Беспалов открыл дверь холла в не очень удобный момент — Арина точила кухонный нож и собиралась резать мясо.

Увидев её обнаженные гладкие ножки в беленьких носочках и хрупкие плечики с тоненькими лямочками, на которых висела кошечка Китти, Иван замер возле дверей.

Кухарка открыла было рот, чтобы поздороваться, но вспомнила, что они мельком виделись утром.

Некоторое время парень стоял и смотрел ей в глаза таким взглядом, что девчушка — наконец-то! в кои-то веки! — почувствовала себя взрослой. Почти равной.

«Кажется, начинается». — Арина даже ТАКОЙ его взгляд выдерживала вполне спокойно — ей скрывать было нечего, у неё, в основном, имелись одни вопросы. Она до сих пор точно не знала, ей плакать от горя или от радости.

Но вода камень точит. Секунды на часах ресивера спутниковой антенны тикали, и девушка вдруг резко перестала понимать, почему до сих пор боялась и слушалась этого человека как взрослого и строгого. Сейчас ей всё это показалось игрушками и баловством, ведь серьёзным, злым, агрессивным и опасным он был именно в данный момент. С ней одной. Воздух как по щелчку тумблера наполнился магнетизмом.

Парень приближался медленно, мягко и бесшумно. Будто подкрадывался. Это и пугало, и радовало до девчачьего визга. Холод сковал позвоночник, а от него уже изморозь дошла до пяток и пальчиков на ногах. Через доли секунды внутри застыло всё. Даже лёгкие.

Да и Иван почувствовал свою власть над девушкой сейчас впервые, а не когда запрещал кушать мороженое на холоде. Остановился в полушаге. Движения Арины замедлились, и, в конце концов, она замерла с ножом и точилом в руках. Вспомнила, как Марго рассказывала, что их опекун какой-то странный, и от него исходит что-то нехорошее, опасное.

Словно в подтверждение, Беспалов посмотрел на её волосы, потом опустил взгляд на губы. Еле заметно ухмыльнулся и раздул ноздри. Девушке почудилось, что ещё чуть-чуть, и он схватит её за лицо или за горло, или сделает что-нибудь в этом роде. Нечто непредсказуемое. Неожиданное. И возможно даже скверное.

А когда он шагнул ей за спину и встал ровно в затылок, она откровенно испугалась.

Иван прижался к её спине торсом в мужской сорочке, приятно согрев жаром тела сквозь ткань, и взял девичьи плечи в тиски своих. Он протянул руки вперёд по бокам Арины, и она будто впервые увидела перед собой его идеальные кисти с длинными пальцами и очень правильными ногтевыми пластинами. Парень накрыл ими её кулачки с ножом и точилом.

— Это мужское дело, — проговорил на ухо голосом, который девушка не забудет до самой смерти. Она слышала, как в фильмах мужчины окутывают женщин интонациями наслаждения и соблазнения, будто облаком. У Ивана это получилось скорее как напор с брандспойта. Из его низких зловещих интонаций и шипящих звуков, как у мудрого Каа из сказки о Маугли, вырывающихся откуда-то из глубины нутра, эротику можно было выжимать, как сахар из сахарной свеклы. По всему её телу с прытью Матраса побежали мурашки размером с Тайсона. Арина по отсутствию опыта не знала, что такое секс, но после этих его трёх слов определённо начала догадываться.

А тем временем Ваня сжал сильнее её правый кулак с ножом и положил остриё им на левые запястья. Туда, где в опасной близости от вен, бился пульс обоих. У Арины глаза расширились от ужаса, но Беспалов этого не видел и придавил лезвие. Девушка дёрнулась от несильной боли, но он удержал её словно в тисках. Затем убрал нож, и на их коже остались две длинные красные линии от надавливания и маленькие тоненькие как волосинки, порезы, из которых тут же выступила кровь. У него чуть больше, у неё — поменьше.

Арина надеялась, что сейчас он скажет хоть что-нибудь, но Беспалов молча поднял их руки к её плечу, потянулся и провёл по её порезу языком, слизав кровь. А затем поднёс ей ко рту свою. Девушка как под гипнозом повторила его манипуляции и тоже вобрала в себя каплю его крови. Она была в шоке от самой себя, но ей не казалось это противным или тошнотным. Его кровь — это часть самого Ивана, а им она не брезговала. Никак и ничем.

— Спасибо за собаку, — сказала довольно радостным уверенным голосом. Ей захотелось хоть ненадолго побыть такой же, как Марго.

Иван сделал шаг в сторону и развернул девушку к себе.

— Собаку? Какую собаку? — посмотрел на неё, сдвинув брови.

— Игрушечную, — она доверчиво улыбалась.

— А при чём здесь я?

— Н-у… это ведь ты её купил?

— Я? — вскинул брови Ваня и, сделав шаг назад, отпустил девушку. — Но это же от дедушки.

— Но ты сказал, что это от дедушки… Ивана Степановича.

— Я оговорился, — легкомысленно махнул он рукой. Момент с гипнозом и сексом ушел без следа. — Дедушка передал тебе. Сказал, в следующий раз что-нибудь подарит Марго. — Иван уже не обращал ни малейшего внимания на царапину на запястье, а Арина зажала её правой ладошкой.

Парень знал об убеждениях матери, которая не одевала близняшек в одинаковую одежду — таковой у сестёр практически не имелось — и праздники с подарками иногда им устраивала индивидуальные.

— Да и вообще, зря стараешься — смерил он пренебрежительным взглядом полуголую фигурку Арины с ног до головы. — Я не отпущу тебя к… твоему, — буквально выплюнул последнее слово.

У девушки по-детски задрожала нижняя губа. Она сделала шаг назад.

— Ты… ты больной! — протянула вперёд запястье с царапиной. — Тебе лечиться надо!

— Пока я твой опекун, тебе Макара не видать, поняла? Забудь.

— Да не нужен он мне! Не нужен, понятно?! — закричала она и тут же приложила к губам порез на руке. — И ты мне не нужен! Мне вообще никто не нужен, — Арина молнией ринулась в свою комнату.

Когда она скрылась в том крыле, с Ивана спало всё наваждение, он опустил плечи и устало рухнул на стул возле стола. Облокотился о полированную поверхность и обхватил голову руками.

«Всё-таки, обидел».

А в дельнейшем, убедившись, что что-то пошло не так, и он делает всё только хуже, следующие пару дней Беспалов откровенно и преднамеренно избегал общества близняшек, отдав себя на откуп работе.

И даже звонок и неизвестного номера застал его в офисе за переводом документов по монтажу новых установок для климат-контроля за влажностью на складах со скоропортящейся продукцией. Отцу предлагали установить такие в зависимости от объёма, а он настаивал, что всё рассчитывается от площади, и на него хотят навесить лишнее оборудование, которое потом можно обслуживать и ремонтировать за деньги.

— Да, — раздраженно рявкнул Ваня в аппарат, мельком глянув на незнакомые цифры.

— Это Бэспалов Иван Степановыч? — поинтересовался скрипучий женский голос.

— Да, это я, — сказал он интонациями: «Говори мало, уходи быстро».

— Шоп ви знали, мине зовут Гетта Семёновна Авруцкая, — продолжил голос с безбожным еврейским акцентом. — Я руководитель учэбной части учылища Ловровского.

Вот тут Ваня напрягся и поднял голову над экраном ноута — его ещё не беспокоили по поводу подопечных. Сестрички, вроде бы, к учёбе и занятиям относились серьёзно. Хвала небесам, уже не по тринадцать лет.

— Слушаю вас, Гетта Семёновна, — сдвинул брови к переносице Ваня.

— Я дико звиняюся и боюсь сделать вам хорэ, молодой человек, но вам таки нада приехать к нам в училищэ. Случилось нэчто ужасное.

Сердце пропустило удар. Парень подскочил на ноги, на лбу моментально появилась испарина.

— Марго? Что с ней? Травма?

— Я вам доложу, шо у нас здесь сидят обе Ромашовы. В это невозможно повэрить, я сама в ужасе и уже выпила корвалол, ви тоже випийте, потому шо тоже нэ повэрите, молодой человек, но они в цокольном зале устроили шабаш, и сейчас пьяные.

Ба-бах!

Это грохнулась об пол челюсть Ивана.

— Что?

— Таки-да. Мине жаль, но у них большие проблэмы.

— Проходите, — охранник положил на рычаг трубку телефона очень похожую на гантель, и ногой нажал на что-то под прилавком.

На двуцветном табло загорелась зелёная стрелочка, и Иван толкнул турникет.