– О мама, – прошептал он, заглядывая ей в глаза – давай позавтракаем.

У него было ужасное косоглазие. Они присели рядом со мной, и я купил им завтрак.

В офисе кризис следовал за кризисом, никто не понимал, что происходит, и это выливалось в большую проблему. Мы не видели и не понимали, к чему идем. Верна ли информация, которую мы собираем? Обрабатываем ли мы ее так, что она становится понятной для других? Будет ли она полезна? Мы не знали. Хьюго велел нам об этом не думать.

В начале июля из провинций начали прибывать толстые папки, набитые формами описания деревень, но нам было очень тяжело выбрать из них информацию для внесения в базу данных. Например, данные по провинции Пурсат, в которой было восемьсот деревень и пять округов, машинистки A, B и С могли внести в три разных компьютера за неделю, а в это время машинистки D, E и F вносили данные по другой провинции, Ратанакири, в которой было шестьсот деревень в девяти округах, в три других компьютера. Затем мы переносили данные из шести компьютеров в единую базу данных, чтобы сравнить Пурсат и Ратанакири. Это превращалось в большую проблему. Нам, безусловно, нужно было создать сеть, то есть подсоединить компьютеры друг к другу, но Хьюго, который считал, что начальство всегда право и его нельзя беспокоить, не захотел просить бюрократов ООН о такой сети, хотя потом ее создавали для разных подразделений ООН в Камбодже. Хьюго пытался найти свои собственные решения, ни одно из которых не было удачным. Персонал компьютерной комнаты кроме меня состоял еще из двух камбоджийцев, двух камбоджиек и одной тайки. Хьюго и Мохаммед Али, не переставая, курили в другой комнате. Мы все хорошо друг к другу относились, поэтому вместе съездили на несколько пикников, и вскоре женатый мужчина и одинокая женщина совершили прелюбодеяние. Но это был не я. Я присматривался к тайской леди по имени Лок.

Лок, с ее неидеальной кожей и кривой улыбкой, худую, как палка, никто не назвал бы хорошенькой, но она была милая и очень веселая – два качества, которыми знамениты тайцы. Я прожил в Таиланде около трех лет и кое-что знал о тайцах – с ними все в порядке. Лок была наполовину китаянка, но и с этим все в порядке. Китайцы занимаются бизнесом в Таиланде. У нее была сестра, Дим, которая работала бухгалтером в ООН в Бангкоке, прежде чем ее перевели в Камбоджу. Я думал, что Дим занимает высокий пост в ООН, потому что каждый день она заезжала в наш офис за сестрой на машине с шофером.

Мне начала нравиться Лок. Она была очаровательна. С самого начала она говорила мне, что я нравлюсь ей, потому что я нравлюсь всем женщинам, а всем женщинам нравлюсь, потому что я такой обаятельный. Перед такой тирадой было трудно устоять.

В конце мая Дим перевели в Сингапур, но машина с шофером продолжала приезжать теперь за Лок, которая осталась жить все в том же огромном доме. Лок иногда приглашала меня к себе на обед. Она ко мне присматривалась. Дом был удобен по всем стандартам. Внизу – большая гостиная, кухня и спальня. На втором этаже были еще спальни. Перед домом – большой двор. Управляющая (почтенная леди, китаянка) жила внизу. Она считала, что если будет говорить достаточно громко, то я начну понимать китайский. Система не работала, но ее это не смущало. Она убирала дом, готовила и совершала все покупки для Лок.

Таким образом, Лок, освобожденной от мирских обязанностей, жилось легко, хотя она и продолжала беспрестанно жаловаться.

Субботние вечера мы проводили вдвоем с Лок, разгуливая по Пномпеню. Нам было о чем поговорить: работа, ее прошлое и жизнь в Таиланде.

Вскоре я стал ее лучшим другом, как она часто мне говорила, но через некоторое время я понял, что она так же проста, как скучен длинный жаркий сухой камбоджийский день, и потерял к ней всяческий интерес.

Но жизнь коротка, и Лок все еще сидела рядом со мной в офисе. Я ей нравился, и мы дружили. К этому моменту я прожил в Камбодже три месяца, ООН уже наводнила страну новыми офисами, оборудованием и людьми. Однако не хватало компьютерных специалистов, поэтому в наш офис часто обращались за помощью. Хьюго, который мог в очень грубой форме отказать всем, кроме своего начальства, отсылал их ко мне, если я не был слишком занят.

Так я познакомился с Сари из Пакистана, секретаршей из другого офиса ООН. Я помог ей избавиться от компьютерного вируса, и она пригласила меня на вечеринку, на которой я обнаружил, что Сари была на редкость неутомимой танцовщицей MTV. В два утра вечеринка закончилась, и сначала мы поехали на одном мототакси к ее дому, там она спрыгнула, а потом я вернулся к себе в офис. На следующей неделе я получил от нее приглашение на другую вечеринку. К тому времени я уже был в таком восторге от нее, что сказал другу, собирающемуся туда же: “Знаешь, Сари будет легко заметить – она там самая красивая женщина”. И вот она в ее обтягивающих джинсах и топике с открытыми плечами! Мы выпили пива, потанцевали и присели поговорить. И тут она нанесла мне удар, произнеся два самых страшных слова:

– Я замужем.

– Это хорошо, – сказал я.

– Что в этом хорошего?

– Я не знаю. Дай мне минуту об этом подумать.

Муж Сари, “единственный достойный мужчина в Пакистане”, там сейчас руководил бизнесом. “Ничего страшного, – сказала она, – в любом случае, мы можем остаться друзьями. “Ничего страшного”, – подумал я, пытаясь показать, что со мной бывало и похуже. “В любом случае ты слишком сексуальна для своих двадцати с небольшим, чтобы еще оставаться свободной и чтобы тебе нравился такой, как я”. Но, как она сказала, ничего страшного.

В конце концов она решила, что будет опекать меня, синеглазого американца, который спит на полу в офисе. Она будет приглашать меня к себе в дом на обеды и водить в рестораны более высокого класса, которые один за другим появлялись в городе. Я не мог ей отказать и не мог уговорить ее обедать со мной на Новом рынке.

Сари жила в доме с подругой из Таиланда, Нарой. Однажды они вдвоем пригласили меня на пикник.

– Могу я взять с собой тайскую леди, которая работает с нами в офисе? – спросил я.

– Кто она?

Я сказал им. Нара не знала Лок.

– У тебя есть ее фотография? – спросила Нара.

Случайно оказалось, что есть. Нара посмотрела на карточку и сказала:

– О, да это сестра Дим! Мы все знаем Дим.

Здесь что-то было не так.

За этим последовала длинная история про Дим.

Нара работала в том же офисе ООН, где Дим занималась закупками вместе с пожилым мужчиной из Индии, м-ром Кришнадасом. Наре было известно, что м-р Кришнадас присвоил десятки тысяч долларов ООН; в тайской общине их с Дим считали сообщниками. Вместе они разработали махинацию, на которой наживались. Они закупали, например, пятьдесят офисных шкафов, а в отчете писали шестьдесят, присваивая себе стоимость десяти. Нара не стала вдаваться в подробности. Когда м-ра Кришнадаса перевели в Камбоджу, он взял с собой Дим и разместил ее в хорошем доме с прислугой, машиной и водителем. Когда Дим, с его благословения, перевели в Сингапур работать на закупках, м-р Кришнадас разрешил Лок пользоваться всем, чем он обеспечил Дим.

– Вы хорошо знаете Лок? – спросила меня Нара.

– Ну, я с ней целыми днями сижу в офисе и несколько раз бывал в ее доме.

– Вы наверняка заметили, что у нее нет тайских друзей.

– О, понимаю.

– Вы можете понимать, но не надо ничего говорить Лок.

– Да, конечно.

Теперь я знал, почему обыкновенная секретарша живет как королева.

Вот я – парень, который спит в офисе на полу, а вот Лок, и она приезжает на работу на машине с шофером. Что мне делать? Я думал об этом все выходные и решил написать анонимное письмо в местный отдел кадров ООН. Письмо начиналось с размышлений о том, как коррупция снижает уровень морали в ООН и разрушает ее репутацию.

Несколько дней спустя Лок пришла на работу пешком. Плетясь по дороге, она представляла собой жалкое зрелище. Хоть ей не было еще и тридцати, она никогда до этого не ходила так много пешком, и ей это не нравилось.