Так и на этот раз — с места в карьер вошел в раж, поймал кураж, и поспешно-показательно обрадовался будущему замужеству Марго.

А внутри в это время клокотал страх. Трусливый, мерзкий, ущемляющий.

И неуверенность.

— Вань… я если, — почти перед выходом из дома Арина в коридоре замялась и даже зашаркала ножкой. — А если ты не найдёшь этого… ну… что будет тогда?

— То есть как это не найду, — застегнув сапоги, выпрямился парень. — Он же где-то здесь? На Земле? Значит, считай почти в руках.

— Марго сказала, что у неё есть какой-то знакомый гинеколог на примете. Мол, только деньги заплати за аборт.

Доставая с вешалки шарф, Иван скривился и закатил глаза. Кстати, он так и не привык носить шапку по-русски и ходил на европейский манер — с обмотанной шеей, как при ангине, но зато с непокрытой головой, будто летом. Что страшно злило Арину.

— Просто я тут подумала… А ты бы мог взять к себе этого ребёнка. Смог бы о нём заботиться?

Иван молчал.

— Я бы могла. Легко. Наверняка, он будет похож и на меня… тоже.

Беспалов покачал головой.

— Ну уж точно не на меня, — расплылся в шалопайской улыбке.

— Я серьёзно.

— Не готов отвечать на этот вопрос.

— Угу. Понятно. Нет, ничего страшного, я просто так спросила.

Ваня врал. Ответ у него имелся, но вот что касалось смелости сказать Арине «нет» — увы.

Беспалов не хотел детей. Вообще от слова «совсем». Дал себе зарок до тридцати лет смело и нагло уходить от темы и не чувствовать себя при этом Усама бен Ладеном или поедателем младенцев. Ещё и поэтому его устраивали и Ева, у которой ребёнок уже имелся, и Арина, которой до них ещё, как до Китая на камбоджийском ослике. Отсюда и столь серьёзный подход парня к вопросу контрацепции.

Иван догадывался, предполагал, прогнозировал, что ребёнок заставит чувствовать. Много, постоянно, без перерыва на обед и сон. А такой формат жизни — не его. Ему легче думать. Для души Ване за глаза и Арины хватает, хоть он до сих пор так и не понял, что же конкретно такое любовь, и почему он к юной девчушке ощущает не взрывную, темпераментную, молодую, сносящую голову симпатию, а сдержанную, неэмоциональную тягу. Очень сильную, практически непреодолимую, какую-то уязвимую и что самое интересное — очень серьёзную.

Когда-то Иван был уверен, что влюбившись, начнёт стебать себя во весь рост и ёрничать. Ржать над собой, поднимать на смех и вытравливать изнутри силу чувств и власть зависимости от любимой девушки юмором и самоиронией.

Ничего подобного. Не получилось. Он очень серьёзно относился к тому, что нуждается в Арине и пользуется взаимностью. Даже слишком серьёзно.

И если уж рассуждать о детях до упора честно и по-взрослому, то оставшись один на один с собой, Беспалов смог бы себе признаться, что вздохнул бы с облегчением, если бы эта мартышка сделала этот чёртов аборт — парень относился к ним совершенно нормально. Подумаешь, аборт.

Но с другой стороны…

Это хорошо, если она избавится от беременности и построит, действительно, добротную карьеру. А если нет? И что скажет ему когда-нибудь, лет так-эдак в сорок-сорок пять? Что, ну ладно она-то цыплёнок безмозглый, бессознательный возраст, но он то чем думал, когда не сделал всё, чтобы уберечь её от этого ошибки?

Иван не обиделся на Марго, что нагрубила. То, что семнадцатилетняя тощая балерина рассуждает и ведёт себя, как не всякий брутальный битый жизнью мужик, его обескураживало. Цинизм из этой пигалицы можно добывать открытым способом.

«Откуда в ней столько… дерьма? От сиротства? Из-за нас с Кнопкой? Или мы — просто повод? — он уже не по десятому кругу ругал себя, что так доверчиво отпустил сноубордистку в эти чёртовые горы. — И успели же, а! Олухи царя небесного, — возмущался парень и тут же вспоминал свои праздники с Ариной. — Вот мы хорошо отдохнули, ничего не могу сказать. Аринка такая… — парень аж задохнулся от восторга и потерялся в эпитетах. Именно на каникулах он начал подыскивать девушке что-нибудь с её любимыми брюлликами. — И вот, блять… счета пришли. Расплачивайся — не хочу!»

И что теперь? А теперь нужно искать этого мудака безмозглого, который мало того, что лишил девушку девственности не дома, а на отдыхе, откуда легче и проще скрыться — разъехались, и ищи ветра в горах — так он ещё и мозги выключил.

«Пидор, — скрипел зубами Беспалов. — Вообще-то сегодня на работу еле уехал — очень хотелось уйти в технический зал и сразиться с грушей. Кулаки зудели и горели. — Ничего, злее буду, когда до рожи его доберусь. Найду пидорка и… И эта дурёха! Тоже мне! Ну до чего глупая мартышка! А вдруг он спидоносный какой-нибудь, — Иван в неверии покачал головой. В США на СПИДе он «собаку съел», там с этим очень строго и архи важно. Студентам, ввиду повышенного гормонального фона, постоянно мозги поласкают. — Хотя, о чём это я. Здесь же люди ещё не пуганные».

Для начала поисков, они с Ариной сошлись на том, что она позвонит Саше и сделает тонкий намёк на толстые обстоятельства — ужин. Именно там опекун предполагал между делом прощупать: что да как. Встречаться для этого специально и прямо-таки допрашивать сестёр Верясовых он счёл неуместным.

И уже в зависимости от результата Иван планировал поговорить с каким-нибудь частным детективом. Пока просто поговорить.

«Эх, Жорика бы дёрнуть, — стоял он на светофоре пересечения Новослободской и Лесной и, облокотившись о дверцу, прислонил к губам тыльную сторону ладони. — Но эта козлячья рожа начнёт ехидну из себя давить, — несильно закусил кожу губами Иван и тронулся с места на зелёном. — Ладно, — переключил на третью скорость, — спрошу пока у Мартына Петровича, — вспомнил про материного адвоката, — а потом посмотрим».

Арина долго думала, с чего начать разговор с Сашей и додумалась только до репетиторства. Зашла с того, что не знает ли та хороших филологов в Москве, а потом незаметно перешла на то, что Марго сейчас некогда заниматься.

— Да, вот увы, — куксилась Александра, — вне нормальные люди уже к ЕГЭ готовятся, а на Новый год отдыхают… катаются там, а мы с Марго вкалываем на сцене.

— А я видела с вами в самолёт садилась целая банда ничего таких мальчиков, — показательно съязвила Арина.

— Оу, да, прикинь! Я сама прифигела! Они ещё в самолёте были такими придурками. Один там, Геной, кажется, зовут, всё Марго клеил, прикалывался с неё, что она впервые едет.

— Вот жеш-ш-ш… — задохнулась Арина, — а мне ничего не рассказывала, козюля!

— Ещё бы! Он там что-то задвигал про то, что она разгонится и прямо в Адриатическое море нырнёт вместе с бордом. Все ржали. А потом ничего… мальчики оказались вполне даже ничошными. С ними прикольно.

— Номерками обменялись?

— А как же! Да вот только звонить лень, — захихикала Саша.

— А фоткались? Себяшки делали? У Марго я на фотках мальчиков не видела.

— Конечно. Скинуть? Хотя, там мамунтий говорила, что вы с этим… опекуном Марго… ну, и твоим тоже опекуном, подвозили их с папунтием, ага? И они приглашали вас в гости.

— Ну-у-у… приглашала только твоя мама.

— Это нормально. Папунтий у нас такой… серьёзный. Я у неё спрошу, может вы всё-таки приедете к нам с Марго? Ну пожа-а-алуйста, Ариш.

Итак, начало было положено. Арина с задачей справилась.

И, вздохнув почти с облегчением, девушка отдалась на откуп своим личным мыслям.

Ребёнок.

Чудо-то какое!

Понятное дело, она и раньше задумывалась, что будет, если у них с Иваном появится малыш. В эти моменты ей становилось одновременно и страшно до обморока, и скучно до зевоты. Как-то неинтересно и лениво. Не хотела она этого. Но всем ведь известно, что стопроцентной контрацепцией до сих пор, в век спутникового интернета, суррогатных матерей и искусственно выращиваемых органов, является воздержание. Только оно родимое, как и тысячи лет назад, напрочь избавляет от мыслей и страхов на тему возможного размножения. Homo, может быть, и sapiens, но природа — кремень! Тоже не пальцем деланная.