– После двадцать пятого как раз он и пропал.

– Елена Евгеньевна, в морге судмедэкспертизы находится тело молодого человека, убитого двадцать восьмого числа. Он тоже был новым русским. Не хотите взглянуть?

– Да, конечно, я поеду. Вы сказали, он жил на Каширском шоссе? Это, наверно, Толя и есть, он тоже на Каширке жил.

Елена Евгеньевна приняла участие в опознании. Убитым оказался ее брат Толик.

– Вы можете дать какие-то показания по делу? – спросил потом следователь.

– Я ничего не знаю. Я давно с ним виделась.

– Когда виделись в последний раз?

– Месяца три назад.

– Он вам что-то рассказывал, может, проблемы у него какие-то были?

– Толя не был ябедой. О проблемах он умалчивал. Он меня вообще не посвящал в свою жизнь.

– Но вы хоть знаете, чем он занимался?

– Досконально – нет.

Улик на месте убийства обнаружено не было никаких. Пули, извлеченные из тела, отправили на баллистическую экспертизу, которая установила, что они были выпущены из пистолета ТТ № 06113 и калибра 7,62 – настоящего, не кустарного. Пистолет проверили на причастность к другим преступлениям. Ствол был чистым, не паленым, но убийца сам засветил пистолет, убив оружейника. Это дало основание думать, что оружейник и новый русский были убиты из одного пистолета одним лицом. И, значит, пистолет нарочно покупался с целью убийства Смирнова. Итак, происхождение оружия удалось выяснить.

Узнав об убийстве оружейника, Кубраков почему-то подумал на Ваганова, о котором знал только имя, и то не факт, что настоящее. Да и вообще, оружие мог купить кто угодно, и кто угодно мог совершить убийство. Сам Ленька при покупке «ствола» не присутствовал.

Не с руки бывшему зеку помогать милиции, но Ленька хорошо подумал и анонимно сообщил о своих подозрениях. Он сам лично познакомил Юрия с продавцом оружия. Все, что может сообщить по делу, – только имя – Юрий, и может описать наколки, которые у того были. И по наколкам Леня понял, что Юрик сидел за кражи и убийство. МУР поднял всю свою картотеку и по описаниям нашел несколько десятков Юриев (благо, имя редкое), ранее судимых и с похожими наколками. Но никого из них Леня не признал. Значит, тот, который нужен, он либо не Юрий, либо залетный. Оба варианта осложняли дело. Наконец по милицейской базе данных удалось отследить Ваганова. Он значился жителем Рязани, там же был прописан. Но дома мама сообщила, что Юры в городе нет, он в Москве. МУР бросил все свои силы на поиски Ваганова. Кто-то из окружения Смирнова поведал, что не так давно в числе знакомых Толика появился какой-то Юра, очень странный тип. Прошло несколько недель, прежде чем к Ваганову пришли с обыском. Только пистолета у него не нашли, а больше ему предъявить было нечего.

Константин Башков сидел в палатке на Охотном ряду и подсчитывал общую сумму за проданные вещи. Был третий час дня, рабочий день заканчивался. На рынке его и нашел Ваганов.

– Тебя, Юрик, искали, – не отрываясь от блокнота с записями, сказал Башков.

– Кто?

– От Шуры Мохнатого. Просили передать.

– От Шуры? Он же чалится, ему еще три года как минимум.

– Минимум ему или максимум – я не знаю, но братков было двое.

– Давно искали?

– Примерно неделю назад, а ты все им не попадаешься.

– Чего хотели?

– А я почем знаю? Мне не докладывают.

– Они в общагу приходили?

– Да.

– Странно, как они меня в Москве нашли? Как вообще узнали, что я здесь?

– Тебе лучше знать, как это делается. Слушай, Юрок, мне надо срочно сгонять в Рязань – у меня там остались записи, которые нужны здесь. Выслать их почтой или просить кого-то привезти – нет возможности, да и просить некого. Я еду в Рязань. Ты со мной не желаешь съездить? Завтра поедем, завтра же и приедем.

– Слушай, а куда это Завьялов пропал?

– Ну привет! Ты не знаешь? Его тут долго не будет. Он свалил по делам, сказал, что «наркота ждет».

– Зараза! – усмехнулся Ваганов.

– Еще какая!

На машине дорога из Москвы в Рязань составляет больше четырёх часов. Башков с Вагановым выехали рано утром. На въезде в Рязань Башков сказал, что сейчас покажет, где живут Шевцовы Оля и Максим.

Жили они в двухэтажном кирпичном коттедже в малонаселенном районе, за красивым железным забором, обнесенном вокруг дома. Рядом с домом располагался гараж, у соседей сидел на цепи большой и грозный питбуль, охранявший, по ходу, два коттеджа сразу.

– Любуйся, – предложил Константин.

– Ёханый бабай! Это, в натуре, что ли, его?

– Ну не мое же… В доме есть спортзал, сауна, тренажёры.

– Они тут вдвоем живут или еще матушка при нем?

– Нет, предки жили на Каляева. Теперь там одна мать, я не знаю, почему Шевцов ее не забирает.

Место работы Константина – вещевой рынок на улице Почтовой. Рядом с рынком можно было увидеть пятиэтажное здание с большими широкими окнами, бежево-красного цвета, с гербом города Рязани под самой крышей и флагом России – триколором. Стеклянные двери на входе мягко хлопали, люди то входили внутрь, то выходил. Это был филиал «Континенталя».

– А хочешь покажу, где живет Смирнов?

– Где?

– Московский район, улица Новаторов.

Ваганов подумал и отказался.

Дальше они приехали на улицу Новоселов, в микрорайон Дашково-Песочня. Этот район и эта улица – малая родина Ваганова. Здесь он вырос. Башков и Завьялов жили по соседству.

– Не хочешь к маме зайти? – спросил Башков.

Ваганов выказал желание, однако мамы дома не оказалось.

– Тогда пойдём ко мне, – предложил Константин.

– «Вот моя деревня, вот мой дом родной», – сказал Ваганов. – А двор пустой, никого нет.

– Такая жара, что все попрятались, – предположил Башков.

Друг-предприниматель жил на пятом этаже девятиэтажки, один, в двухкомнатной квартире. Вообще сказать, в семье он один-единственный ребенок; мать умерла, когда Косте было двадцать два года, а отец позже сошелся с женщиной из сельской местности и вскоре переехал к ней, а квартира осталась единственному сыну Косте. А тот жильем распорядился практически: вторую комнату начал сдавать и до сих пор держал у себя квартирантов.

– Проходи, Юра, не стесняйся. Будь как дома, – Константин раскрыл дверь.

– Но не забывай, что ты в гостях, – пошутил Ваганов и прошёл в единственную свободную комнату. По-хозяйски уселся в кресло.

– Никого нет, мы одни, – сообщил Башков. – Ты располагайся, а я на кухню пойду.

Константин поставил на стол бутылку водки и подсуетил неплохой стол. Налил себе и корешу по сто грамм.

– Вздрогнем, Юрик?

– Вздрогнем, Костя.

Оформили по новой, закусили.

– Ты так и живешь один? – завел Ваганов тему.

– Один, как видишь.

– У тебя ж, вроде, была подруга…

– Была да сплыла. Когда то было? Давно она была, еще при жизни мамы.

– Это сколько ее уже нет?

– Пять лет. Болезнь особенно стала прогрессировать в девяностом.

– А батя у тебя, значит, теперь селянин…

– Да. Его тетка не простая, сама какая-то где-то главная.

– Матери нет уже пять лет, ты что, за это время и подруги себе новой не завел?

– А на что мне бабы, Юрик? Мне одному шибко лучше. А если для постели, так простячек разных навалом.

Пропустили еще по одной, закурили. Ваганова начало мутить.

– Костя, какого рожна мы бухаем? Ты ж сегодня еще в Москву вернуться хочешь.

– А что мне Москва? Я дома, могу тут и заночевать.

– У меня свидание в восемь. А я теперь из-за тебя тут завис.

– И ты тоже дома. Звякни в Москву и скажи, что рандеву переносится на завтра.

– Какой ты умный! Что бы я без тебя делал? Выйду на балкон, полюбуюсь родным двором.

Будучи на Урале, Завьялов случайно наткнулся на своего конкурента, другого торговца наркотой, молдаванина по национальности, но смуглого, как цыган. Живет он по фиктивным документам, хотя носит подлинную румынскую фамилию Метлешку; зовут его Давидом, как родители нарекли, но сам он величает себя Денисом, о том же написано и в документах. Родом он из Кишинева, но еще до развала Советского Союза проживал и в Беларуси, и на Украине, и в Литве, и даже где-то на Южном Кавказе, в горах. Потом опять осел в Молдавии, там же был впервые осужден и бежал из тюрьмы. В первый раз его привлекли к аресту за грубое оскорбление личности, затем влетел за торговлю наркотиками. Начал с того, что предлагал малолеткам на дискотеке какую-то заразу. Дальше дошло и до экстази – продукта, содержащего в себе наркотические вещества. Одурманенные детки стали приходить домой пьяненькие, с огромными зрачками. Родители забили тревогу. На Метлешку устроили облаву, и он опять попался. Теперь сел на восемь лет, но отсидел только пять, остальной срок провел в бегах. В очередной раз его накрыли в бандитской группировке, где он был продавцом наркотиков. В этот раз рецидивиста молдаванина упрятали на двенадцать лет строгого режима, но он опять не досидел, оставив добровольно место заключения. За что и был объявлен в Федеральный уже розыск. Оказался на Урале, где его и накрыл Завьялов. Предложил ему восьмым вступить в группу. Денис был роста среднего, смуглый, брюнет с темно-карими глазами, лет тридцати пяти или около того. Он активно включился помогать Завьялову толкать марихуану, тем более что имел в этом деле немалый опыт.