Он вспомнил о словах девушки, когда она утешала его однажды.

У всех бывают плохие дни.

Теперь он понял весь смысл ее слов. Ему стали понятны оброненные мимоходом фразы, короткие виноватые взгляды, нерешительные улыбки и та обреченная отчужденность от всего, что ее окружало. Одна в чужом городе, без собственного угла и без поддержки, Маринетт должна была рассчитывать только на саму себя. Она выслушивала все его пустяковые проблемы, а сама ни разу не попросила ни совета, ни помощи. А он так ни о чем и не догадался!

— Все, — Плагг оставил джойстик в покое и отлетел в сторону, как бы показывая, что он не желает разговаривать. — Я умываю лапы! Делай, что хочешь.

Адриан кинул быстрый взгляд на часы. Без пятнадцати четыре. Сейчас он уже не успеет сбежать из дома незамеченным — в половину пятого отец обещал прийти и проверить, как он выучил последний урок по фортепиано. Значит, с Маринетт он встретится не раньше ужина…

Плагг все еще ворчал что-то обиженное, синяя папка лежала на журнальном столике, а Адриан сидел на диване и, уперевшись локтями в колени, слушал, как бьет по подоконнику вновь зарядивший дождь. Тяжелые капли выстукивали по стеклу быструю дробь, и за дверью уже слышались шаги Натали, которая вот-вот постучит в его комнату и спросит, все ли у него в порядке.

Предугаданный стук раздался спустя секунду:

— Адриан, у тебя все в порядке?

— Да! — откликнулся Адриан, не меняя своего положения. — В полном!

— Полдник через пять минут, я жду тебя в столовой, — ответила Натали, и Адриан с трудом удержался от вопроса об отце.

Это глупый вопрос.

Отец, конечно же, снова занят, и не спустится в столовую к сыну.

— Я приду, — ответил Адриан, чтобы только не молчать, и перевел взгляд на окно — туда, где за серой стеной дождя виднелась его любимая крыша.

***

За окном медленно наступали сумерки, а Маринетт все так же лежала на кровати, глядя в потолок и в тысячный раз осознавая то, что ее сегодняшний поступок в раз обрубил все ниточки, которые до этого момента хоть как-то связывали ее с Адрианом. Маринетт знала, что не сможет сказать ему все в лицо. Знала, что попросту сгорит со стыда, когда увидит выражение его лица. Знала, и поэтому поступила именно так, лишив себя возможности увидеться с ним в последний раз. В том, что они больше никогда не встретятся, Маринетт почему-то была уверена.

На душе все еще скребли кошки. Незажившая рана по-прежнему напоминала о себе, но теперь к этой боли прибавилось чувство, понять которое Маринетт была не в силах. Она одновременно была рада тому, что все закончилось и врать больше не было необходимости, но от одной мысли, что она больше никогда не увидит Адриана и не услышит его голос, хотелось лезть на стену. Все это нагоняло тоску, и даже утешения заботливой Тикки не помогали.

Тикки сидела на подоконнике, глядя на улицу. В комнате уже было совсем темно, но Маринетт было лень вставать, чтобы включить свет, а квами, очевидно, решила, что ее подопечная не хочет его включать, поэтому не предпринимала никаких попыток разогнать мрак.

Маринетт подняла голову от подушки и оглянулась на Тикки.

— Хочешь есть? — спросила она, вспомнив о том, что нужно что-то делать.

Хоть что-то, лишь бы не лежать ничком.

Тикки неопределенно пожала плечами, и Маринетт, приняв этот жест за знак согласия, спустила ноги с кровати. Хватит впадать в тоску, Адриан — прожитый этап, и ей не стоит даже думать о том, что она больше никогда…

…его не увидит.

Маринетт встала рывком, отчего пружины матраца обиженно скрипнули, и принялась собирать со стола оставленные вчерашним вечером книги. Собрав их в аккуратную стопку, девушка подошла к зеркалу, бездумно распустила хвостики и снова собрала волосы резинкой, подула на челку, цокнула языком на свое отражение и глубоко вдохнула через нос. Интересно, Адриан уже увидел папку? И как он отреагировал на это?

О, как он ее, наверно, презирает!..

Где-то внизу звякнул колокольчик, и Маринетт замерла, прислушиваясь. Она уже давно привыкла к посторонним звукам, но этот звук — звяканье колокольчика над входной дверью в пекарню — она не перепутала бы ни с чем.

Тикки тоже его услышала. Она покинула насиженное на подоконнике место и теперь парила в воздухе над люком в полу.

— Маринетт, у меня плохая новость, — тихо пискнула она, чутко прислушиваясь. — Кажется, вернулись хозяева.

Этих слов было достаточно для того, чтобы Маринетт метнулась к кровати — под ней лежали все ее вещи. Схватив лежащую на стуле сумку, она в два счета запихнула в нее заветную блузку и остальные скромные пожитки и обернулась, пытаясь лихорадочно сообразить, что еще из ее вещей могло остаться в комнате.

— Маринетт, быстрее! — воскликнула Тикки, штопором взлетая вверх и кружа вокруг девушки. — Это точно они!

Теперь уже и сама Маринетт слышала раздающиеся на нижнем этаже шаги. Люди ходили, включали свет, до девушки долетали обрывки их разговоров…

Сердце Маринетт ухнуло куда-то вниз.

— Тикки, трансформируй меня! — сдавленно прошептала она, и квами, напуганная не меньше, чем сама девушка, в первый раз превратила ее в Леди Баг не из-за акумы, а в личных целях.

Леди Баг распахнула окно и, не мешкая, выбралась на карниз. Сумка, болтавшаяся за спиной, сковывала движения, а скошенный подоконник был мокрым от дождя; одно неловкое движение — и Леди Баг, подскользнувшись, почти сорвалась вниз. В последнюю секунду она успела выхватить йо-йо и лишь благодаря этому избежала неминуемого падения. Перевела дух она, лишь когда ее ноги нащупали устойчивую поверхность. Стоя на крыше, Леди Баг обернулась назад, и по ее губам пробежала нервная улыбка. Погибнуть при побеге, сорвавшись с подоконника, было бы настоящим позором для народной героини.

Из-за печной трубы Леди Баг видела освещенные прямоугольники окон. Хозяева вернулись раньше времени — была ли в этом заслуга Хлои или нет, Леди Баг не знала, но одно она понимала точно: с младшей Буржуа ей больше никогда не стать друзьями, и не дай Бог кому-нибудь первоплотиться в злодея благодаря ей. Леди Баг уже не была уверена в том, что у нее поднимется рука защищать Хлою от акумы — скорее, она сама поможет акуманизировавшейся жертве отомстить ей.

Эта внезапная мысль напугала Леди Баг. Но она уже слишком крепко засела в голове, и избавиться от нее было так же трудно, как от назойливой мошкары.

Колючий ночной ветер налетел внезапно и принялся с остервенением трепать волосы. Леди Баг вдруг почувствовала слабость и без сил опустилась на холодный шифер. Почти укрывшись в тени, она наблюдала за движением в окнах и в который раз чувствовала странную потерянность. Там, внутри, было тепло и весело — до девушки долетал счастливый смех и оживленные разговоры. Сейчас люди в своих теплых домах сядут ужинать…

…а она?

Леди Баг встала на ноги и, наугад кинув леску йо-йо в темноту, взлетела вверх. Со свистом рассекая ночной воздух, она летела сквозь мрак и остановилась, лишь завидев знакомое окно. Ноги сами принесли ее к дому Агрестов.

Стоя на широкой ветке росшего неподалеку дерева, Леди Баг осторожно заглянула внутрь панорамных окон, но не нашла взглядом того, кого искала. Комната была пуста, и отчего-то эта пустота гулко отозвалась внутри. На щеках стало мокро. Вытерев слезы тыльной стороной руки, Леди Баг заставила себя оторвать взгляд от чужой комнаты.

Надо что-то делать.

Хотя бы что-то, лишь бы не впасть в отчаяние.

Ей нужно переждать эту ночь. Только одну ночь. А потом она что-нибудь придумает. Найдет работу, уедет к родителям… Думать об этом сейчас слишком тяжело. Просто нужно найти того, кто мог бы помочь…

Алья?

Она скорее всего уже уехала. А если она еще в Париже, то и без ее проблем у нее забот хватает.

Нино?

Она едва его знает. Да и вряд ли он захочет помогать подруге своей подруги, это даже звучит неубедительно…

Нуар?

Он, пожалуй, единственный, кто пришел бы ей на помощь, не задавая лишних вопросов. В этом весь он — надежный напарник и верный друг. Даже больше, чем друг. Нуар был тем, кому она могла бы доверить свою жизнь. Но Леди Баг не знала ни его настоящего имени, ни как его найти — тайна личности как давала свои привилегии, так и отнимала много возможностей.