Я не буду давать в этой статье точного определения сущности понятия «антисемитизм». Данный термин прежде всего неточен. Он не относится ко всем семитам, а только к евреям. Хотя он и включает в себя широкий спектр понятий, обычно под ним разумеют антииудаизм и – реже – юдофобию. Некоторые отличают религиозный и экономический антииудаизм от антисемитизма, принимаемого за одну из форм расизма.

С облегчением можем сказать: корни антисемитизма находятся в дохристианском мире. Антисемитизм – явление языческое, причем в двойном значении этого слова. Во-первых, он полностью противоречит основам христианского вероучения, чужд и враждебен им. Во-вторых, генетически и исторически он также связан только с язычеством. Антисемитизм возник и развился в мире античного язычества, особенно в таком его центре, как Александрия, где-то около II в. до Рождества Христова. Первоначальными его распространителями были египетские литераторы этого периода, обвинявшие евреев в различных злонамеренных делах. Мотивы обвинений были и религиозные, и экономические, и политические. В 38 г. до Рождества Христова в Александрии дошло и до еврейского погрома. Выступления против евреев в I в. до Рождества Христова – и в I в. после Рождества Христова вспыхивали также и на острове Родос, в Риме, Сирии и Палестине – в местах, связанных с зарождением христианства, с начальным этапом его истории. Для образованного язычника тех времен не было никакой разницы между евреями и христианами. Даже когда их начали различать, против христиан стали выдвигать точно такие же обвинения, как и против евреев. Христианскую церковь, христиан обвиняли в ненависти ко всему роду человеческому, в совершении отвратительных ритуалов. Христиане, утверждали их противники, предаются всяческому разврату и кровосмесительству, почитают голову осла, практикуют ритуальные убийства. Именно в этом язычники ранее обвиняли евреев В связи с распространением христианства, некоторые античные авторы начинают проявлять симпатию к евреям. Власти Римской империи предпринимают преследования христиан, оставляя в покое иудеев, и даже освобождают их от обязательного принесения жертв языческим богам и смотрят сквозь пальцы на их религиозный культ. Образуется странный антихристианский союз – язычества Рима и верного Единому Богу иудаизма. Нарождается и еще более абсурдный, судьбоносный и мрачнейший по своим последствиям парадокс. Молодая христианская церковь, ведущая свое происхождение от еврейской синагоги и постоянно для своей легитимации в ней нуждающаяся, начинает инкриминировать евреям те самые «вины», на основании которых некогда языческие власти преследовали христиан. Конфликт этот существовал уже в I веке после Рождества Христова, о чем есть свидетельства в Новом Завете. Евангелие, если его читать, руководствуясь духом учения Христа, используя достижения школ библейской критики, отнюдь не является антиеврейским. Только отход от подлинно христианского разумения новозаветных текстов, от вероучительных концепций, содержащихся в посланиях Апостола Павла, мог привести к антииудаистской интерпретации Нового Завета. Эта интерпретация является и антихристианской и антинаучной. Следует отметить, что уже в I веке после Рождества Христова, одновременно возникает и враждебное отношение евреев к христианам, особенно среди их религиозной и политической элиты. Из Иерусалима изгоняют обращенных в христианство евреев, в том числе Святого Апостола Петра; казнят как еретиков: первомученика Стефана, обоих Иаковов и Варнаву. Апостол Павел обязан своим соплеменникам бичеванием. Аресты христиан, угрозы смертью, доносы на них римским властям – свидетельство этой вражды. Даже нероновское гонение на христиан было инспирировано евреями. С другой стороны, известна симпатия к ученикам Христа фарисея Гамалиила и равви Елиезера. Евреи укрывали спасающихся от преследований христиан в синагогах, хоронили тела христианских мучеников на своих кладбищах. Этапными в разделении христиан и евреев являются две даты. Прежде всего это 66 – 70-е годы после Рождества Христова, годы Иудейской войны, закончившейся разрушением Иерусалима римлянами. Для евреев христиане, покинувшие святой город перед его осадой римскими войсками, стали не только религиозными отступниками, но и изменниками своего народа. Христиане же увидели в разрушении Иерусалимского Храма исполнение слов Иисуса (Лк. 13: 34-35 и Мф. 23: 37-39) и указание на то, что отныне именно он и стали избранным народом. Следующий важный этап – это совершившийся около 80 года акт внесения Синедрионом в Явне в текст известной еврейской молитвы «Восемнадцать благословений» дополнения – проклятия (анафема) христиан («Миним»). Христиане в силу этого были окончательно отлучены от Синагоги. Однако многие христиане, особенно еврейского происхождения, продолжали верить: еврейский народ признает Иисуса Христа Мессией. Сильный удар этим надеждам нанесло признание около 132 года многими влиятельными еврейскими деятелями руководителя последнего национально-освободительного антиримского восстания Бар Кохбы – Мессией. Но не это событие, разумеется, стало причиной все нарастающего, начиная со II века, христианского антииудаизма (особенно в этом отношении характерны: Послания Варнавы, Мелитона Сардского, а позднее некоторые места из творений Иоанна Златоуста, Амвросия Медиоланского…). Спецификой христианского антииудаизма – прямого наследия языческого антисемитизма – стало повторяющееся с самого начала его существования обвинение евреев в Богоубийстве. Назывались и другие их «вины» – упорное и злонамеренное отвержение ими Христа и Его учения, образ и стиль жизни, вызывающий тревогу и беспокойство Церкви, профанация Святого Причастия, отравление колодцев, ритуальные убийства, создание прямой угрозы для духовной и физической жизни христиан. Поэтому евреи, как народ, проклятый и наказанный Богом, свидетели, помимо своей воли, истины христианства, должны быть обречены на «унижающий их образ жизни» (бл. Августин), на «суровое милосердие» (Мартин Лютер). Начиная от враждебного по отношению к евреям эдикта императора Константина (313 г.) влияние Церкви в мире все более возрастало. Все более возрастало и «обучение презрению» к евреям. В свою очередь, это приводило к их социальной дискриминации, к кровавым преследованиям, к еврейским погромам, совершавшимся христианами с благословения Церкви, в том числе погромам, инспирировавшимся непосредственно Церковью. В 1096 г. начался первый крестовый поход. Целью его было освобождение от «неверных» Святой Земли, Гроба Господня. Начался же он с уничтожения крестоносцами ряда еврейских общин Европы. Немалую роль в предыстории этой резни сыграла антиеврейская пропаганда погромщиков-крестоносцев. IV Латеранский собор (1215 г.) потребовал от евреев носить на одежде специальные опознавательные знаки или ходить в особых головных уборах. Собор не был в своем решении оригинальным. В странах ислама власти предписывали и христианам и евреям исполнять точно такие же унизительные установления. В XVI веке сперва в Италии (папа Павел IV), затем и во всех странах Европы были созданы обязательные для поселения евреев резервации – гетто. Гетто, в котором жили исключительно евреи, отделяло их от остального населения. Свирепствовал в эту эпоху и клерикальный антииудаизм. Отражался он прежде всего в церковных проповедях. Большая вина за это лежит на доминиканском и францисканском монашеских орденах. Еще более мрачной страницей в истории католической церкви была инквизиция. Она преследовала не только «еретиков» христиан. Репрессиям подвергались и обращенные (насильно) в христианство евреи, христиане, возвращающиеся (нелегально) к иудаизму, и еврейские миссионеры. Весьма далекими от духа проходящих ныне были тогдашние так называемые христианско-еврейские «диспуты». Участие в них было принудительным. Заканчивались же они или принудительным крещением, или кровавыми расправами (убиты были тысячи евреев), конфискацией имущества, изгнанием, сожжением святых книг, полным уничтожением целых еврейских общин. В Испании, перепуганной тем, что многие знатные дворянские фамилии породнились с евреями, принявшими христианство, были введены чисто расистские законы «о чистоте крови». К счастью, нашлись христиане, со всей решительностью выступавшие против этих попирающих христианское вероучение порядков. Среди них были святой Игнатий Лойола (1491-1556) – основатель ордена иезуитов и Святая Тереза де Авила. Святая Тереза деАвила (1515– 1582) была подобно благословенной сестре Терезе Бенедикте (Эдите Штейн) – (1891-1942) и еврейкой, и монахиней-кармелиткой (с той разницей, что Терезе удалось живой вырваться из рук «святой инквизиции», а Эдита погибла в гитлеровском лагере смерти Освенциме). Церковь и светские власти в эпоху средневековья, постоянно и активно преследуя евреев, действовали как союзники в тесном единстве. Правда, некоторые папы и епископы защищали, чаще безрезультатно, евреев. Религиозные преследования евреев имели и свои трагические социальные и экономические последствия. Даже «обыкновенное», «бытовое» презрение, религиозно мотивированное, приводило к их дискриминации в общественной и хозяйственной сферах. Евреям запрещалось: вступать в гильдии, заниматься рядом профессий, занимать ряд должностей, сельское хозяйство для них было запретной зоной. Они облагались специальными высокими налогами и сборами. При всем при этом евреи неустанно обвинялись во враждебности к тому или другому народу, подрыве общественного порядка. Евреи представлялись одновременно и силой консервативной, опорой капитализма, и стремящейся к власти атеистической революционной мафией. В эпоху Просвещения даже реформаторы, боровшиеся за равноправие евреев, за ликвидацию гетто, отнюдь не были свободны от антисемитизма. Их антисемитизм как бы секуляризировал основные положения антисемитизма христианского. Вместо обращения в христианство они требовали от евреев ассимиляции, освобождения от предрассудков и вхождения в господствовавшую тогда «просвещенческую культуру». Впрочем, некоторые «просветители», подобно Вольтеру, видели в евреях очень опасную угрозу для прогресса европейской культуры и прямо утверждали, что природная глупость евреев делает для них невозможной интеграцию в нормальное общество. Другие, как Дидро, приходили к антисемитизму через свое антихристианство. Борясь с христианством, они указывали на его еврейские корни, благодаря которым, по их мнению, оно и стало таким, каким оно стало, то есть вредоносным И в XIX веке положение не изменилось. Различные течения европейской общественно-политической мысли были единодушны в своих нападках на евреев. Французским ультраконсерваторам (среди них было много представителей духовенства) эмансипация евреев представлялась символом всего зла, принесенного либерализмом нового времени. Для немецких националистов неарийское, семитское происхождение евреев был угрозой для дела объединения Германии. Радикальные секуляризаторы и атеисты не могли простить евреям их участия в возникновении христианства. Конечно же, и католические и протестантские проповедники единодушно, «экуменически», как и прежде, продолжали сеять ненависть и презрение к евреям. Европа, разделенная религиозно, социально, политически и идеологически, в одном была едина: в страхе перед евреями. Перед их непохожестью? Перед их «коварством»? А может быть, перед Единым Богом, свидетелями Которого евреи были тысячи лет, находясь в эпицентре преследований со стороны и язычников, и христиан, и прогрессистов? Страх же, который стараются скрыть, превращается в ненависть. Расистский антисемитизм немецкого нацизма, как видим, имел своих идеологических предшественников в XVIII и XIX вв. Естественно, старые антиеврейские предубеждения и стереотипы сыграли свою зловещую роль – и Гитлер охотно к ним обращался. Результат известен – почти 6 миллионов этих «недочеловеков» («насекомых») поглотила Катастрофа (Шоа) – 1939-1945 гг. Катастрофа (Холокост, Шоа) вызвала спасительное потрясение в церкви и в мире. Очевидно, не во всех членах церкви и не всюду в мире. Всем известно, как изменилось официальное отношение Церкви к евреям и иудаизму, начиная с периода понтификата Иоанна XXIII и до правления Иоанна Павла II, прежде всего благодаря решениям Второго Ватиканского собора 1962-1965 гг. («Декларация об отношении церкви к нехристианским религиям»). Но еще задолго, до этого декрета в энциклике Пия XI («Mit brennender Sorge», 1937) и в опубликованном еще ранее, в 1928 году, Ватиканом документе содержалось осуждение антисемитизма. Против него выступили также такие известные христианские теологи и философы, как Жак Маритен (1882-1973) и Карл Барт (1886– 1968) и др. Известно также неприятие антисемитизма другими христианскими конфессиями, Всемирным Советом церквей. Христианство, наконец, отреклось от самой древней ереси, какой является антисемитизм. Тот самый «христианский» антисемитизм, долгие века называвший религию евреев «праересью». Но, увы, это совершилось, как я уже сказал, не всюду в церкви и не всюду в мире. Для многих уничтожения евреев в странах Европы в 1939-1945 гг. как бы и не было, возникают новые формы антисемитизма в различных постхристианских субкультурах («рок-антисемитизм»), в левых и правых (не только неонацистских) политических кругах, в новых движениях. Коммунистическая Польша пережила свой антисемитский март 1968 г. «Великий» же Советский Союз успешно продолжал антисемитские традиции царизма. Сфабрикованная некогда в грязных политических целях царской охранкой фальшивка "Протоколы сионских «мудрецов» ныне излюбленное чтение некоторых польских католических прихожан в 1990-1991) гг. Странен этот мир! Тем же прихожанам и их вдохновителям и духовным отцам, выступающим с амвона и подписывающим антисемитские брошюрки, нисколько не мешает отсутствие логики в изображении евреев одновременно архикапиталистами и архикоммунистами. Но есть факты и более зловещие. Это послевоенные еврейские погромы в нашей стране. Это и антисемитские аргументы в политической борьбе освобождающейся от коммунизма, а ныне уже свободной Польши, очень католической и мало христианской (например, в предвыборных кампаниях). И не стоит радоваться, что у нас не громят синагог и не оскверняют еврейских кладбищ, как в других странах. Мне приходится постоянно слышать: дескать, я преувеличиваю, никакого антисемитизма в Польше нет, есть только какие-то его жалкие остатки. Некоторые даже считают, что и вообще-то у нас никогда никакого антисемитизма не было. Согласен, Польша была «paradidsus Judaeorum» («раем для евреев»), пока эндеки (национальные демократы, «народовцы») не решили построить «национальную Польшу». Неужели снова пришло их время? Неужели свобода должна здесь сочетаться с ксенофобией и антисемитизмом? Почему в свободной Польше родители столь немногочисленных в этой стране еврейских детей живут в страхе? Почему они так боятся за своих детей? Пятилетний Давид увидел намалеванную кем-то на варшавской синагоге звезду Давида, повешенную на виселице: «Мама, значит, нас будут вешать?» Можно сказать, что ничего не случилось – это ведь только глупые рисунки. «Если ребенок боится, значит, уже случилось!» – сказала мать Габриеля и Даниеля. Она предупреждает старшего сына, чтобы он не говорил в лифте о том, что у них в доме празднуется суббота. А ведь для мальчика суббота – это такое важное и радостное событие, и ему так хотелось бы поделиться радостью с другими! «А что будет с ним, когда он пойдет в школу?» – с тревогой спрашивает она меня. Ведь кто не посещает уроки религии (христианской), для остальных детей – еврей и коммунист. Что же случится, если настоящий «еврейчик» появится в школе? Это еще не факты, скажут мне. Справедливо. Но это климат. А фактом является то, что люди принимают все это как нечто нормальное, что в нашей стране поляки-некатолики (и тем более польские граждане непольской национальности) чувствуют себя чужими, подвергаются насмешкам и даже угрозам. Старая еврейка, с незапамятных времен полонизированная, да попросту настоящая полька, хочет уехать из Польши. Пока ненависть к евреям была «идущей сверху», официальной, организуемой коммунистической властью, и Польша была для нее родным домом. Но в свободной Польше она стала ощущать со дня на день все более и более усиливающуюся враждебность к себе – враждебность спонтанную, «народную», бескорыстную. «Только куда же я поеду?» – спрашивает она у меня. А мать Габриеля и Даниеля сказала мне, что родители-евреи в Польше верили – им ужо не потребуется приготовлять своих детей к проявлениям расизма, объяснять им сущность антисемитизма. Однако это стало необходимым… Полька, торгующая на базаре, находящемся рядом с костелом, усердно ею посещаемым, и проклинающая евреев, не распознав в своей покупательнице еврейку, тоже имеет ребенка. Сможет ли она понять чувства этой еврейки и ее ребенка?