– Забывший о чести и бросивший войска не достоин жизни, – громко и отчетливо процитировал Уложение Текин для еще разгоряченных людей. Он так и просидел неподвижно все время схватки, не сделав попытки вмешаться. Зачем? И без него справятся. – По Уставу предателю вообще положено отсечь руки, ноги, прижечь железом, чтобы не истек кровью, и бросить зверям. Но мы не будем подрывать репутацию семьи. Он погиб, пытаясь остановить отступающих. Всем ясно?

Послышался одобрительный гул подчиненных. Убить подлеца, но сохранить положительную память для остального рода и вассалов – это правильно и понятно.

– Перстни мне, – приказал Текин, ставя точку. – Остальное ваше. Тут он сделал широкий жест. Наверняка, кроме колец, у этого козла еще много что имеется. Одна сабля должна немало стоить. Но это правильно. Если хочешь, чтобы за тобой шли, слушались и уважали, всегда помни о нуждах своих подчиненных и будь щедр. – Разделим потом. Сейчас собрать и отправить в обоз полка. Всем ясно?

Он небрежно сунул трофейные кольца в сумку и, обращаясь к Сивиду, негромко сказал: – Поедешь к командиру, попросишь разговора наедине, – Текин приложил палец к носу, подчеркивая обязательность тайны, – и выложишь все без утайки.

– Ты уверен? – переспросил тот. – Это все наши люди, никто не проболтается, тем более… – он запнулся, но закончил, – ты подбросил им замечательный повод, чтобы молчать.

За его спиной крайне довольные кавалеристы радостными возгласами приветствовали появление очередного мешочка с золотом из сумки телохранителя. Эльбури постоянно носили свое имущество с собой, а получали они неплохо. Да и кони с оружием и амуницией должны были принести ощутимую прибыль. А главное, все будут молчать не из страха, а спасая честь семьи.

– Может не докладывать Акбару?

Впервые за все годы парнишка усомнился в решении отца. Растет вояка, не чужим умом жить собирается и не боится высказать свое мнение. Славный офицер получится со временем. Инициатива – вещь хорошая. Слепое подчинение – нет. Иногда на месте виднее.

– Мальчик мой, – серьезно ответил Текин. – Доложить мы обязаны. Куда делся фем Коста, полководцу необходимо знать точно, чтобы не ждать появления приказа или его самого. Всегда надо говорить правду. Если хочешь стать правильным командиром, запомни: бывают ситуации, когда прямой приказ тебе не отдадут, а сделать это необходимо. Убить мешающего, – сказал он, называя произошедшее своим именем. – Даже если твои действия против чести. Пусть Акбар запомнит – это я сделал. По собственной инициативе. Даже если возмутится и разневается – это правильно, он все прекрасно понимает. В душе он будет мне благодарен.

Парень внимательно слушал, не пытаясь перебить.

– Так или иначе, от этой жирной скотины было необходимо избавиться, – откровенно сказал отец. – Сам подставился, бросив присягнувшие ему войска. Живи он по чести и выполняй долг, даже отступив, Коста имел бы несколько сотен подчиненных рядом. Сбежав, он мог заслужить только одно – смерть. Не сейчас, так потом. Он спасал бы себя, заплатив нашими жизнями. Иногда приходится брать на себя неприятное решение. Ступай! Нам еще надо выручить как можно больше воинов из разгромленного войска и взять их под свою команду. Я поведу полки вперед, так и передай Акбару. Пусть спешит. Промедление смерти подобно.

Джад фем Годрас

Джад Годрас в последний раз осмотрелся и прикинул, какова обстановка. Жара была не слишком ужасной, все-таки весна, хоть и поздняя, но по лицу тек пот. И дело даже не в тяжелом панцирном доспехе и не в шлеме с кольчужной сеткой, давящих своей тяжестью на плечи и голову уже не первый час. Сейчас он принимал важнейшее в своей жизни решение. Можно было выйти из боя и спокойно отступить. Скорее всего, его отряд никто не станет преследовать, гораздо проще гоняться за мелкими группами и мечущимися в панике по полю одиночками.

Проблема в том, что это не выход. Их не оставят в покое, трудно ожидать от победителей снисходительного отношения к проигравшим мятежникам. Война продолжится, но в гораздо худших условиях. Кроме того, еще существовал шанс свести сражение к ничейному результату. Это огромный риск, но, объединившись с огородившимися телегами и ставшими намертво в оборону аголинами, он получал на будущее благоприятный вариант развития событий. Теперь им просто некуда было деваться – так что, хоть вынужденно, а подчинятся ему.

На этот раз сильно хитроумный фем Коста сам себя обманул, поставив Джада Годраса с ближайшими родственниками и союзниками на левое крыло в качестве прикрытия и фактически отстранив от сражения. В результате он неизвестно где, армия разбегается под натиском противника, а люди Годраса в полном составе и готовы к бою. Насколько все-таки военное счастье переменчиво! Такое хорошее начало – и столь отвратительный результат.

Поле будто специально приготовлено для сражения. В принципе, ничего удивительного. Провинции Омкара и Вергезе – это истинный рай для скотоводов. Лесистая прибрежная низменность, постепенно поднимаясь, сменяется цепью невысоких холмов и переходит в огромную, заросшую травой равнину. Среди предков здешних жителей были и скотоводы, и земледельцы, однако природа сама диктует условия, а человек быстро выясняет, что для него выгоднее.

Здесь множество мелководных рек и ручейков, но если бы не регулярные дожди, все бы давно засохло, и осталась одна голая земля. Дожди неизменно и часто приходят со стороны морского побережья и позволяют выживать многочисленной растительности. С давних пор здешние земли являются поставщиком для всей империи многочисленных табунов лошадей и медленно бредущих по пастбищам бесконечных стад быков. Конечно, маленькие огородики или бахчи есть, но основным занятием населения издревле является именно разведение лошадей и скотоводство.

Еще утром они построились друг напротив друга и стояли так почти до полудня, ожидая, пока подсохнет земля. Имея в составе обеих армий огромное количество кавалерии, делая ставку в основном на нее и в первую очередь на тяжелую, не было смысла начинать атаку при большой вероятности завязнуть в грязи.

С виду оба войска имели приблизительно одинаковые размеры и состав. Тридцать-тридцать пять тысяч конников, из которых приблизительно четверть тяжелых, и семь-десять тысяч пехоты. У Косты в основном аголины и немного городских стражников, у Марвана, соответственно, такие же стражники и два полка Легиона. Естественно, при подсчете учитывали воинов или считающихся таковыми, а всякий обозный сброд в расчет не принимался. Да и прикидки его были достаточно приблизительными. Отряды, приведенные фемами одного звания, очень различались по степени обучености, вооружению и количеству. Причем это касалось и мятежников, и их врагов.

Когда солнце достигло зенита, войска тронулись вперед. Наверное, Акбар долго и со вкусом смеялся бы. Его хайдут, помогавший Джаду с организацией и специально приставленный братом для подсказки, скривился, будто лимон скушал. Армии бились без особых изысков и мало замечали соседей. Просто ломились вперед, стремясь уничтожить врага. Одно сражение моментально распалось на множество больших и малых стычек, и практически невозможно было разобраться, кто берет верх. Над полем боя повисли страшный грохот железа, слышный на несколько лиг, яростные крики дерущихся и ржанье коней. Фронт колебался то туда, то сюда, ничего было не разобрать, даже в подзорную трубу.

Фем Коста, как оказалось, вовсе не являлся полным бараном, надеющимся на «задавим героизмом и натиском». Пока основная масса резалась на поле, а пехота, отстав, не могла принять участия в бою, да особо и не рвалась, он провел свое личное войско – почти треть от общего количества – прикрываясь холмами, и ударил во фланг и тыл армии Марвина. В пылу схватки те не сообразили, кто и откуда на них обрушился, а потом стало поздно. Зажатые с трех сторон сторонники визиря не выдержали кровавой рубки и начали разбегаться.