стена полностью состояла из зеркал от пола до потолка с, протянутым вдоль неё, поручнем цвета слоновой кости, а у противоположной, в углу, прильнуло пианино. В закутке напротив были свалены какие-то коробки с рабочей одеждой садовника, перчатками, тряпками и прочей домашней утварью.

На крошечном столике у окна сейчас играл раритетный проигрыватель пластинок фирмы "Аккорд". Мать говорила, что отдала одну дочь в музыкальную школу, а другую — в балетную, чтобы одна аккомпанировала, а вторая — танцевала. Но Арина закончила «музыкалку» и больше за инструмент не садилась. Поэтому Марго дома занималась под звуки «винила».

Как только он вошел, балерина, стоявшая у станка, сначала дёрнулась от неожиданности, но тут же быстро выправила спинку и продолжила. Да как! Начала старательно выгибаться как кошка. Задрала ногу на поручень, другой растянулась в шпагат и склонилась в позе умирающего лебедя. Потом тут же поднялась и выгнулась мостиком, распласталась по поручню.

Иван подошел к проигрывателю и отодвинул головку.

Марго это не остановило. Она подняла ногу вертикально вверх, сделав позу "шесть часов". Именно так подошел и обнял её Иван. Практически сгрёб в охапку.

— Почему ты дома? — прошептал на ушко.

— У нас воду отключили, и всех отправили по домам.

«Да я прямо… везунчик, блять!», — мысленно заскрипел зубами Беспалов.

Легко оторвал балерину от пола, он понёс её из зала через коридор и зашел в их с Ариной комнату.

В этом «царстве» сердечек, бантиков и лака для ногтей Ваня бывал лишь однажды сразу как переехал. Но даже в единственное своё посещение вёл себя осмотрительно и осторожно, как в стане врага. Он действительно чувствовал здесь себя «засланным казачком». Ему казалось, что шаг вправо шаг влево на этом «скользком льду» розового цвета и ласкательных суффиксов и — всё, прощай грубый, низкий мужской голос, волосы на ногах и груди, тестостерон, бритьё по утрам, и да здравствуют окситоцин, месячные, Стас Михайлов и фильм «Красотка».

Нести ему было всего ничего, но даже этого Марго хватило, чтобы опустить ногу, обвить мужскую шею руками и признаться:

— Я тебя люблю.

Беспалов кинул быстрый взгляд на девушку. Её мгновенно залихорадило от собственного признания, зелёные глаза наполнились испугом и мольбой. Любви в них не было и в помине.

— Не бросайся такими словами, глупая. — Подошел Иван к одной из кроватей (Арины или Марго — без разницы) и бережно положил девушку. Хотел выпрямиться, но она не дала, удерживая руками за шею.

— Не уходи. — Вцепилась ещё сильнее. — Что мне сделать, чтобы тебе понравиться? — спросила даже как-то излишне серьёзно.

«Тебе легко говорить, — подумал Иван, — у тебя секса никогда не было. А вот у меня его давно не было». — Парень уже чувствовал, что организм просыпается. Женские объятья, касания, этот неповторимый запах. А слова! С физиологией не договоришься и договор не подпишешь — она всегда права и «рулит» как хочет.

— Ты мне нравишься, — разорвал Ваня тонкие девичьи пальчики у себя на шее, опустил руки Марго ей на грудь крест-накрест и слегка прижал, как бы зафиксировав.

— За мной два мальчишки в училище бегают, — показала она на пальцах английскую букву «V».

«Ну так а я о чём!» — скрипнул зубами квочка-опекун.

— Мне плохо, Беспалов, — заморгала ресничками Маргарита.

— Нет, — с улыбкой Далай-ламы тряхнул он головой, но продолжил уже почти зло: — Сейчас тебе хорошо. Плохо будет, когда я стану у тебя первым, а через месяц, наигравшись во взрослую, ты поймёшь, что я самый обычный, а за любовь ты приняла ущемлённое самолюбие и любопытство! А мечта уже сбылась, и тебя употребили, — обречённо развёл руки в стороны, — и ничего не вернуть! Что, не нравится? — Иван увидел, как девчушка сжала губы в тонкую линию и раздула ноздри. — Ничего не будет. Извини. — Сделал шаг от кровати.

— Не извиню! — Брыкнула она ногой, будто топнула ею по полу. — Всё равно тебя добьюсь!

— Эй, хозяева, есть кто дома? — раздался в коридоре мужской голос.

— Да-да! — крикнул Беспалов и ринулся из комнаты. — Вы подъехали? — увидел он стоящего в коридоре одного из грузчиков. — Идёмте, занесём.

А когда они втаскивали беговую дорожку, Маргарита вылетела из своей комнаты как фурия.

— Так вот оно что! — сделала она руки в боки. — Я думала, что ты! А ты! Ты хочешь забраться в мой зал?!

Иван, который нёс поручни и ремни, тут же кинул их на пол, втолкнул её назад в спальню девочек и закрыл дверь рукой, а рот Марго — поцелуем с разбега.

Он целовал её грубо, даже, наверное, больно присасываясь, и сминая молоденькие, по ощущениям «молочные» девичьи губки, совершенно не заботясь о её самочувствии, впечатлении или ощущениях.