Роли оторвался от жуткого зрелища и посмотрел на Кэрика, а когда увидел, почувствовал, как живот стремительно наполнился ледяным обжигающим ужасом. Бесстрашный убийца Хмурый Кэрик с широкой улыбкой на грязном лице беззвучно повторял за девушкой каждое слово. Взгляд Ночного пылал безумством.

– Что значит – не смогли привести? – Оквус оторвал взгляд от бумаг, которые дотошно просматривал уже несколько часов. Документы принадлежали покойному Виамару и хранились до недавнего времени в потайном, тщательно охраняемом сейфе, искусно спрятанном в стене королевского кабинета. Лорд знал о существовании тайника, но даже не пытаться взглянуть на его содержимое при жизни короля.

«Всему придет свое время», – думал Оквус всякий раз, когда становился невольным свидетелем того, как Виамар убирал особо важные документы, принесенные канцлером, в сейф, воздух вокруг которого едва не искрился от сети мощнейших защитных заклинаний. И он оказался прав. Непростительная доверчивость племянников сыграла на руку Оквусу и дорого обошлась последним. Их время ушло, а его, наоборот, наступало. После долгих лет изнурительной службы Короне, сперва при своем идиоте-братце Мерге, а после при его сыне Виамаре, наконец-то он получил то, чего был достоин. Привыкший к своему месту, Оквус был похож со стороны на паука, невидимо сплетающего годами огромную сеть. Он, как никто другой, понимал, что происходило с его страной, и знал, как нужно было ей править. Увы, Мерг не слушал его советы, предпочитая опасные заигрывания с мэйрами и поражающие воображения, особенно на фоне загнанной в нищету и голод страны, роскошные праздники едва ли не каждый день за счет щедрых погорцев, которые позже предъявляли скрупулезный счет канцлеру Давора. Не стал его слушать и Виамар, которого он фактически привел к власти своими руками, продумав и организовав большую часть переворота.

Нет, надо было отдать должное, сперва племянник вел себя грамотно и тактично, прекрасно понимая, кому был обязан своему возвышению. В первые годы правления он без лишних вопросов заверял королевским словом каждое предложение Оквуса. Но потом начались проблемы. Виамар вошел во вкус власти и начал считать себя большим знатоком в управлении Давором, чем его дядя. Сперва это были вопросы, потом обсуждения, а после – открытые споры с приведением весомых доводов обеими сторонами. Кончилось все тем, что Виамар Трэйдор мог просто отказать очередному проекту канцлера, не объясняя причин вовсе. Оквус долго терпел такое отношение. Все же, стоило признать, некоторые проекты законов, отклоненные королем, были не самыми лучшими вариантами. Иногда и Виамар предлагал весьма стоящие решения. Так могло продолжаться еще долго, но тут в дело вступил Кразор.

Спор, навсегда расколовший отношения Оквуса и Виамара, возник из-за новой войны с церковниками. Канцлер считал, что со столь сильным врагом нужно было заключать перемирие, тем более что в этом возможном союзе были весьма очевидные выгоды для обеих стран. Виамар не признавал такую точку зрения, да и как он мог пойти на мир со страной, с солдатами которой уже успел встретиться на поле боя. Он видел своими глазами, на что были способны кразорцы, и отказывался даже от мысли начать вести с ними переговоры. В глубине души Оквус понимал своего племянника, но, как истинный политик и дипломат, знал, когда нужно было отбрасывать свои эмоции в сторону и переступать через собственное «Я» ради будущего своей страны.

Возможно, вдвоем с Долимаром им бы и удалось переубедить упрямого Виамара, но этот неблагодарный сукин сын поддержал короля именно в тот момент, когда Оквус так нуждался в его ответной помощи. Тогда канцлер с достоинством стерпел удар. Категоричность и единство в таком определяющем вопросе братьев не стали для него сюрпризом. Он давно понимал, что в самое ближайшее время ему вновь предстояло вступиться в схватку за власть – между ним и королем становилось все больше и больше противоречий. Но, Всеединый разорви их дурные головы, Долимар, всегда отличающийся здравомыслием и умением холодно просчитывать ситуацию, должен был встать на его сторону!

Этим решением братья подписали себе приговор, а канцлер привел его в исполнение.

Оквус бережно отложил в сторону исписанные листы. Он всегда с уважением относился к документам, будь это королевский указ с именной печатью или мятая записка доносчика. Как канцлер и рассчитывал, он не узнал ничего нового из этих тайных отчетов, переписок и договоров. Его шпионы недаром ели свой, отнюдь не скромный, кусок хлеба. Но было бы непростительной глупостью не заглянуть в бумаги покойного лично. Все же Оквус с должным почтением относился к Виамару, пусть и не разделявшему его позицию, но все же много сделавшему для его страны. Например, его согласие на возвращение статуса неприкосновенности к радэнским караванам Счастья, самолично отмененного Долимаром из-за якобы укрывавшихся там преступников Короны. Всеединый, если бы курсорус только знал, куда привёл запрет этих караванов! Не говоря уже о существенном для казны денежном потоке за проезд от благодарного Радэна! Знай он это, ему бы и в голову не пришло…

Поэтому он надеялся найти что-то примечательное или то, чего лучше не видеть посторонним, в бумагах покойного. Увы, ничего такого, к облегчению и небольшому разочарованию, Оквус не обнаружил.

Перед ним стояли, вытянувшись в струну, два старших офицера его личной охраны. Прекрасно обученные командиры молчали и терпеливо ждали, зная, как следовало вести себя с хозяином, когда и что говорить.

– Приказ регента Короны, которым в этот страшный час для всего Давора я стал, – неспешно произнес лорд, с удовольствием чеканя каждое слово так, словно примерял на себя новый статус. – Равносилен приказу самой Короны.

Он выждал паузу, аккуратно собирая листы бумаги перед собой в ровную стопку, и убрал их в нижний ящик стола. Офицеры продолжали хранить молчание и, не моргая, смотрели в точку над головой канцлера.

– Так кто же посмел помешать вам выполнить приказ Короны? – Оквус уставился на офицеров немигающим взглядом, сцепив кисти рук на столе в крепкий замок.

– Королева, лорд-регент, – коротко ответил старший из командиров, Ильрэн, вечно хмурый молчаливый мужчина, который командовал Черными Хранителями канцлера уже несколько десятков лет. Зная, что Оквус не приемлет подобных скупых ответов, он торопливо продолжил: – Заперлась в своих покоях. Вход перекрыла ее личная охрана. Не пропускают даже кирасиров.

– Одно ваше слово, – не выдержав, вмешался второй офицер, уступающий первому и в годах, и в здравомыслии. – И мы притащим ее к вам, даже если для этого придется изрубить на куски половину города!

Оквус заметил, как по лицу первого командира промелькнула тень неприязни и раздражения. Что ж, тут он был согласен. Глупая бравада хороша только тогда, когда она проявляется в рядах врага. В своих же рядах канцлер хотел видеть порядок и дисциплину. Помимо, конечно, верности и исполнительности. Он попытался вспомнить, как такой несдержанный человек мог подняться так высоко в его окружении, но тут же отмахнулся от этой мысли. Сейчас в этом не было смысла, но зарубку в своей памяти Оквус оставил.

– Лорд-регент, ваша милость, – старший офицер сделал короткий шаг вперед и, словно угадывая мысли Оквуса, кивнул в сторону напарника. – Бэбил Зуро. Временно заменил убитого в бою с курсорами командира Тайрика.

«Ах, вот оно что, – мысленно усмехнулся канцлер, – тогда неуместная порывистость офицера вполне объяснима. Вот только это вряд ли спасет его от наказания».

– Зуро? – спросил Оквус у нового командира, окидывая его оценивающим взглядом. – Ты не похож на островитянина.

– Родился и вырос в Даворе, господин канцлер! – еще больше вытянувшись, громко ответил офицер. – Имею честь служить вам уже третий год!

Канцлер?! Таких ошибок Оквус не прощал. Он не подал виду, что заметил такой промах незадачливого командира. К этому они еще вернутся.