– Я никогда не был в Коломне. Тем более никого не убивал. Ваш свидетель всё врет.

– Что ж, очень может быть. Он видел, как вы садились в машину, но не видел, куда вы приехали и что там происходило.

Ваганов, если честно, заволновался и даже испугался. Лукьянов продолжал:

– Я вызову свидетеля сюда, пусть он подтвердит свои показания.

– Ловишь меня, мент поганый, признание выбиваешь? Фак ю! Суешь в морду какой-то рисунок и ждешь, когда я признаваться начну в том, чего не делал! Свистит он, сука! Я никогда не был в Коломне!

– Однако какой точный портрет получился, – не верил Лукьянов.

– Давай, зови своего свидетеля, мне даже интересно посмотреть на него!

– Свидетель находится в Коломне и в Москву может прибыть не раньше завтрашнего дня, так что ближайшую ночь ты проведёшь в ИВС.

– Какой, в натуре, «обезьянник», не имеешь права, сечешь? Что у тебя есть против меня, мусор дырявый? Одни спорные показания. У меня есть презумпция невиновности, а если в каталажку, то давай мне адвоката.

– Грамотный, – оценил Лукьянов. – За что сидел-то? За кражи и убийство?

– Не твое дело, – огрызался Ваганов.

– Можешь не говорить, я и так вижу. Фамилия, имя, отчество?

Ваганов молчал. Лукьянов повторил настойчивей.

– Оглох, что ли? Фамилия, имя, отчество?

Ваганов назвался.

– Возраст и дата рождения?

– Двадцать пять лет.

– Где живешь?

– Сретенский бульвар, шесть. Там общага моего приятеля, у него и живу.

– Прописан?

– Прописан в Рязани.

– Задерживаешься на трое суток до выяснения, вот постановление, – огорошил Лукьянов. И распорядился увести задержанного.

– Не пойду, сказал! – рычал Ваганов на стражей порядка, уводивших его.

– А будешь сопротивляться – оформлю сопротивление представителю власти.

Перед тем как поместить Ваганова в «обезьянник», с него сняли отпечатки пальцев и проверили по базе. Образцы пальцев в базе имелись и принадлежали Ваганову Юрию Андреевичу, уроженцу Рязани, осуждённому в 84-м году за кражи и двойное убийство.

В «обезьяннике» гадюшника в количестве пяти человек уже давно осваивали нары задержанные и арестанты, еще не дошедшие до СИЗО. Один был наполовину лыс, второй – заросший щетиной на всю морду лица. Это устрашало его облик. Третий был мускулист, крепок, рыжий, с густыми волосами на груди, что делало его похожим на великана-людоеда. Двое остальных были малоприметные уголовнички, ничем особым не выдающиеся.

Когда железная дверь изолятора с грохотом загремела, все пять рож с любопытством уставились на новенького. Они доедали обед и хмурыми взглядами, жуя, неприветливо его оглядывали.

– Красивый, блин, пацан! Красючка! Это «петушок», ребята.

Ваганов молча ему врезал промеж глаз.

– За «петуха» ответишь!

Как имеющий тюремный опыт, Ваганов знал, как себя вести и что отвечать, по теме грамотно, чтобы впопад. Зеки быстро догадались, что перед ними бывалый. Узрели у него наколки.

– Дак это ж свой пацан, ёлы-палы, в натуре! По теме ботает. Грамотный, чувак.

– Иди к нам, – пригласил бородач.

– Двигай к нам, не стесняйся, – поддержал один из неприметных.

– За что попал? – прогудел рыжий.

– Мент поганый хочет меня за сухаря пустить. Мокруху, падла, вешает. Нахаловку, сука, шьет.

– Поделись, – попросил бородач. – Тискани роман.

Ваганов провел в «обезьяннике» спокойную ночь. Сокамерники расступились и выделили ему место не под нарами.

Момент ожидания свидетеля был, пожалуй, самым напряженным и неспокойным в жизни Ваганова. Если свидетель его узнает – будет финиш. Хотя какой свидетель? Он лично не помнит, кто бы мог их вдиеть.

Свидетелем оказался приятель погибшего таксиста. Оказывается, он сидел в сторонке и наблюдал, как его приятель Миша уходил с Вагановым. Запомнил внешность парня. Но сейчас не признал. Вместе с Вагановым ввели двух понятых и несколько парней схожей с ним внешности, Ваганова поставили в золотую середину.

– Итак, Сергей Иванович, посмотрите на этих молодых людей и скажите, есть ли среди них тот парень, которого подвозил ваш приятель Михаил?

– Вот этот, – Сергей Иванович указал на Ваганова, – похож, но я не уверен, что это он. У того внешность была очень выразительная, я думал, что узнаю его везде, где бы они ни был, но среди этих не могу назвать его так уверенно. Вот этот больше всего похож, – указывал он на Ваганова.

– Хочу вам напомнить, что с ваших же слов был составлен словесный портрет возможного убийцы. И им оказался этот самый парень, – сказал Лукьянов.

– Я не знаю, что там произошло. Как Мишка уходил с темным парнем, я помню, а куда они поехали и что там случилось, не знаю. Но после той поездки Мишку нашли задушенным.

– Ну что ж, других свидетелей у нас нет, – вздохнул Лукьянов. – Следов на месте преступления тоже нет – видимо, работал профессионал. Мне остается только принести извинения гражданину Ваганову и отпустить его.

– Надеюсь, больше мы с вами не увидимся, Владимир Иванович, – на прощание сказал Ваганов.

– А мне почему-то кажется наоборот: я вас в конце концов посажу.

Впервые за два года директором «Континенталь-авиа» Максим Шевцов опоздал на работу. Он приехал в половине одиннадцатого утра, когда весь персонал уже был на своих рабочих местах. В приемную Максим вошел спешно, с кейсом в руках.

– Добрый день, Катюша! – поздоровался он с секретаршей.

– Привет, Максим! – по простому ответила Катя.

– Ты представляешь, впервые за два года опоздал! Это ж надо! Как же так? И то меня Оля разбудила… Странно, и ведь не пил вчера, ничего подобного…

Катя в ответ улыбнулась:

– Максим, начальство не опаздывает, оно задерживается.

– Да, правда. Мне с утра ничего?

– Сегодня пока нет.

– Тогда пойду к себе. А ты мне принеси квартальные отчеты по общежитию.

– Хорошо.

Максим спешно разделся и включился в работу. Катя принесла отчеты. Максим начал ознакомление и остался весьма доволен.

– Катюша, давай мы с тобой сейчас напишем приказ о премировании. Я хочу многих сотрудников поощрить, они очень хорошо справляются.

– Давай, Максим Михайлович.

Пока они вместе соображали текст приказа о премировании, дверь приоткрылась, и на пороге возникла Оля Шевцова с невысокой пожилой женщиной кавказской национальности. Женщина выглядела уставшей, глаза у нее были воспалены. По-русски она говорила с характерным южным акцентом. Она поздоровалась.

– Здравствуйте, – ответили в один голос Максим и Катя.

– В приёмной открыто, но никого нет, и мы сами вошли, – объяснила Оля. – Максим, познакомься, это мама Зурвата, Фарида Султановна.

– Рад познакомиться, Фарида Султановна. Что ж это вы так, господи, позвонили бы, предупредили, что приедете, я бы вас встретил… Садитесь, пожалуйста. Может, вам принести чего-нибудь с дороги? Кофе или чай? У нас Катя прекрасно кофе по-восточному готовит.

– Я бы выпила просто воды.

– Катюша, принеси стакан воды и пока приказ мы отложим.

Фарида Султановна и Оля сели.

– Фарида Султановна, аллах с вами, как вы меня нашли?

– Я сначала к этой милой девочке зашла (Бесланбекова указала на Олю). Помню, Зурват мне про тебя много рассказывал. Говорил, что нового друга себе в Рязани нашел, я так за него порадовалась. В общем, это не так важно. Твоя жена привела меня сюда. – Она заплакала. – Максим, ты мне сообщил, что Зурват… Прости.

– Увы, Фарида Султановна, я сам был в шоке. Но кое-как уцелел бампер машины и я по нему определил, что это Зурват. Поверьте, я очень сожалею. (Катя принесла стакан воды).

– Спасибо, девочка. Почему, почему это случилось именно с ним? (Шевцовы подавленно молчали). Что говорит следствие?

– В прокуратуре уверены, что это криминальная война или его просто, извините, устранили.

– Кому он мешал, о аллах?

– Что вам сказать? – Максим в задумчивости походил возле матери Бесланбекова, потом молча опустился в свое кресло. Фарида Султановна умоляюще посмотрела на него.