— Я не верю в любовь. Ее нет. Есть только игра в привязанность, красивые сказки со счастливым финалом. Хотя, может быть, мне просто не повезло.
Взгляд Нуара неуловимо изменился. Он развернулся к ней всем корпусом и неуверенно переспросил:
— …не повезло?
— Ну да, — пожала плечами Леди Баг, отмечая про себя, что не слышит в интонациях напарника ожидаемой радости. — Парню, в которого я влюблена, нужна другая.
— Тогда он просто кретин! — в сердцах воскликнул Нуар, сжимая кулаки.
Леди Баг улыбнулась, тщетно пытаясь отогнать приносящие боль воспоминания.
— Не суди о человеке с чужих слов. Он лучший из всех, кого я знала. Он добрый, надежный, понимающий… Просто не мой человек.
Кот снова опустил голову. Чувствуя, что еще немного — и эмоции опять захлестнут ее с головой, Леди Баг встала на ноги и бодро подытожила:
— В любом случае, это уже в прошлом.
И — поймав полный надежды взгляд зеленых глаз:
— Как только я почувствую, что мое сердце зажило, я сообщу тебе.
Нуар улыбнулся своей привычной, истинно нуаровской улыбкой и, нашарив что-то слева от себя, встал на ноги.
— Может быть, шоколад поможет быстрее залечить душевные раны мяуей Леди? — спросил он, с галантным поклоном вручая ей коробочку шоколадных конфет.
— Ах ты, хитрая морда! — со смехом воскликнула Леди Баг, принимая подарок. — Ты все продумал!
— Что ни сделаешь ради того, чтобы увидеть твою улыбку, — обольстительно подмигнул ей Нуар, и Леди Баг невольно подумала о том, что такими темпами у напарника есть все шансы завоевать ее любовь.
Комментарий к 12. Новая попытка
Господи, я выжила, спасибо! ^-^
ЕГЭ позади, лето впереди… вступительные экзамены, впрочем, тоже, но не будем сейчас о грустном))
Я вернулась и на почве внезапно нахлынувшего вдохновения решила-таки создать отдельный профиль в инстаграм, куда буду выкладывать свое творчество. Буду искренне рада, если решите заглянуть ко мне в гости долгим летним вечерком 👉https://www.instagram.com/chat_curieux
P.S. Я скучала ^-^
========== 13. Три повода насторожиться ==========
Розовая вспышка пробежала по всему телу — от макушки до кончиков пальцев ног — и Маринетт, достав из сумочки печенье, протянула его вылетевшей из талисмана Тикки.
— Ты сегодня долго, — с непонятной интонацией, в которой читался то ли упрек, то ли одобрение, сказала квами, и Маринетт лишь пожала плечами. Она смутно подозревала, что залечивание тоски напарника не входило в ее обязанности, и предпочла не говорить об этом Тикки.
Вместо того, чтобы начать оправдываться, Маринетт указала ей на свою сумку, призывая укрыться в ней. Прислушавшись и не разобрав в предрассветных сумерках ни звука, она на цыпочках подошла к окну своей комнаты и неслышно влезла на выступ, пытаясь дотянуться до окна.
То, что окно было прикрыто, Маринетт поняла лишь в тот момент, когда уже почти сидела на подоконнике, свесив ноги наружу. Она совершенно точно помнила, что оставляла его открытым, когда уходила на патруль, так же, как помнила она и о том, что Лука никогда не заходил в ее комнату без спроса.
…тихо щелкнул выключатель, и Маринетт, чертыхаясь, кубарем упала с подоконника на пол комнаты.
— Ты где была? — услышала она взволнованный голос Луки, и этот тихий вопрос показался ей громче, чем раскат грома.
— Я… Выходила поздухом водышать… — брякнула Маринетт первое, что пришло ей на ум, и села, растирая ушибленные локти.
Лука встал с кресла, в котором сидел до этого момента, и, подойдя к девушке, помог ей встать. Маринетт чувствовала, что ее лицо пылает от стыда, и не знала, куда спрятать мечущийся взгляд. Допустить, чтобы Лука раскрыл ее тайну, было нельзя, никак нельзя.
— Тебя не было больше часа, — пряча прозвучавшую в голосе тревогу за ворчливым упреком, покачал головой Лука.
Маринетт с облегчением перевела дух. Он не сидел в ее комнате всю ночь, а значит, есть шанс выкрутиться.
— Просто мне не спалось. Не стоило беспокоиться, правда… А что ты тут делаешь? — поправляя хвостики, спросила Маринетт, находя, наконец, то, за что можно было зацепиться взглядом и гипнотизируя висевшую на стене гитару.
Лука сделал вид, что поверил ей, и устало потер переносицу.
— Я писал новую песню… — вздохнул он и немного погодя добавил: — Вернее, пытался.
— Я уверена, что она получится, как всегда, бомбической, — улыбнулась Маринетт, хватаясь за тему, как хватается за соломинку утопающий. — Потом дашь послушать?
— Конечно, — вымученно улыбнулся Лука, внимательно осматривая балетки Маринетт. — Ты мой первый слушатель. И самый главный.
Он улыбнулся снова и, забрав с кресла плед, открыл дверь комнаты.
— Пойду посплю, — сказал он, прежде чем выйти, и Маринетт снова почувствовала жгучий укол совести.
Едва Лука скрылся за дверью, как она скинула обувь и, не раздеваясь, шмыгнула под одеяло, натянув его почти до носа. Ожидая, что Тикки сейчас выберется из сумочки и начнет читать ей нотации, Маринетт зажмурилась, готовясь к оправданиям, но этого не произошло. Квами, сочтя упреки лишними, устроилась на лежащей на подоконнике подушке и совсем скоро засопела, уснув.
А Маринетт не спалось.
Она устала, чувствовала себя вымотанной до предела, но сна не было ни в одном глазу. Лежа на спине и глядя в потолок, она думала о том, как ей повезло, что на ее пути встретился Лука.
Они были знакомы чуть больше месяца, но Маринетт казалось, что она знает его всю жизнь. Лука помог ей, не задавая никаких вопросов и ничего не прося взамен, нашел для нее работу и даже выделил ей комнату в квартире, где жил вместе с сестрой. И пусть поначалу это предложение смутило Маринетт — мама всегда учила ее, что к подобным проявлением заботы со стороны взрослых парней нужно относиться с осторожностью — очень скоро она поняла, что бояться нечего. Лука относился к ней, как к младшей сестре, да и с Джулекой они очень быстро нашли общий язык. Теперь Маринетт работала дизайнером в музыкальной студии и потихоньку копила деньги. Она твердо решила переехать, как только найдет что-нибудь подходящее — несмотря на то, что Лука и Джулека в один голос твердили, что она им совсем не мешает, Маринетт не хотела их стеснять.
Пропищал стоящий на тумбочке будильник, и Маринетт с удивлением обнаружила, что уже пять утра. Сегодняшний патруль длился на два часа дольше обычного, хотя девушке казалось, что времени прошло гораздо меньше. Это было странно, и глупо, и немного удивляло.
Маринетт вздохнула и, перевернувшись на бок, накрылась одеялом с головой. В памяти возник диалог с Котом, в котором он рассказывал ей о матери, и следом за ним — похожий диалог с Адрианом. Интересно, как он? — пронеслась в голове непрошенная мысль, и Маринетт чуть не заскулила от досады, закусив ноготь.
Адриана она вычеркнула из своей жизни решительно, раз и навсегда. Мысли о нем становились все однообразнее и спокойнее и появлялись все реже. Маринетт просто запретила себе думать о нем или о чем-либо, с ним связанном. Стремясь вычеркнуть его из своей жизни, Маринетт попыталась убрать с глаз все, что напоминало о месяце работы его агентом, только вот на подаренную Адрианом блузку рука так и не поднялась. Она все так же лежала на своем месте, и Маринетт тешила себя надеждой, что она когда-нибудь перестанет напоминать о нем.
И вот прошел месяц. Маринетт по-прежнему спешила перейти дорогу на другую сторону, едва в поле ее зрения возникала светловолосая макушка, по-прежнему старательно избегала любой темы, которая касалась Агрестов…
…и по-прежнему болезненно морщилась каждый раз, когда вспоминала о том треклятом дне, когда они познакомились.
А может, стоит дать Нуару шанс?
Он же сам признавался ей в любви. Просил о взаимности. И разве не она сама была совсем недавно в такой же ситуации? Ей ли не знать о том, как это больно — любить кого-то и знать, что ты никогда-никогда не сможешь быть с этим кем-то?..
Нет.
Так нельзя.
