— Да. Но я встаю рано и быстро уезжаю. Жду вас в десять минут восьмого здесь, на кухне.

— Хорошо. Спасибо, — развернулась уходить та, что спросила.

— Даже Йурег так не свирепствовал, — поднялась вслед за ней сестра.

— Что? — встрепенулся Иван. — Что ты сказала?

— Да это Марго Юрия Вениаминовича Йурегом называет, — примирительно махнула рукой молчаливая, и Иван понял, что это Арина.

— Йурегом? — нахмурился он, хоть то, как они исковеркали имя отчима, ему жутко понравилось.

— Да, только ты ему не говори, плиз. Хотя…

Перед сном, лёжа в постели, Беспалов жалел о каждом резком своём слове, и костерил себя за излишнюю напористость с сиротами.

Но когда на следующее утро влетел в кухню, они опять сидели в своих айфонах, не проявив ни малейшего интереса к его появлению.

Опекун вздохнул, закатил глаза, прошел в комнату и опять встал напротив. Он протянул открытую ладонь в пространство между сёстрами.

— Сдать оружие!

Но семь утра — это уже отдельная атмосфера и почти другая жизнь.

— А не пошел бы ты! — зло вызверилась на него одна из сестёр. Вытянув шею, она завела руку с айфоном за спину.

Бабах!

Мужской кулак опустился в центр стола с такой силой, что зазвенели даже металлические прищепки на оконных занавесках.

— Я сказал: оружие… сдали, — прошептал Иван, всё так же стоя с протянутой рукой. Он только мельком оглянулся на Дрю, которая пулей выпрыгнула откуда-то из-под стола и тенью унеслась из комнаты.

Близняшки с недовольными сонными мордашками повыключали свои айфоны и отдали опекуну.

— Вот так. Умницы, — сложил он стопочкой гаджеты на краю стола. А потом уселся на стул, демонстративно вынул свой айфон из кармана брюк и положил рядом с собой. — Мне можно. — И замер, с непониманием глядя в четыре одинаковых глаза. — А что застыли? Пьём кофе дальше.

— Домомучитель, — пододвинула к себе чашку та, что огрызнулась.

— Фрекен Бок, — поддержала её сестра и принялась разворачивать печенье.

— Вы мне льстите. Я не настолько очарователен. — Иван встал, подошел к чайнику и налил в него воды из фильтра. — Только хочу, чтобы вы кое о чём не забывали, — нажал на клавишу и полез в шкаф за кружкой. — Если с вами что-нибудь случится, то есть я не справлюсь с опекунством, и меня его лишат, — он оглянулся и лучезарно, с предвкушением улыбнулся, — вас отправят в интернат.

— Нам двадцать восьмого апреля будет уже восемнадцать, — помешала кофе та, что разворачивала печенье.

— Знаю. Но в интернате за неделю могут сделать так, что вам не захочется дожить даже до этой даты.

Близняшки недовольно потупились и спрятали личики в кружках.

Беспалов заварил себе чай.

— Итак, — уселся он на стул напротив, помешивая парующий напиток. Потом вдруг застыл и растерянно забегал глазами туда-сюда по двум одинаковым лицам перед собой. То, что на близняшках была разная одежда, ясности в ситуацию не вносило. — Кто из вас балерина?

— Я. — Подняла руку та, что прятала айфон за спиной.

— Как часто ты возвращаешься с занятий поздно? — подвинул он к себе сахарницу.

Она опустила уголки рта вниз, завращала глазами и пожала плечами.

— Н-н-не знаю…

— По-разному, — быстро ответила за неё другая. — У них там из года в год не повторяется. Смотря к какой даме попадёт.

— Да, — подтвердила Марго. — На этот год я хочу к Янине Вадимовне. Она классная. Кстати, она мобильники называет дебильниками.

Парень как бы в раздумье замер с ложкой в руке.

— Я в восторге, — безразлично выдал он реакцию на этот нюанс в личностных качествах Янины Вадимовны, и вернулся к теме. — Когда ты возвращаешься поздно, тебя кто-нибудь встречает? — поднялся и полез в хлебницу за булочками.

— Да, — быстро кивнула Марго и отхлебнула кофе. — Иногда встречала мама на машине, иногда водитель Йурега, иногда они с Макароном, — показала пальцем на сестру.

— Макароном? — сдвинул брови Ваня, возвращаясь к столу с французским багетом, по которым в Москве жутко скучал.

— Да. То есть с Макаром.

«Уже веселее», — Беспалов скептически скривился.

— Ху из Макар? — требовательно посмотрел на Арину.

— Это её парень, — ответила Марго.

Арина молчала, потупившись.

Эта информация подняла внутри Ивана какой-то непонятный дискомфорт. Липкий и противный как страх.

— Но сейчас он с родителями на Сейшелах. Скоро приедет, — Марго долго не стала ждать, пока сестра отомрёт и возьмёт слово.

«Так-так-так, — задумался Беспалов, отбросив куда-то себе за спину нехорошее, совершенно не нужное ему ощущение тревоги. — Только вот этого мне и не хватало. — Каждый судит по себе и если это делать по нему, то вариантов мало. — Она стопудово уже не девочка».

— Не беспокойся, — как у доски докладывала Марго, — они не трахаются. Просто целуются.

— Ты чего… — толкнула её локтём сестра и, багровея лицом как помидор, отвернулась к окну.

— Пусть знает, — шепотом защитила свою позицию Марго, видимо, чтобы не слышал сидящий напротив опекун. — А что здесь такого? — ткнула пальцем свою копию. — Да! Она девственница, — громко обратилась к Ване и гордо вскинула на него подбородок. — Я, кстати, тоже девственница, так что, мы не беременны и в ближайшее время не собираемся. Выдохни уже…

«Я так напряжен? Это заметно?» — и, правда, с удовольствием выдохнул Беспалов.

— Рад слышать, — сухо отрезал он тему. Уж кем-кем, а гинекологом становиться ему точно не хотелось.

«Я не гинеколог, но посмотреть могу», — вспомнил анекдот и улыбнулся.

— Гхм… — прочистил горло. — А как здесь оказалась Дрю? — поднялся и полез в холодильник за сухой колбасой. В России он больше всего любил брауншвейскую.

Близняшки сидели, клевали печенье.

— Кто? — подскочили разом.

— Дрю, — Иван закрыл холодильник, достал палку колбаски и ею же очертил траекторию передвижения животного, которое опять куда-то запропастилось. — Моя кошка.

— А! — подпрыгнула на месте Арина. — Так это твоя кошка?

— А мы приехали, а она на пороге сидит и даже Тайсона не боится.

— А мы думаем: что такое? Открыли дверь, она спокойно зашла в дом.

— А потом достали из переноски Матраса, и она куда-то убежала.

— И появилась вот только утром на кухне.

Иван плюхнулся на стул и поморщился от этого словесного штурма из двух орудий сразу. Ему захотелось схватиться за голову и зажать уши ладонями.

«Как из «Катюш» палят. Жуть! Хотя, стоп!»

— Матрас?

— Да. Это наш кот.

— Он полосатый и поэтому — Матрас.

— А зимой он становится жирным, и его зовут уже Арбуз.

— Да. У него двойное имя, как у католиков. Знаешь, вот у них там… Анна Мария…

— Стоп! — хлопнул Иван несильно ладонью по столу. — Я понял. — В примирительном жесте выставил руки перед собой. — Понял. Давайте, просто молча допьём кофе и… чай, и надо выезжать. Я опаздываю.

Пока девчата загоняли в вольер выпущенного на ночь Тайсона, Ивану позвонил Базин — друг детства.

— Привет, Дально-Бой, — широко улыбаясь, приветствовал кореша Беспалов.

— Здорово, Бес, это я. Ты рад меня слышать?

— А т-т-то!

— Я тут с рейса. Ты — как?

— Я — за.

— У меня Маринка на выходные уезжает, давай ко мне.

— Старик, какие выходные? Я, может, до них не доживу, — открывая ворота, Иван поглядывал на близняшек. — Давай у меня, сегодня.

— Вах-вах, горячий какой! Нетерпеливый. Ладно, часов в восемь жди. И не вздумай пить без меня. Приеду — убью!

— Запишись в очередь, придурок. Жду, — и Иван отключился.

Он выехал со двора, девчонки закрыли дом с калиткой и забрались вдвоём на заднее сидение.

— Итак, — сел за руль и захлопнул за собой дверцу опекун. — У меня хорошие новости.

Сёстры затравленно молчали.

— Сегодня вечером у нас гости. Вам нужно убрать дом.

С заднего места после паузы — эдакого затишья перед бурей, послышалось много чего и сразу — обрывки звуков, возмущенное сопение, сдержанное кряхтение, копошение и ёрзание.