Впереди, прямо на виду, сотня людей в зеленом спешилась и, развернувшись широком фронтом, изготовила ружья. Если бы не черные ремни от амуниции, их легко можно было бы принять за легионеров.

– Егеря, – продолжая растягивать в дикой улыбке рот, негромко оповестил товарищей Куш.

Открытия он не сделал. Перепутать цвета было невозможно. Других военных в одежде зеленого цвета в империи не существовало. Обучены специально для действий в лесах. Егеря не идут стенка на стенку. Они стреляют издалека.

– Откуда? – они в Серкане, в горах.

– Наемники, – уверенно ответил Феликс. – Кто-то с очень серьезными деньгами создал личную униформу. Это не обязательно егеря.

– Тактика у них та же, – пробурчал сосед справа. Они и познакомиться толком не успели, и его имя не отложилось в голове.

– Какая разница, откуда, – буркнул Тор, под очередное «РРРаз, два!» – сейчас начнется.

Егеря стали на колено и открыли огонь. Палили они не залпом, а как кому удобнее. Прицелился – выстрелил. Команды им не требовались.

– РРР!.. – Крик прервался в самом начале, так что многие недоуменно оглянулись.

Сержант опрокинулся, нелепо раскинув ноги. На груди у него расплывалось огромное темное пятно. Если раньше в горле у Феликса было сухо, то теперь стало сухо, как в жгучей пустыне. Нормального прикрытия конницей они не имели. Сейчас их совершенно спокойно начнут расстреливать.

Егеря вооружались нарезными ружьями с длинным стволом, позволяющими прицельно бить на триста-четыреста локтей. Это раза в два превышало расстояние стрельбы для обычных ружей. Стоило такое вооружение очень дорого и перезаряжалось даже медленнее стандартного. При залповой стрельбе в упор это невыгодно. Но егеря и не воевали колоннами. Исключительно рассыпным строем и издалека.

Впереди вторично поднялись дымки, и стрелки, не особо торопясь, принялись подниматься в седла. Сейчас отъедут локтей на пятьсот, спешатся и повторят свой номер. Две сотни выстрелов, еще раз столько же, и что останется от их доблестной пятисотни?

– Раз, – скомандовал рядом Тор, – два. Раз, два. Темп при этом увеличивался. Он не хуже Феликса понимал, что происходит. Отогнать егерей некому. Единственный шанс – не дать им времени. Максимально быстро двигаться вперед.

– Почему рядом никого больше не зацепило?

– Так они по командирам и мушкетерам бьют, – буркнул шагающий рядом старослужащий. – Правильно делают. Как ближе подойдем, нас еще и залпом накроет, а ответно палить некому. И командовать, – он скривился и харкнул на землю.

– Уже есть, с подначкой сказал еще один с седыми усами.

– Раз, – крикнул в очередной раз Тор, – два. Раз, два. Неизвестно, слышал ли он вообще хоть что-то, отмеряя шаги. Как и всем прочим, ему вовсе не хотелось застрять на поле под постоянным обстрелом.

Справа выскочила вперед соседняя колонна, где находились Навсар с братьями. Они тоже торопились. Настолько, что местами потеряли строй. Быстрее, быстрее. Уже недалеко.

Сатук

– Конечно они родственники! – воскликнул голос, и Сатук, вырванный из дремоты, невольно вздрогнул. Все-таки устал и сам не заметил, как отключился. А ему понравилось. Не так уж часто навещает его Атина, пусть и во сне. Чем дальше утекают недели и месяцы, тем меньше она появляется в мыслях. Наверное, прав дядя: не может нормальный мужик долго обходиться без женщины. Ну, завернуть к рабыне – не измена. Да и не женаты они.

– Все эти гураге и номмо ничем не отличаются от агробба или беджи с сэраи. Все от одного корня и болтают на едином языке.

– Не скажи, – возразил еще один голос.

Сатук, не глядя, безошибочно определил – Баларс. Он единственный в их взводе позволял себе иногда лишнее и не стеснялся в выражениях, общаясь с сержантом. Все-таки не мальчик, второй год на жалованье. Опытный кавалерист, не раз участвовавший в набегах.

Сержант с восточной границы и имечко, как и желтоватый цвет лица, досталось ему от родителей – бывших жителей Радиса. По происхождению отнюдь не имперец, однако настоящий граничар в третьем поколении. Знающий себе цену и неплохо относящийся к молодым. Приличные командиры отделений на дорогах не валяются. Это все отлично усвоили, сравнивая его с командирами других десятков. Гонял он их страшно, однако повесить на его людей лишние хлопоты еще никому не удавалось. Своих подчиненных десятник тщательно оберегал и не допускал чужаков до хозяйничанья в его отделении.

– Мало ли чо я на твоем языке говорю, мы родственники? Одной крови? Нет! Можно многое усвоить и без общей крови. Культура, письменность. Оружие. Смешанные браки.

– Ты как своих покойников хоронишь? – неожиданно спросил сержант.

– Как принято, – после паузы ответил Баларс. – Сидя, лицом к Родине.

– Как у вас принято, – с торжеством воскликнул сержант, – всегда смотрят на Радису. На юго-восток.

– Ну да.

– И наследование у вас идет от отца к старшему сыну, как у нас. Мы не родственные народы, но живем рядом, и обычаи иногда похожи. А вот у всех гафатов наследство передается от брата матери к сыну сестры. Нигде такого больше нет. Такое не принято даже у живущих на юге. К братьям – да, к младшему сыну – да. Такого не существует больше ни у кого.

В голосе было откровенное торжество. Уел.

– Традиции не отменишь. Язык может измениться, землю пахать тоже начинают иначе и сажают другие злаки. Основные обычаи у людей в крови. – Он подумал. – Конечно, если они в большинстве, и нет рядом кого-то намного культурнее. Но вот еще один обычай встречается только у этих народов, и больше нигде в мире! Главу рода хоронят в сидячем положении, причем его голову оставляют над поверхностью земли. Она, прикрытая кухонным горшком, начисто обгладывается муравьями и высыхает. Потом эту голову забирают и погребают возле хижины. Так делают на границе все, разница только в уровне вождя. Известного и богатого – всегда хоронят так. Традиция уважения. И у тех тоже – бахэр нэгуша – это что-то вроде нашего аристократа, и дамот нэгуша – короля – хоронят обязательно так. Высшим положено. Младшим запрещено. Но считается это очень древним обычаем, заповеданным предками.

– Уговорил, – согласился Баларс, – расскажи лучше, как там было.

– А здесь тебя не волнует? – показывая вниз на поле, спросил сержант.

Издалека казалось, что на поле суетятся игрушечные солдатики. Там, прямо по невысоким кучкам тряпья, разбросанного по всей округе, двигались маленькие синие квадратики Легиона. Требовалось большое воображение или подзорная труба, чтобы разобрать, что это вовсе не мусор. Еще недавно это были здоровые сильные мужчины и лошади. Сейчас они превратились в падаль. За исключением раненых. И хвала Богу, что до них не доносились ни стоны, ни жалобы умирающих.

Там, на поле, сражались многие тысячи. А на его границе игрушечными коробочками виднелись тысячи опрокинутых и разграбленных телег обоза армии Марвана. Там все еще кто-то с кем-то дрался. А может, просто убивал. Во всяком случае, всадники и маленькие пешие человечки толпились внутри и снаружи лагеря, а на солнце изредка мелькали отблески от движущегося железа.

– Вот когда пошлют, тогда и волноваться станем.

– Недолго осталось. Минут двадцать.

– А что потом? – жадно потребовал ответа Тайр. Они с Сатуком состояли в одном десятке. Такой же первый бой для парня, как и для него.

– Известное дело, – солидно объяснил сержант, – Акбар недаром нас так развернул. Все предусмотрено. Деревня – опорный пункт. Живые изгороди и виноградники рядом – укрытие. На одном участке обороны поставили повозки так, чтобы они стали препятствием. В колючках прорубили амбразуры, поставили орудия в засаде. Они подвоха не ждут. Нормальные осадные орудия либо за холмами, где раньше был лагерь Косты, либо их бросили, удирая. А мы их встретим, – он хищно улыбнулся. – Навсегда запомнят. Как дойдут, так и накроем. К четырем полковым пушкам полагается три воза с боеприпасами. На них по штату сто тридцать три выстрела с ядрами и столько же с картечью. И так еще шесть раз.