В полутемном кабинете ничего не изменилось. Вязкая тишина. Долимар облегченно выдохнул и встал на ноги. Нужно было торопиться – люди Оквуса могли нагрянуть в любую минуту. Он шагнул к столу, но замер, так и не поставив поднятую ногу на пол. В шею уперлось острие клинка, а затылка коснулось чужое дыхание.

«Сивонна Бачча! Какой же я наивный идиот!» – мысленно выругался мужчина, балансируя в неподвижной позе на одной ноге.

– Дархумова Бездна! – прошипел чужой голос у самого уха. – Долимар! Что ты тут делаешь?!

Острие исчезло так же быстро, как и появилось. Курсорус обернулся, уже зная, кого он увидит за спиной.

– Борус! – в голосе Долимара прозвучало искреннее облегчение. – Вообще-то это мой кабинет! А вот какого хрена ты устроил тут засаду? И на кого?

Догадка вспыхнула в его голове, словно вспышка молнии. Конечно, бывший Ночной подкараулил его, чтобы повязать и сдать тому, кто предложит большую цену – Руотису или Оквусу. Правду говорят, бывших Ночных не бывает. Долимар смерил Боруса внимательным взглядом, пытаясь по его движениям и выражению лица угадать намерения.

– Жить-то хочется, вот и спрятался тут, – пожал плечами Борус, отступая от Долимара и с интересом заглядывая внутрь шкафа. – Вот так и знал, что проход там! Прям чутье туда вело. А найти не смог. Все стены прощупал…

Долимар неотрывно следил за бывшим помощником, боясь пропустить выпад. В схватке с Борусом у него не было шансов. И дело было совсем не в том, что у бывшего убийцы был в руке кинжал, а курсорус был безоружен. Как бы то ни было, сдаваться просто так, после всего пережитого, Долимар не желал.

«Хотя с другой стороны, – подумал курсорус, – Борус упустил отличную возможность, когда подошел со спины. И он не напал. Значит, ему нужно что-то другое. Но что? Хочет поживиться парочкой тайн, а уже потом связать и продать подороже?»

Взгляд курсоруса скользнул по полкам открытого шкафа и столу. Если Борус успел подчистить его бумаги и амулеты, ему совсем не было нужды опускаться до убийства или продажи. Хранившегося только в верхнем ящике стола хватило бы на титул, земли и беспечную жизнь с гарантиями безопасности. Хотя на его месте, Долимар бы предпочел сменить страну. Например, на Вольные Барноства.

– Думаешь, я предал тебя? – с усмешкой спросил Борус, угадывая мысли курсоруса. – Или собираюсь предать? Признаться, эта идея посещала меня за сегодняшний день трижды.

– Я бы не удивился. Меня предал Плайс, – Долимар подошел к столу. – А ему я доверил многое. Уже слышал о его поступке? Отбил меня у Ночных только для того, чтобы привести в руки Оквуса.

– Этот сученыш давно мне не нравился, – Борус ловко крутанул в руке кинжал и заправил его в потайные ножны в голенище сапога. – Не он один на сторону лорда переметнулся.

По тону бывшего Ночного и его действию курсорус понял, что Борус еще оставался верен. Или же просто старательно разыгрывал это.

– Кто еще? – прямо спросил Долимар. – Курсоры?

– Все: стража, торговые гильдии, погорские банкиры, и даже курсоры, – усмехнулся без тени веселости мужчина. – Думаю, те клятвы… Последний год – так точно… В общем клятвы эти были сплошным спектаклем. Наверняка там и эффи замешаны. Они забавлялись с нами, Долимар. Играли свою игру, убеждая нас в том, что все под контролем. Сивонна Бачча! Мы ведь все принимали за чистую монету. Я и подумать не мог… Кстати, я скорблю по королю.

– Я тоже скорблю по Виамару. Но сейчас не время для этого, – отмахнулся курсорус, которого больно задели слова Боруса. Он не думал, что заговор мог коснуться всех, кто клялся ему в верности. – Надо уходить! Люди Оквуса уже должны быть близко. Помоги собрать вещи.

Долимар обошел стол, открыл верхний ящик, ловко обезвредив охранную ловушку, и остолбенел. Ящик был пуст. Долимар вопросительно поднял глаза на Боруса, который отступил в сторону, уходя с линии выстрела закрепленного под столом арбалета. Значит, он все же был прав в своих подозрениях. Бывших Ночных не бывало.

– Вот только из-за нашей дружбы я не ударю тебя сейчас, – процедил Борус, видя молчаливый вызов курсоруса. Когда они оставались наедине, то могли иногда общаться на равных, как в старые времена их недолгой совместной службы в армии. – Остынь! Все в мешке под столом.

Долимар выдохнул сквозь сжатые зубы, криво улыбнулся и заглянул под стол, готовясь в любой момент отразить удар или броситься в атаку самому. К его радости, заплечный мешок лежал там, где и сказал Борус. Курсорус заглянул внутрь и убедился, что там лежали все вещи, которые он хотел забрать с собой, и даже больше.

– А бумаги? – не удержался от вопроса Долимар. Он уже догадывался, что курсор избавился от них. Если его до сих пор не пленили и ему не угрожали, значит с этим был порядок.

– Уничтожил, – коротко ответил Борус. Подумав немного, он добавил: – Ты же не думаешь, что я мог забыть такие прописные вещи?

– Должен был это услышать. А почему ты не снял арбалет?

– Не смог, – с досадой признался Борус. – Вот все обошел, все ловушки! А с этим никак не пойму, что делать.

Пальцы Долимара пробежали по рунам на рукояти, и арбалет упал в подставленную ладонь. Курсор беззвучно сплюнул под ноги, признавая свое поражение, но тут же улыбнулся. Долимару стало чуть легче от этой дружеской улыбки. Хвала Всеединому, что он оказался в этом дархумовом переплете не один, а со старым другом.

Воспоминания прошлого всколыхнулись в его голове. Хоть он и пытался забыть те ужасы, что ему довелось пережить там, на поле боя с церковниками в первую войну, у него ничего не выходило. От малейшего толчка в нужном направлении память заботливо подсовывала вроде бы позабытые образы, которые не тускнели с годами, позволяя вновь и вновь переживать те страшные эмоции и ощущения, навсегда изменившие его характер.

Как и тогда, много лет назад, в их первое сражение, больше напоминавшее мясорубку, он увидел простую улыбку Боруса, и прошлое вернулось на несколько мгновений. Их отряд был разбит и окружен. Кразорские каратели зажали их на небольшой горке. Без малого сотня человек внизу, желающая порвать даворцев на куски, а рядом десяток раненых бойцов, только сегодня увидевших войну. Приказом Мерга в армию в те страшные дни сгоняли всех подряд, кто не мог откупиться от вербовщиков. Были даже заключенные, вытащенные из тюрем.

Долимар снова почувствовал горький привкус того отчаяния, которое охватило их, когда они поняли, что оказались в ловушке. Кразорцы не лезли в гору напролом, а терпеливо выжидали. Их солдаты расходились по кругу для одновременной атаки со всех сторон.

Даже сейчас, спустя годы, по ночам, Долимар слышал эхо крика кразорского паладина в блестящих доспехах, видел в черных тенях его окровавленный шлем с железной фигуркой льва, готовящегося к прыжку.

– Даворцы! Сдавайтесь и получите быструю смерть!

Они не верили ни одному слову паладина. Все знали, как жестоко воевали карательные отряды церковников. Раненых и сдавшихся не убивали. Их жестоко казнили.

– А не пойти-ка тебе, ублюдок портовой шлюхи, к твоему Ваалу и не отсосать ему?! – крикнул в ответ Борус.

Оскорбленный паладин разразился бранью и тотчас скомандовал атаку, хотя не все воины успели приготовиться и занять свои позиции.

– Вот же бестолочь я! – Борус схватился за волосы жестом, переполненным отчаяния и ужаса. – Да нас же теперь в клочья порвут! Отправить паладина отсасывать Ваалу вместо Лорха! Как я мог так напутать!

– Это точно, дружище! – хохотнул Долимар и хлопнул соратника по плечу. – За упоминание Лорха эти паладины могли бы нас даже покормить.

Раненые и усталые даворцы засмеялись этим незамысловатым шуткам, а люди снизу уже ринулись на них с боевыми кличами. Борус подмигнул Долимару, с кряхтением встал с земли и отсалютовал мечом приближающимся кразорцам.

Они чудом выстояли первый натиск, а ко второму подоспела долгожданная помощь. Паладин и оставшиеся в живых каратели сбежали, побросав своих раненых товарищей на верную смерть.