С момента их последней встречи с Леди Баг прошло уже больше недели, и все это время Адриан мучительно гадал, куда она могла запропаститься так надолго. Однажды у него даже возникла мысль о том, что Леди Баг похитил Бражник, но эта мысль была так ужасна и страшна, что он с содроганием отбросил ее прочь. Леди Баг отважная и сильная, она сможет за себя постоять, а в случае беды обязательно найдет способ отправить ему весточку. К тому же, если бы ее похитили, об этом бы уже знал весь Париж — похищение народной героини недолго оставалось бы тайной.

Тогда Адриан решил, что она просто не хочет его видеть. Сутками напролет он корил себя за то, что был слишком навязчив, сотни раз прокручивал в голове их последний разговор и все-таки смог убедить себя, что Леди Баг не могла на него обидеться настолько, чтобы игнорировать совместные патрули. Оставалось только одно: у нее просто появились какие-то свои дела. Придя к этой мысли, Адриан немного успокоился. Но все равно каждую ночь неизменно ждал ее на их крыше неподалеку от Эйфелевой башни.

Лежа на диване, Адриан почти уснул, когда услышал из-за приоткрытой двери шаги. Вздрогнув, он открыл глаза и выпрямился.

Маринетт прошмыгнула в комнату как-то боком и помахала ему рукой.

— Привет.

— Привет! — улыбнулся Адриан. — Рад, что ты пришла. Надеюсь, я не слишком тебя отвлек?

— О, да нет, что ты? — Маринетт улыбнулась ему в ответ, может быть, немного натянуто. — Все практично… Вернее, все отлично!

— Присядешь?

— Спасибо.

Маринетт буквально рухнула на край дивана. Адриан присел рядом. Между ними повисло неловкое молчание, и Адриан почти физически ощущал, как мечутся мысли в голове девушки.

— Хочешь чай или кофе? — предложил он, чтобы разрядить обстановку.

Маринетт отрицательно покачала головой.

— Ну, тогда, может быть, сока? — предпринял еще одну попытку проявить гостеприимство Адриан, но Маринетт снова покачала головой.

От молчания девушки Адриан и сам почувствовал себя неуютно.

— Как провела выходные? — спросил он, сражаясь до победного конца.

— Отлично, — пискнула Маринетт и, прокашлявшись, добавила: — Я… Э-э-э… Шила шторы…

— Шторы? — удивился Адриан.

Маринетт замялась.

— Ну да, шторы… Знаешь, на окнах висят?

— Да-да, знаю, — откликнулся Адриан, но расспрашивать подробнее не стал. Наверно, это какие-то дизайнерские шторы, подумал он, и это объяснение его вполне удовлетворило.

Чтобы прервать тишину, Адриан решил сразу перейти к вопросу, ради которого он и вызвал Маринетт раньше назначенного времени:

— Как ты помнишь, на завтра назначен показ во Дворце…

— Показ? — с ноткой ужаса в голосе переспросила Маринетт и полезла в сумочку за блокнотом, чтобы просмотреть расписание.

— Да. И, так как для тебя это первый показ, я решил, что тебе нужна помощь… — поняв, что его слова прозвучали как минимум невежливо, Адриан вскинул вверх руки и поспешил заверить Маринетт: — Я нисколько в тебе не сомневаюсь, но просто могу дать несколько советов… Я много лет наблюдал за тем, как это делала Натали, поэтому и подумал, что тебе пригодится.

Маринетт кивнула, и Адриан принял этот ее жест за знак согласия.

Весь следующий час они провели, сидя за столом и согнувшись над листом бумаги, распределяя по схеме, кого из гостей на какое место посадить. Маринетт не знала половины людей, и Адриан рассказывал ей о тех, кого знал лично или по рассказам Натали. При упоминании Хлои Маринетт раздраженно защелкала ручкой, при сказанном вскользь имени Надьи Шамак пришла в ужас. Она волновалась больше обычного, чуть не упала со стула, зацепившись носком балетки за ножку, сбила локтем со стола стеклянный держатель для телефона, перепугавшись, принялась собирать осколки и покраснела, когда Адриан ее остановил. Спустя полчаса немного успокоилась и даже вступила в активный диалог, расспрашивая Адриана и уточняя детали.

В итоге все закончилось тем, что она оперлась локтями о стол и, спрятав лицо в ладони, обреченно простонала:

— Я не справлюсь! Это слишком сложно…

— Конечно, ты справишься, Маринетт! — подбодрил ее Адриан. — В первый раз все кажется страшным.

— Нет, — Маринетт покачала головой, и ее голос предательски дрогнул. — Я всегда всех подвожу… Я ходячая катастрофа!

С последним утверждением поспорить было трудно, и Адриан не сдержал улыбки.

— В этот раз все будет по-другому.

Маринетт вздохнула и, щелкнув ручкой, принялась записывать что-то в своем блокноте. Стержень, шурша, бегал по листу бумаги — вперед-назад. Она явно пыталась скрыть волнение, и Адриан вспомнил, как он сам переживал во время своего первого показа. Как это уже было давно, если вдуматься…

Взгляд Адриана совершенно случайно упал на стоявшую на столе фотографию матери, и в памяти с мучительной отчетливостью возникли воспоминания: ему восемь, мама впервые привела его в музыкальную школу. Тогда, в детстве, все было по-другому. Тогда ему казалось, что все будет неизменно хорошо. Тогда его дом был нерушимой крепостью, а не золотой клеткой, а он сам не был в нем пленником.

Тогда все было легко и просто, потому что мир был большим и светлым. Не было Бражника, страха потерь, несбывшихся надежд и чувства одиночества. И мама была жива.

— Она такая красивая, — проследив за его взглядом, сказала Маринетт.

— Да, — сквозь улыбку согласился он и стиснул край стула, чтобы унять вызванную воспоминаниями боль. — На фотографии маме столько же, сколько мне сейчас. Они с отцом только познакомились…

— У нее твои глаза, — заметила Маринетт, и Адриан опустил взгляд.

— Все так говорят.

Маринетт сидела рядом, и от нее веяло теплом и спокойствием. И Адриан — неожиданно для самого себя — сказал то, в чем боялся признаться все это время:

— Ты знаешь, прошел уже почти год с того момента, как она пропала, и… Мне кажется, я больше никогда ее не увижу.

Голубые глаза Маринетт расширились, и она неосознанно придвинулась ближе к нему. Адриан поднял голову и встретился взглядом с встревоженным взглядом ее глаз.

— Отец ее ждет, я знаю. Он не выходит из дома, все время чем-то занят, и еще он перекладывает ее вещи, когда думает, что я не вижу. Он тоскует.

И — немного помолчав:

— Я тоже тоскую…

Адриан почувствовал, что у него вот-вот задрожит голос, и замолчал. Маринетт робко коснулась его руки. Ее кожа, как всегда, была холодной, словно у нее все время мерзли руки. Адриан посмотрел на нее искоса. Голубые глаза были совсем рядом, и в отражении ее зрачков он вдруг увидел самую неподдельную печаль. Что-то близкое и понятное было во всей фигуре девушки, что-то свое, настолько родное, что становилось страшно. Маринетт была неуловимо похожа на кого-то, но Адриан не мог понять, на кого именно.

— Нельзя терять надежду, — сказала она, сжимая его руку в своей ладони. — Я это точно знаю. Самое страшное — опустить руки, когда кажется, что все идет под откос.

— Ты… знаешь? — переспросил Адриан, и Маринетт, словно опомнившись, убрала руку.

— У каждого бывают плохие дни, — сказала она очень тихо.

Маринетт согнулась над столом, и вновь принялась за работу. Адриан смотрел на нее, пытаясь вспомнить, откуда еще он мог ее знать, но вскоре он бросил эту затею. Они раньше никогда не встречались. Им просто негде было встретиться.

— Я просто хочу сказать, что ты всегда сможешь на меня положиться, — пожал плечами Адриан, глядя на девушку. — И если тебя что-то беспокоит…

— Нет-нет, — старательно отводя взгляд, поспешила заверить его Маринетт. — У меня все хорошо, правда. И я абсолютно ничего не скрываю, совсем ничего! Просто… У меня сейчас одна маленькая проблема… Э-э… С парнем…

Наверно, она говорит о том молодом человеке с вечеринки, подумал Адриан, вспомнив тот треклятый вечер накануне выходных. Странно, тогда он показался ему хорошим парнем…

— Он тебя обижает? — напрягся Адриан.

Маринетт заулыбалась. Она наконец повернулась к нему лицом и теперь говорила, размахивая руками: