Маринетт сложила руки на груди.

— Хороша, нечего сказать.

Обида за испорченную блузку нахлынула с новой силой. Адриан ее не поймет. У него одежды — целый гардероб! И вряд ли он ценит хотя бы одну вещь по-настоящему.

Адриан смотрел на нее внимательно, и Маринетт терялась под этим пристальным взглядом до одури зеленых глаз. Хотелось вжаться в сидение, слиться с обивкой салона или просто исчезнуть. Лишь бы снова не краснеть и не путать слова.

Машина остановилась на одной из центральных улиц. Адриан вышел из салона и подал Маринетт руку.

— Какой бы Хлоя ни хотела казаться, она с детства была моим единственным другом. Но теперь у меня есть ты, и в знак нашей дружбы я хочу сделать тебе подарок.

Маринетт вышла из машины, и ее взгляд тут же упал на вывеску магазина, к которому и привез ее Адриан. Потеряв дар речи, Маринетт во все глаза смотрела на магазин, к которому и приблизиться она могла только в мечтах. Перед ней был один из самых дорогих бутиков Парижа — и, судя по всему, ее привезли сюда не только полюбоваться на вывеску.

Адриан стоял рядом, с улыбкой следя за ее реакцией. Спохватившись, что на нее смотрят, Маринетт взяла себя в руки и закрыла рот.

— Но тут же все такое дорогое! — сдавленно прошептала она, оборачиваясь к парню.

— Здесь продается одежда, созданная моим отцом, — пожал плечами тот. — Так что выбирай, что хочешь, тебе это нисколько не будет стоить.

Еще минуту Маринетт колебалась — в ней шла борьба между гордостью и обыкновенным желанием каждой девушки иметь красивую брендовую вещь. Адриан протянул ей руку, и сомнения испарились сами собой. Не чувствуя под собой ног, она вошла в дорогой магазин и тут же почувствовала себя донельзя глупо — в своих стареньких брючках и заношенном жакете она смотрелась чужой в этом изобилии роскоши. Но уже через минуту ее перестало это волновать. Ее перестало волновать вообще что-либо. Маринетт словно попала в сказку, и у нее разбегались глаза при виде всех платьев и блузок, которые она хотела перемерить.

Адриан отошел в сторонку и прислонился лопатками к восхитительно-прохладной стене. Глядя на счастливую девушку, он убедился в том, что решение купить ей что-нибудь вместо ее испорченной блузки было правильным, очень правильным. Дарить оказалось приятно. И если раньше у него не было человека, которого можно было порадовать такой простой вещью, как новая одежда, то теперь у него появилась Маринетт — эта милая забавная девушка, у которой от счастья светятся глаза и которую хочется кормить и одаривать подарками, лишь бы этот блеск не исчезал.

— Фью-ю, да неужели ты опять влюбился? — осведомился Плагг. — А как же твоя ненаглядная Леди?

— Не говори глупостей, — отмахнулся от него Адриан. — Маринетт мой друг. Она очень милая, забавная, добрая…

Заметив, как ехидно сощурились зеленые глаза квами, Адриан сбился с мысли, но тут же снова поймал нить разговора.

— …но мое сердце принадлежит только Леди Баг. Жаль, что ее вряд ли можно удивить простой одеждой.

— Ну, судя по тому, что рассказывала тебе Маринетт, ее тоже не должно было так восхищать все это обилие блестючих штучек, — заметил Плагг. — Если вспомнить, по ее рассказу она — будущий модельер, ученица известного дизайнера и вообще та еще штучка. Странно, что она при таких возможностях носит такое тряпье, не находишь?

— Что, прости? — переспросил его Адриан, который отвлекся на украшения и не слышал выразительного монолога своего квами.

— Ах, да ничего, — обиженно фыркнул тот и больше в диалог не вступал.

Адриан стоял напротив витрины с украшениями из особой серии, выпущенной отцом, и начинал понимать, почему отец так любил демантоиды. Глядя на мерцающие теплым зеленым светом серьги, Адриан словно видел перед собой глаза своей матери.

А слева от них лежал кулон с топазом в нежной серебряной оправе. И в нем словно жила Леди Баг — такая же чистая и дорогая его сердцу. По спине побежали мурашки. Адриан открыл витрину и взял в руки кулон. Грея прохладный камень в ладонях, посмотрел на топаз при дневном свете.

И мечтательно улыбнулся.

***

— Ну, и кто он?

Маринетт вздрогнула и подняла голову. Она сидела на диване в гостиной Альи и с трудом пыталась поддерживать беседу. Мысли упорно разбегались, не давая сконцентрироваться на чем-то конкретном. Маринетт изо всех сил боролась с этим, но тщетно. Мешало смутное чувство беспокойства и — совсем немного — сестры Альи, которые играли в шумную игру в соседней комнате.

— Ты о чем? — вяло спросила Маринетт, блуждая взглядом по комнате — от мебельной стенки до большого окна с ярко-оранжевыми занавесками. Эти занавески жутко нравились Алье, да и вообще ей нравился оранжевый цвет, поэтому многие вещи в ее доме были насыщенного апельсинового оттенка.

— Да ладно, девочка, — Алья посмотрела на нее с таким видом, будто хотела сказать: можешь-врать-сколько-угодно, но я знаю правду. — После сегодняшнего утра ты сама не своя. И мне просто интересно, кто в этом виноват.

— О, — Маринетт мучительно покраснела — она вообще стала часто краснеть в последнее время. — Не понимаю, о чем ты…

— Да брось, мне-то можно сказать, в кого ты втюрилась…

— В кого я… Что?

Маринетт выпрямилась слишком резко и сбила с диванного столика целую стопу журналов. Засуетившись и не зная, куда спрятать взгляд, выдающий ее с головой, она опустилась на колени и стала их собирать. На первой же попавшейся обложке она увидела себя и Кота Нуара. «Тайная жизнь героев Парижа — кто они на самом деле?» — возвещал громкий заголовок. Маринетт вздрогнула и поспешила засунуть журнал в середину стопы, чтобы он не попался на глаза Алье. Иначе снова начнутся долгие рассуждения на тему, как-же-мне-узнать-кто-такая-Леди-Баг.

— Ни в кого я не втюрилась! — попробовала отбрыкнуться от подруги Маринетт, но Алья зацокала языком и закачала головой. Как же Маринетт не любила, когда она так делала!

— Ну уж нет, подруга! Я такой взгляд, как у тебя, ни с чем не перепутаю!

Маринетт судорожно выдохнула сквозь сжатые зубы. Нет, Алья просто не может быть права, она не влюбилась, нет! Она просто не могла влюбиться в Адриана, просто не могла!..

— И все-таки ты ошибаешься, — предприняла последнюю попытку Маринетт, но Алью было не провести.

— Кто он? Я его знаю?

— Нет… Э-э-э… Да…

— Я давно его знаю?

— Не знаю… Алья, хватит уже…

— А ты давно его знаешь?

— Я? — Маринетт припечатала на стол последний журнал и встала с пола. — Нет, недавно. То есть, да, недавно, но это неважно, потому что…

— Это Лука? — быстро спросила Алья, хватая Маринетт за руку, и Маринетт от неожиданности ответила совсем не то, что собиралась:

— Да.

— Я так и знала!

Маринетт поняла, что она сказала, когда было уже поздно. Со стоном она закрыла лицо руками, чтобы не видеть, не видеть, не видеть сияющее лицо несносной подруги.

— Я так и знала! — довольно восклицала Алья. — Ну что ж, выбор очень даже ничего! Потом расскажешь, как вы познакомились, а пока слушай советы…

…Маринетт слушала Алью вполуха, с головой поглощенная в собственные мысли. Может быть, это даже хорошо, что Алья не знает, в кого она влюблена на самом деле. Да и влюблена ли она вообще?

Маринетт вспомнила сегодняшнее утро, и что-то внутри нее перевернулось и подпрыгнуло к самому горлу. Чтобы скрыть истинные чувства, Маринетт обняла себя руками, сдерживая мурашки. Она вспомнила Адриана, его слова и ощущение, когда она прикоснулась к его руке, и ей вдруг очень захотелось оказаться дома как можно скорее, чтобы достать подаренную им блузку и вновь убедиться, что это не сон. Что все, что было сегодня утром, взаправду. Может быть, она тоже ему нравится, раз он решил подарить ей такой дорогой подарок? Хотя для него он совсем не дорогой, да и вообще…

— Марине-етт? Земля вызывает Маринетт!

Маринетт вздрогнула и подняла глаза на подругу. Алья уже несколько минут пыталась до нее докричаться.

— Совсем все плохо? — спросила она, и Маринетт неуверенно пожала плечами.