– Смена! – хрипло крикнул Вепрь. Патрик посмотрел по сторонам. Сзади замерли новые десятки, готовясь занять их место. Спереди нежить отпрянула назад, отступила с моста к ближайшим домам, чтобы через несколько минут вновь пойти в бездумную атаку с новыми силами.

«Зачем они это делали? – отстраненно подумал Патрик, скатываясь вниз. – Ведь они могли нас просто снести, если бы навалились все разом? Хвала Всеединому, что лишил тварей разума».

Стражники стояли внизу, переводя дух после боя, и ожидали долгожданной команды уходить с моста. Кажется, они потеряли только одного. Патрик вспомнил, как Вепрь говорил, что вроде бы людям, выстоявшим две смены, дадут несколько часов отдыха. Как же ему хотелось поваляться прямо на камнях мостовой все это время, не ожидая в постоянной тревоге приказа подниматься. Мужчины с нетерпением поглядывали на Щуплого, как про себя прозвал солдата Патрик, ожидая его приказа, но тот молчал и внимательно смотрел вверх, на заграждения.

– Длим! – закричал невидимый Патрику солдат сверху. – Сивонна Бачча! Бегом всех назад!

– Что за хрень?! – прохрипел Вепрь, подскакивая к Щуплому. Тот даже не взглянул на десятника.

– Наверх! Быстро назад! – заорал Длим, подталкивая опешивших стражников. – Да лезьте вы, паскуды!

– Назад! – сипло рявкнул Вепрь, понявший, что дело принимало плохой поворот, раз приходилось возвращать смену.

Воины с руганью развернулись и уже приготовились лезть вверх, как прямо им на головы спрыгнули двое вопящих во весь голос стражников. Патрик успел заметить дикий ужас на лицах обоих. Беглецы мгновенно оказались на ногах и побежали с моста с истошными криками прямо на копья охраны.

– Сучьи дети! – завопил Щуплый, едва не брызжа слюной. – Убью обоих!

Он подбежал к замешкавшимся стражникам снизу и, растолкав их в стороны, полез вверх, на укрепление. Это подействовало лучше любых криков и приказов. Мужчины устремились следом.

– О, Боги… – выдохнул Вепрь, первым оказавшийся за спинами сдерживающих напор воинов свежей смены. То один, то второй стражник выпадал из строя, облепленный маленькими телами мертвецов.

«Это сон! Это всего лишь страшный сон! Ты спишь в казарме после смены! – в голове Патрика кричал незнакомый истеричный голос. Он не мог поверить в реальность происходящего кошмара, захлестнувшего мост. – Очнись! Очнись!»

Рев оборонявшихся, душераздирающие вопли напирающих мертвых детей, стук щитов, звон мечей, хруст ломаемых костей – все это резко обрушилось на Патрика, ушедшего в себя за незнакомым голосом внутри.

– Очнись! – перед глазами возникло белое лицо Вепря. Он грубо потряс Патрика за плечо. – Убивай, или все тут подохнем! В строй!

Юноша послушно полез вперед, в колышущийся строй. Десятник отпрыгнул от него и с ходу ударил мечом в проскочившего в брешь мертвяка. Мимо ног Патрика прокатилась отрубленная голова. Голова маленькой девочки. Сила удара была такой, что маленькое тельце отшвырнуло в сторону. А в узкий проем между щитами уже лезли новые мертвые дети, поднятые жутким колдовством. И кричали. Кричали…

«У нее васильковое платье, как у моей сестренки Ульки», – успел заметить Патрик и содрогнулся от этой неожиданной жуткой мысли. Упираясь обеими руками в щит, он перевел взгляд от сражающегося вплотную к нему Вепря на отрубленную голову. Лица ребенка не было видно из-за налипших светлых волос, перемазанных в крови. Один из воинов отступил назад под натиском нежити и едва не упал, споткнувшись о голову. Не разворачиваясь, он пнул ее пяткой сапога, отправляя в канал, и с криком бросился вперед, продавливая щитом мертвецов, пока соседи махали мечами. То и дело вздрагивающий от мощных толчков с другой стороны выставленного щита Патрик медленно перевел взгляд на свои сапоги, забрызганные кровью обезглавленной девочки.

«И лет ей, как Ульке…» – отрешенно подумал стражник, уже зажатый с обеих сторон ругающимися соседями, которые, как и он, изо всех сил сдерживали мертвецов щитами. Вместо бледного перекошенного лица Вепря рядом с ним оказалось лицо незнакомого ему юнца. В жуткой тесноте и давке их лбы едва коснулись друг друга. Он что-то шептал Патрику, а из его глаз лились слезы, оставляя на грязных щеках две полосы.

«Васильковое платье, как у Ульки…» – страшная мысль не желала покидать сознание Патрика. Он отпустил одну руку, чтобы почесать неожиданно зазудевший кончик носа, за что тут же получил своим же щитом увесистый удар по щеке.

Жесткий подзатыльник Вепря вернул его в реальность.

– Дархумово семя! Стоять! – рявкнул десятник и грубо толкнул его в спину, потесняя нежить и возвращая Патрика в прежнюю позицию. – Сука! Держи щит!

Патрик уперся в дерево обеими руками. В какой-то момент его едва вновь не отшвырнуло назад, но Патрик выстоял уже сам, и тут же с диким беззвучным ревом толкнул вперед, возвращаясь в строй. У него под ногами оказался мертвяк, сбитый с ног ударом щита. Маленький мертвец истошно вопил и пытался ухватить Патрика за сапоги, вцепиться в них зубами. Перепуганный стражник затопал ногами на месте, стараясь столкнуть дархумова мертвеца в сторону и при этом не выпасть из строя. На помощь пришел тот самый незнакомый юнец, который оказался у Патрика за спиной.

– Дай я его! – крикнул юнец и упал на мертвеца сверху, придавливая щитом.

Патрик, которого вновь толкали и старались потеснить, сразу вернулся к своему щиту. В оглушительном реве вокруг он различил за своей спиной хруст ломаемых костей. Он не видел, но догадывался, что юноша просто навалился на щит всем телом и раздавил маленького мертвеца.

Звук армейского рога, такой знакомый и приятный, был для Патрика столь неожиданным, что он не сразу разобрал, что происходило вокруг. Еще мгновение назад он толкался с напирающей нежитью, и вот его бесцеремонно оттеснили назад широкоплечие солдаты, непонятно как оказавшиеся рядом. Солдаты сходу принялись за дело, работая слаженно и без разговоров. Взмах меча – удар щитом, и так снова и снова. Краем глаза растерянный Патрик заметил и ту тройку солдат, которым они помогали удержать укрепления в свою первую смену. Он уже собирался броситься вперед и помочь им своим щитом, но оказавшийся рядом Вепрь положил тяжелую руку Патрику на плечо и увлек за собой вниз. У подножия укреплений стояла тишина.

– А где наш крикун? – устало спросил кто-то из воинов.

– Он уже в лагерь убежал, я видел, – тихо ответил один из мужчин, продолжающий снизу наблюдать за происходящим боем. – Что-то про предателей кричал.

– Ублюдки, – сплюнул под ноги стражник с распоротой от запястья до плеча рукой. Кровь сбегала на камни моста тоненьким ручейком, смешиваясь с уже запекшимися бордовыми лужицами. – Если бы они не сбежали…

Вепрь подошел к нему, на ходу отрывая широкий кусок ткани от рукава поддоспешника.

– Боже Всеединый! Мы убивали детей! – воскликнул кто-то из-за спины Вепря.

– Таких детей… – устало отмахнулся всклоченный мужик, борода и грудь которого были сплошь залиты кровью, и лег на спину прямо на камни моста.

– Да какие это, Сивонна Бачча, дети?! – подхватил его сосед, напротив, вскочив на ноги, и принялся ходить от края до края моста.

Слабые споры и усталую ругань оборвал голос Вепря:

– Всеединый… Нас всего восемь.

Патрик вскинул голову, услышав эти слова, и обомлел. Из двух смен, четырех десяток, сорока человек, их осталось только восемь.

– Эй, снизу! – окликнул их один из солдат и тут же исчез, вернувшись в бой, который уже подходил к концу. – Чего сидите? Валите в лагерь! Пусть шлют смену!

Мужчины, только и ждущие таких слов, моментально вскочили и, толкаясь, потянулись к выходу с моста. Патрик не отходил от Вепря, заметив, что с их десятки так и вовсе выжили только они двое. Пройдя несколько линий укреплений после моста, сооруженных на случай прорыва нежити, мужчины вышли на небольшую площадь, по кругу которой стояли вооруженные люди, поделенные на следующие смены. Стражники с затаенным страхом следили за ними и с тревогой переглядывались друг с другом, словно пытаясь угадать, чья будет следующая очередь идти на дархумов мост. Командиры, занимающиеся распределением смен, указали в маленький проулок, до отказа забитый усталыми людьми.