— Я не об этом тебя спросил, — перебил сына Габриэль, и по его лицу пробежало некое подобие улыбки. — Но, как я понимаю, ответов на мои вопросы у тебя нет. Правильно?

Адриан вздохнул. Он все еще не понимал, к чему клонит отец, но этот разговор с каждой секундой нравился ему все меньше и меньше.

Габриэль снял очки и устало потер переносицу. Выглядел он измученно, как после долгих бессонных ночей. Адриан смотрел на отца и отчетливо понимал: они слишком разные. Адриан не знал, что творится у отца в голове — он, этот большой сильный мужчина, который с самого детства являлся ему примером, — был и оставался для него и самой большой загадкой. И Адриан смутно подозревал, что и отец о нем знает не больше. Он и раньше был скрытен, а после того, как пропала мама, и вовсе замкнулся в себе.

Все это было грустно.

Очень-очень грустно, и Адриан не знал, что ему сделать, чтобы что-то изменить.

— Возьми и просмотри, когда будет свободное время, — Габриэль указал на столик в углу и, повертев очки в руках, водрузил их на место. — И сделай выводы. Надеюсь, тебе это пригодится.

В недоумении Адриан сделал несколько шагов к указанному месту и недоверчиво скосил взгляд на отца. Он отчаянно не понимал, чего от него хотят.

На столе лежала папка. Адриан открыл ее, и его взгляд тут же наткнулся на знакомое имя.

Маринетт Дюпен-Чен.

— Что это?

— Посмотри сам, — бесстрастно ответил Габриэль и повернулся к своему планшету, показывая, что разговор закочен. Адриан вздохнул. В голове вертелось множество вопросов, но по напряженной фигуре отца он догадался, что сейчас не лучшее время для того, чтобы их задавать.

Он прижал папку к груди и неслышно вышел из комнаты.

— Ну-ка, открывай скорее! — потирая лапки, приказал Плагг, когда Адриан вернулся в свою комнату и закрыл дверь.

Адриан открыл папку с опаской, как будто то, что находилось внутри нее, было чем-то страшным. Тот тон, которым отец спрашивал про Маринетт, предвещал что-то нехорошее. Но не может же Маринетт быть преступницей?

Как назло, в памяти всплыла их первая встреча. Вернее, тот день, когда Нуар чуть было не задержал ее на месте преступления. Но ведь пачка печенья — сущий пустяк, успокаивал себя Адриан, все еще сжимая открытую папку в руках и не решаясь опустить на нее взгляд. Маринетт на самом деле хорошая. Она пригласила его на вечеринку, приняла, как друга. Она вступилась перед Хлоей за того парня, Кима. В конце концов, она была честна с ним… Или нет?

Как назло, в голову полезли комментарии Плагга насчет девушки и ее порой странном поведении. Маринетт путала слова, не знала очевидных терминов мира моды, хотя, по ее словам, она училась на модельера, ходила в одной и той же поношенной одежде, и было еще много других таких же мелочей, объяснить которые Адриан не мог. Скрипнув от досады зубами, он вздохнул и попытался навести в голове порядок. Не вышло. Может, в словах отца есть смысл? Может, он знает ответ, который объяснит Адриану все, что до сих пор не могло состыковаться в правильную картинку? И для этого нужно всего лишь прочитать то, что он держит сейчас в руках…

Адриан захлопнул папку и положил ее на письменный стол.

— Я не могу. Если ей и есть, что скрывать, пусть она расскажет об этом сама.

— Ну и глупо, — разочарованно выдохнул Плагг, устремляясь к початой коробке камамбера и ныряя в нее с головой. Секунду спустя до Адриана уже донеслось громкое чавканье.

— Зато правильно, — вздохнул он, стараясь не обращать внимания на эти назойливые звуки.

Все разрешится. И наверняка все не так плохо, как он себя накрутил.

Адриан подошел к окну и, прислонившись лбом к горячему стеклу, закрыл глаза. За последнее время на него навалилось слишком много всего, а времени на то, чтобы обдумать все это в спокойной обстановке, просто не было. Жизнь неслась в бешеном ритме: утро — урок китайского — обед — фехтование — занятие фортепиано — ночь — патруль. Сон — урывками. Иногда в этот серый распорядок врывалась Маринетт, внося в день Адриана немного хаоса и неизменную толику счастья. Она была смешная и забавная, она умела выслушать и дать совет, она познакомила его с Нино, она стала для него другом.

Она не могла оказаться плохой. Только не Маринетт.

И, что бы ни было в той папке, это либо ошибка, либо не стоящий внимания пустяк, к которому отец просто решил придраться. Уже завтра Адриан встретится с Маринетт, и уж тогда она все ему расскажет. Эта мысль была правильной, и решение его тоже было правильным.

…но как бы Адриан ни пытался себя успокоить, смутная догадка о том, что Маринетт ему лжет, оставила неприятный осадок.

Будильник на телефоне сработал секундой ранее, чем в комнату Адриана заглянула Натали. Как всегда пунктуальная, она сверилась с расписанием и сообщила, что фехтование начнется через сорок минут и что машина уже ждет Адриана внизу. Она ушла, и Адриану ничего не оставалось кроме того, что взять приготовленную для фехтования сумку и спуститься вслед за ней.

***

Маринетт снова опаздывала и начинала всерьез беспокоиться о том, что это уже вошло в привычку. С опозданиями надо было что-то делать, пока ее не уволили, но что она могла сделать, Маринетт не знала.

Вернувшись с патруля, она села за стол, чтобы подшить рукава своего пиджака, но усталость взяла верх. Так и не приступив к работе, Маринетт уронила голову на сложенные на столе руки и почти мгновенно уснула — буквально провалилась в сон. Организм не справился с перегрузкой, и все напряжение последних дней сыграло свою, ставшую почти фатальной, роль. Тикки растолкала Маринетт с трудом, когда было уже слишком поздно. Часы показывали половину первого, Маринетт должна была быть у Адриана уже десять минут назад. Взвыв от отчаяния, она схватила блокнот с составленным на следующую неделю расписанием, выбежала из дома и что есть духу помчалась по улице, понимая, что бежать уже бесполезно, но все равно не сбавляя хода.

Маринетт подбежала к дому Агрестов как раз в тот момент, когда машина вместе с Адрианом отъехала от ворот, и бессильно оперлась лбом о приоткрытую калитку. Дыхание сбилось, в груди покалывало, и футболка противно липла к телу от пота. Отдуваясь и еле переставляя ноги, Маринетт прошла еще несколько шагов и с тоской посмотрела на блокнот. Раз Адриан уже уехал, нет никакого смысла тут стоять.

Натали увидела Маринетт раньше, чем та успела уйти. Женщина спустилась по лестнице и остановилась на нижней ступене, поджидая ее. Делать было нечего — Маринетт кое-как пригладила волосы и пошла ей навстречу. Автоматические ворота за ее спиной закрылись с характерным механическим звуком.

— Добрый день! — стараясь говорить бодро, поприветствовала Маринетт Натали. — Я хотела вручить Адриану его расписание, но немного опоздала, и он уже уехал, но расписание все еще у меня, и поэтому…

— Ты можешь подняться в его комнату и оставить расписание на столе, — не дождавшись окончания столь эмоционального рассказа, мягко перебила ее Натали. — И заодно проверь почту.

Входить в пустую комнату было непривычно. Маринетт немного помялась на пороге, покосилась с опаской на стоявшие в углу автоматы, окинула пространство вокруг себя долгим внимательным взглядом, как будто в комнате кто-то мог прятаться, и лишь после этого вошла внутрь, прикрыв за собой дверь.

Во всем доме было слишком тихо. Коридоры пусты, из многочисленных помещений не долетало ни звука. Было такое ощущение, что все живое вокруг вымерло. Без Адриана его комната стала еще больше похожа на стадион: гулкий, заброшенный, безжизненный. И как он только здесь живет, подумала Маринетт, проходя вдоль огромного дивана и поднимаясь по лестнице на верхний ярус. Пусть ей самой и приходилось ютиться по тесным углам, все же это было лучше, чем жить здесь — в огромном пространстве и в совершенном одиночестве. Слушая звуки своих шагов, Маринетт представила, как порой бывает Адриану одиноко — без друзей и еще кого-либо, с кем можно было бы поговорить — и содрогнулась.