— Ура-а-а-а… — подскочила Марго. — У нас будет своя свадьба. — Она повисла на сестре. — Йес-с-с.

Беспалов тревожно сглотнул.

— Но-но-но, какая нахрен «своя свадьба», какая свадьба! — задирал он вверх подбородок на подопечных. — Просто вечеринка. Не более.

— Ну, это… так говорится, — прыгала на месте как мартышка Марго. — Поговорка есть такая: «У вас своя свадьба, у нас своя». Вон, — показала рукой на Арину, — их с Макароном в шутку поженим.

— Так! — хлопнул ладонью по столу Иван. — Никаких мне здесь ЗАГСов, понятно? Я этого… Макарона, или как его там, ещё в глаза не видел.

— Ой, точно, — заговорщически прикрыла себе рот рукой Рита и развернулась к сестре. — Если его не будет, — кивнула на Ваню, — кто ж тебя тогда к алтарю поведёт. И просить твою руку и сердце тоже ведь у него придётся.

— О, не-е-ет, — закатил глаза опекун и схватился рукой за лоб. — Моя молодость! На кой чёрт я её трачу! Никаких здесь мне нахрен свадеб и помолвок, это понятно?! Невесты сопливые… вы ещё недавно из манки комочки выплёвывали.

— Ой-ой-ой, — сделала руки в боки Марго. — Некоторые вон опекунами в двадцать пять становятся и ничего.

Кстати, на торжественную часть бракосочетания папы сын не пошел. Слишком скучно.

Да и вообще, особого «развлекалова» от этого сборища не ждал. Плюс ко всему, у него с самого утра раскалывалась голова вплоть до искр из глаз. Долгое воздержание — это плохо, но интенсивный еженощный секс тоже довольно затратный в плане здоровья и сил. Всё это нужно тут же восстанавливать. Много спать и есть, есть и спать.

«Скорей бы они все перепились, да развести их по домам и ба-а-аиньки», — мечтал Беспалов, с букетом цветов проникая в помещение ночного клуба «Макитра», где «народ для разврата собрался».

Только лишь окинув взглядом зал, оформленный в греческо-французском стиле с множеством струящихся белых тканей и позолоты, Иван понял, что он вовремя — в лучших традициях жанра здесь уже царили взаимное уважение и гармония, народ «дошел до кондиции», и все любили друг друга до горьких слёз.

«Ле-по-та», — скривился Иван.

Однако, заметив Еву, разговаривавшую в углу зала с женщиной, одетой как главный бухгалтер какого-нибудь небольшого молокозаводика, Беспалов сразу же понял, что что-то не так.

«Отец», — сразу же упало у него настроение.

— Приветик, Ваня-Ванилин, сладкий мальчик. — Первой заметила его Кристина — младшая дочь Светланы Захаровны и владелица «Макитры» по случаю.

Правда, даже младшенькая родилась за восемь лет до появления на свет самого Ивана. Она вышла замуж за своего одноклассника Анатолия Мартынова, когда маленький Айван, как звали Беспалова на английский манер, учился этикету и физике в Бедфоршире. Но, ни это, ни наличие Толика не мешали Тине периодически протягивать ручонки к Ивану, к его телу, и каждый раз останавливать их в миллиметре от слова «трахнуть». Заветный глагол ещё не прозвучал, что Ваня считал полностью своей заслугой, потому как в последние года три-четыре у Кристины разгорался бурный роман с алкоголем.

— Привет, — отцепил её руку от лацкана своего пиджака Беспалов. Он заметил уже прилично осоловелые глазки владелицы «Макитры». — Тебе не хватит? — посмотрел на её макушку, где особенно беспорядочно торчали крупные пружинистые локоны, копирующие причёску Евы.

— Ты што-о, — пьяно отстранилась и растянула гласную Тина, — я как стекло-о-о.

— Ну да. Остекленевшая. Вижу, — отодвинул он её за плечо в сторону. — И я просил не называть меня этими идиотскими прозвищами.

— Ну-у-у… могу назвать Иван-Диван. Я люблю разложенные диваны.

— Любишь давать? — ухмыльнулся парень.

— Только тебе, Ванечка, только тебе, ненаглядный мой, — женщина потянулась к нему.

— Вообще-то, я о кличках.

— Што-о-о?

— Клички, говорю, любишь давать, — и поскольку эта игра слов парня уже порядком утомила, он двинулся дальше.

— Подожди, — оставив тон девочки-ломаки, задержала его за локоть Тина. — Стёпе не понравилось, как твоя здесь, — она обвела зал рукой с бокалом шампанского, — всё устроила. Он ей высказал. Еды, говорит, мало. Да и выпивки тоже почти нет на столах. Мне, кстати, тоже… — женщина пьяно скривилась, — не очень. Моя Танька сделала бы лучше.

Иван ничего не сказал и даже не изменился в лице, только головная боль ударила изнутри черепа с новой силой. Он нашел взглядом отца, разговаривавшего в группе мужчин, но к нему не пошел, а двинулся прямо на Светлану Захаровну, стоявшую со своей сестрой.

— Поздравляю, — преподнёс мачехе букет.

— Спасибо, Ванечка, — расплылась в милой улыбке женщина, которую собственная дочь звала не иначе как «лучик Света». Новобрачная поцеловала пасынка в щеку, почувствовав на ней небольшую щетину, и взаимно обдав его несильным запахом духов и хорошего алкоголя. — Спасибо тебе за Евулю. Она тут постаралась. — Обвела горящим взглядом окружающее пространство. — Мне очень нравится.

«Она в курсе, что отец обидел Еву», — Иван улыбнулся и кивнул.

— Да. Конечно. Она молодец, — согласился многозначительно.

— Пригласи её потанцевать. Она заслуживает праздника.

— Хорошая идея, — улыбнулся Ваня и сделал шаг назад. — Ещё увидимся. — Он действительно направился прямо к Женевьеве, которая в этот момент собиралась улизнуть куда-то в подсобку по делам.

— Привет, — подошел и чмокнул девушку в губы. Виделись они сегодня только рано утром. — Пойдём, потанцуем, — потянул за руку, вынимая из её руки телефон и засовывая себе в карман.

— Ты что, я не могу… — спохватилась мадмуазель Гильер, но Иван не слушал, и они быстро оказались почти в центре зала — там несколько пар покачивались под Полину Гагарину.

— Что он тебе сказал? — прижал к себе девушку Беспалов и опять оглянулся. Он остановился глазами на отце.

— Кто? — подняла на него голову Ева.

Тут и Степан Лаврович тоже заметил сына. Это было то, что надо, поэтому парень, не медля, повернулся и потянулся к губам Евы. Он целовал её привычно, по-хозяйски. А главное — демонстративно, то есть, от души и со смаком. Девушка мало что поняла, но ответила сразу же и с готовностью.

— Ты имеешь в виду своего отца? — спросила, только он отстранился, и принялась вытирать с его губ остатки своей помады.

— А что, есть кто-то ещё?

Девушка нахмурилась.

— То, что сказал о моей работе твой отец, меня расстроило, но вот… — она замялась, — то, что сказал Георгий о моём сыне.

Старший сын Светланы Захаровны Жорик Алотаров по кличке «Аватар» был на три года старше Кристины и всю свою трудовую ниву потел опером в МВД, в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркоты. Иван считал, что ему с «братиком» не повезло, хоть Жора проявлял редкостное дружелюбие и радушие по отношению к сыну отчима. А вот ребёнка-мулата он, конечно, жаловать бы не стал, это уж точно.

— Что он сказал? — скрипнул зубами Ваня, а его сердце в это время уже разрывалось от нежности и жалости к этой хорошей, но какой-то несчастливой девушке. Не то она всё время делала что-то не так, не то родилась не под той звездой. Он смотрел на её накрашенные, но всё равно красивые ресницы, на смуглую кожу и прекрасно вылепленное личико, и вспоминал её ночью, в кровати. Там она была трепетно-ласковой, когда чувствительно и темпераментно отзывалась на каждое его прикосновение, на каждое касание губ, и прекрасна до одури, извиваясь под ним в сладостной муке.

«Что с ней не так?» — грустно озадачивался Иван.

— Можно я не буду повторять его слова? — тем временем попросила Ева.

— Евуль, Жорику морду подрихтовать, как два пальца об асфальт. — Парень ухмыльнулся.

— И что? — даже как-то зло посмотрела она. — Всем будешь… рихтовать? Нет, Жан, ничего у нас с тобой не получится. И я не смогу здесь жить с… цветным ребёнком, и ты быстро устанешь ссориться из-за нас и с отцом и… со всеми.

— Моему отцу может не понравиться всякая, которую я выберу. Не исключено, что мне по любому придётся с ним ссориться.

— Нет, — покачала головой мадмуазель Гильер. — Это не для меня. Прости.