Да, призналась она сама себе, все очень плохо. Она сделала как раз то, от чего ее отговаривала подруга. Она влюбилась в Агреста. Влипла по полной, если говорить другими словами. И как ее только угораздило?..

— Самое главное — будь собой, — подмигнула ей Алья. — Поняла меня, девочка?

Маринетт тяжело вздохнула. Быть собой? Это только сказать просто, а на деле это гораздо труднее.

Особенно для того, кто уже успел наврать с три короба.

***

Если бы Маринетт попросили назвать самый счастливый день в ее жизни, она бы, не раздумывая, назвала тот день, когда Адриан назвал ее своим другом.

То чувство, что впервые появилось в этот момент где-то под диафрагмой, было таким необычным и чужеродным и таким же ярким, как вспышка сверхновой. Это было страшно. Это было дико. Это было неправильно, но Маринетт ничего не могла с этим поделать.

Маринетт знала, что это не приведет ни к чему хорошему. Потому что Адриан никогда не посмотрит всерьез на такую девушку, как она. Нет, Адриан, конечно, очень добрый, воспитанный, чуткий и внимательный, но один тот факт, что у него с детства было все, а у нее не было ничего, возводил между ними пропасть. Жуткую, пугающую пропасть.

— Ты преувеличиваешь, — пыталась утешить ее Тикки. Ее, наверно, пугало то, что ее подопечная провалялась на постели два дня, пользуясь выходными, которые устроил ей Адриан. Тикки наивно полагала, что Маринетт накручивает себя из-за пустяка, и, конечно, она даже догадаться не могла о том, что все намного, намного серьезнее.

— Ты не понимаешь, Тикки, — в сотый раз глухо повторила Маринетт, лежа лицом в подушку. — Он никогда-никогда-никогда не должен узнать, что я в него влюблена!

— Можно спросить, почему?

— А разве непонятно? — Маринетт оторвала голову от подушки и с остервенением принялась растирать помявшуюся щеку. — Рано или поздно он узнает, кто я, и это будет настоящая катастрофа! Он решит, что я специально устроилась к нему на работу, чтобы женить его на себе и получить все его состояние! Разве на так думают все богатые парни о бедных девушках?

— Не думаю, что Адриан подумает так о тебе, — осторожно возразила Тикки, но Маринетт ее не слышала. Она с круглыми от ужаса глазами продолжала говорить все то, что вот уже несколько дней подряд не давало ей покоя днями и ночами:

— …он решит, что я маньячка или сумасшедшая, расскажет обо всем отцу, и меня посадят в тюрьму! И я никогда его больше не увижу, и маму с папой тоже никогда-никогда не увижу! Я не побываю в Италии, не заведу хомячка и больше никогда не съем мороженое у Андре! Я закончу жизнь в тюрьме, а Адриан женится на Хлое!

Маринетт схватилась за голову и издала протяжный, полный страдания стон.

Нет, Адриан никогда не должен узнать о том, что она в него влюблена.

— Сначала успокойся, — посоветовала Тикки, осторожно касаясь лапкой ее щеки. — Ты просто слишком много об этом думаешь…

Маринетт нервно сглотнула. Тикки, наверно, была права. Ничего страшного еще не произошло, и вряд ли ее посадят в тюрьму. Но вот то, что Адриан женится на Хлое, вполне вероятно, а значит…

Маринетт снова со всей силы впечатала лицо в подушку.

Она запуталась.

Совершенно и бесповоротно запуталась. Стремившись получить работу у Агреста, она думала, что вместе с ней разрешатся все ее проблемы. По факту же их стало еще больше.

Будильник на телефоне сработал, как сигнал к действию. Сделав глубокий вздох, Маринетт села на кровати и свесила босые ноги вниз. Утренний солнечный свет пробивался сквозь раздуваемые ветром шторы и падал изогнутыми лучами на пол, высвечивая валявшиеся там обертки от конфет. Вчера Маринетт получила свою первую зарплату, и денег оказалось неожиданно больше, чем она предполагала. Соблазн купить что-нибудь вкусное был слишком велик, и Маринетт не сдержалась. Как расчетливая хозяйка, она взяла из конверта несколько новеньких шуршащих бумажек, а остальное спрятала под кровать — туда, где лежали ее самые ценные вещи: подаренная Адрианом блузка, деньги и связка отмычек, которыми ей приходилось раньше пользоваться время от времени.

— Давай, Маринетт, соберись! — приказала Тикки, нарезая вокруг нее круги. — Выходные закончились, пора работать!

— Да, — твердо кивнула Маринетт, — ты права. Хватит ныть!

Маринетт вдохнула запах круассанов, неизменно сопровождавший каждое ее утро, и решительно собрала волосы в привычные хвостики. Впереди ждал новый рабочий день — последний день перед фотосессией Адриана, которая определит ее компетентность. Потому что вся организация этой фотосессии лежала целиком и полностью на плечах Маринетт. Испытательный срок был позади — слава всем Богам! — но Маринетт уже не раз ловила на себе оценивающие взгляды Натали, которая наверняка только повод искала, чтобы к ней прицепиться.

Маринетт всегда ждала худшего.

Глухо пропищал телефон, уведомляя о новом сообщении. Маринетт прошлепала к столу с целью выключить противное устройство и дать себе время спокойно собраться, но тут ее взгляд упал на засветившийся экран, и сердце пропустило удар.

Сообщение было от Адриана.

/сможешь прийти сегодня пораньше? /

— Он хочет с тобой увидиться! — воскликнула Тикки, летая над экраном телефона.

— Конечно, он хочет со мной увидеться, — не в силах согнать с лица глупую улыбку, иронично согласилась Маринетт. — Я ведь его агент, а завтра фотосессия.

— Не будь такой скучной, — подбодрила девушку квами. — Для того, чтобы подготовиться, рабочего времени предостаточно. Но он позвал тебя раньше, ты только вдумайся!..

Маринетт со стоном закрыла глаза ладонью. В голове была каша, все перемешалось, одна мысль лезла на другую, не давая сосредоточиться, а вместо безотчетной радости от того, что Адриан ей написал, пришел совершенно необоснованный страх по этой же самой причине.

— Я не хочу, я не хочу! — Маринетт с размаха плюхнулась на крутящийся стул и, подъехав на нем к письменному столу, уложила на его край подбородок. — Боже, Тикки! А что, если он думает, что я не справлюсь, и поэтому решил пригласить меня пораньше?

Тикки вздохнула.

— А что, если я действительно не справлюсь?! — входя в раж, запаниковала Маринетт. — Вдруг ничего не выйдет, или я что-то забуду, или появится акума, или… А-а-а! Это провал, провал, провал! — закончила она на пронзительной ноте, сопровождая каждое свое слово ударом подбородка о стол.

— По-моему, ты зря паникуешь, — попыталась успокоить свою хозяйку Тикки, но Маринетт была безутешна. Она поджала колени к груди и теперь сидела, скрючившись в три погибели.

— Ответь ему уже, — мягко подтолкнула ее Тикки, и Маринетт схватила телефон с нетерпением утопающего. Схватила и замерла снова, беспомощно глядя на квами в ожидании поддержки.

— Будет нормально, если я напишу: «да, без проблем, уже иду»? Или лучше…

— Да, так хорошо, — торопливо согласилась Тикки и подтолкнула телефон ближе к девушке. — Пиши!

***

Адриан уже не ждал ответа от Маринетт, когда на его телефон пришло сообщение:

/Я не занята, конечно, скоро буду/

И — через минуту — еще одно:

/Не то, чтобы я спешила к тебе, просто ты же просил, приду, как смогу/

Бровь Адриана медленно поползла вверх, когда пришло третье сообщение сразу за вторым:

/Буду через пятнадцать минут/

Адриан набрал короткое «жду» и отложил телефон в сторону. Все-таки иногда она бывает странная, подумал он о Маринетт и, вспомнив, как она в первый день умудрилась сломать игровой автомат, не сдержал улыбки. Да, Маринетт иногда вела себя очень чуднó — чего только стоила одна ее способность самым случайным образом комбинировать слова так, чтобы полностью исказить смысл фразы! Но эта маленькая ее особенность Адриана не смущала. Разве что совсем немного, в самых крайних случаях, да и то лишь потому, что он не знал, как на это реагировать.

Адриан устало накрыл глаза ладонью и, откинувшись на спинку дивана, с наслаждением вытянул ноги. Глаза закрывались сами собой, и с каждой минутой бороться со сном было все труднее. Этой ночью, как и прежней, он патрулировал Париж. Патрулировал в одиночку.