Мейден ничего не оставалось, как последовать за ним. Да и вороной против компании, судя по всему, не возражал. Так и шли они парой, держась друг от друга на некотором расстоянии.

Еще до захода солнца непролазные дебри остались позади. Деревья редели, вокруг щебетали птицы, а вдалеке слышалось журчание воды.

Когда они оказались на большой поляне, разрезанной быстрым ручьем, Мей зарыдала от счастья. Опустившись на колени у воды, она одновременно пила и сквозь слезы благодарила вороного и Трех, ниспославших его.

Утолив жажду и перебив голод сырыми яйцами дрозда, которые ей посчастливилось заметить в гнезде, укрытом в кустарнике, Мейден присела отдохнуть под деревом. Нагретая солнцем земля медленно отдавала свое тепло. Все вокруг благоухало летом и жизнью: цветы, трава и даже мох. Опьяненная ароматами, она наблюдала за вороным, который устроился на другом краю поляны, и сама не заметила, как уснула.

Неистовое ржание вернуло Мей в реальность. В лунном свете она заметила несколько темных фигур, кружащих по поляне. Ощеренные пасти, горящие глаза. Неужели волки?! Мейден одеревенела от ужаса. Крепко же она спала, раз не заметила их приближения.

Тем временем поляна превращалась в поле боя. Хищники пытались подобраться к жеребцу, а тот яростно лягался.

Мей не знала, что делать. С одной стороны, ей было жалко вороного, с другой — она боялась за свою жизнь. Возможно, если ей удастся незаметно отползти в кусты, а потом забраться на дерево… И вдруг один из волков обернулся в ее сторону.

Дрожащими руками Мейден шарили по земле в поисках чего-нибудь, чем можно было бы защититься. Увы, рядом не оказалось ни одного камня, а все ветки, которые ей попадались, были слишком тонкие.

Тем временем хищник, видимо, посчитав ее легкой добычей, отделился от своры. Он приближался медленно, на полусогнутых лапах. Его желтые глаза пылали, как угли, а с клыков капала слюна.

Мейден отчетливо видела эти тонкие блестящие нити, будто паутинки, тянущиеся к земле, и поняла, что враг слишком близко. Она знала, что нужно отвести взгляд, но не могла. Ни шевельнуться, ни крикнуть, чтобы напугать животное, ни, тем более, встать и убежать. Сердце бешено колотилось, кровь внутри, будто, кипела. Мей понимала, эту схватку ей не выиграть.

Волк утробно зарычал и, прижав уши, припал к земле. Сомнений не было, он готов к прыжку. Мейден глянула вверх на небо, где мирно светили звезды, затем на вороного, который продолжал отбиваться от своры. Нет, она не сдастся так просто, не умрет здесь, после всего, что пришлось пережить. Можно попытаться схватить хищника за горло, ударить его по морде…

Времени на раздумья не осталось. Волк оттолкнулся от земли. Его тело напряглось, вытянулось. Он стремительно приближался, будто летел, и Мей, защищаясь, вскинула перед собой руки. Внезапно пальцы охватила знакомая щекотка. Лицо обдало жаром. В глазах зарябило от яркой вспышки.

Ночной воздух тут же наполнился запахом горелого меха. Грозный рык волка перешел в полный боли и страха скулеж.

Удивительный дар вернулся к Мейден. И она не собиралась упускать момент. Снова и снова махала руками, с которых срывались языки пламени, целилась в хищников, пусть и не всегда попадала. Волки, видимо, были не настолько голодны, чтобы умирать за свой ужин, поэтому отступили в лес. Испуганный вороной рванул в другую сторону. И Мей осталась на поляне в полном одиночестве. Остаток ночи она провела без сна, напряженно вслушиваясь в темноту и обдумывая случившееся.

Вероятно, уникальная способность вызывать огонь пробуждалась исключительно в моменты наибольшей опасности. Будто сами боги вручали ей оружие против недругов. Но почему именно сейчас, а не раньше, например, в детстве? Мейден не могла себе ответить. Как и согласится с тем, что она настоящая ведьма. Ведь ничего в ней не поменялось. Ни особых знаний в голове, ни дара предвидения. Она была собой, все той же сироткой, козьей пастушкой, простой девушкой.

Едва небо посветлело, Мей отправилась в дорогу. Она не рискнула остаться на поляне, опасаясь, как бы ночные гости не вернулись. И уже к вечеру была вознаграждена за усилия: она вышла на опушку, возле которой раскинулось поле. Но главное — там были люди.

Так Мейден оказалась в доме лесника, недалеко от поселения, о котором раньше не слышала. Тем не менее, принадлежало оно, как и Медоу, князю Реймору.

Ни хозяин дома, ни его жена в расспросах не усердствовали. Лишь удивились, как девушку, блуждавшую несколько дней по лесу, не загрызли дикие звери. Мейден предложили остаться на некоторое время, восстановить силы, а если захочет, то и после. В обмен на помощь по хозяйству.

Такая доброта не столько удивила, сколько насторожила Мей. Но иного выбора у нее не было. Так началась новая жизнь.

Мейден многое умела и не боялась работы. Ей на самом деле нравилось быть занятой целый день. Хлопотать по дому, обрабатывать землю, пасти скот — все это было таким привычным и позволяло снова чувствовать себя собой прежней, а не преступницей в бегах. Да и хозяева не могли нарадоваться новой работнице. Неизвестно почему, но с расспросами, чем Мей занималась раньше, где жила, зачем ушла из дома, к ней не приставали. Лесник, его жена и дети — все делали вид, будто девушка жила с ними всегда.

Дни превращались в недели, и Мейден начало казаться, что все позади. До тех пор, пока она не обнаружила в себе признаки странной болезни. Все началось с усталости. Ее постоянно клонило в сон, даже от самых простых дел. Живот и поясница частенько ныли, а от тянущей боли не было никакого спасения. Но самое странное — чувство голода, которое теперь сочеталась с отвращением к пище и вообще любым резким запахам. А пару раз она и вовсе упала в обморок.

— Что-то ты бледна, голубушка, — обратилась к ней однажды жена лесника. — Пойдем в дом.

Женщина уложила Мей на лавку и принялась щупать живот. Прикасалась легонько, слегка хмурилась, будто искала что-то и не могла найти.

— Так и знала, — лицо хозяйки озарила улыбка. — Дай свою руку, милая.

Мейден повиновалась. Жена лесника приложила ее пальцы к точке чуть ниже пупка и спросила, чувствует ли девушка что-нибудь. Нет? А если прислушаться?

И Мей прислушалась. А когда поняла, о чем речь, — испугалась. Кожа под пальцами едва заметно трепетала. Будто внутри, прямо в животе билось еще одно крохотное сердечко.

— Что это? — спросила Мейден, не веря в происходящее.

— У тебя будет ребенок.

Эта новость не удивила никого, кроме Мей. Оказалась, ее ни о чем раньше не прашивали, потому что и так все понятно. Девушка оступилась, спуталась с каким-то проходимцем и с позором была изгнана из отчего дома.

Мейден не стала отпираться. Наоборот, воспользовалась наивностью этих людей и рассказала им историю своей матушки, выдав себя за нее.

И снова удача ей улыбнулась. Лесник и его жена не стали выгонять Мей на улицу. Дела в хозяйстве шли хорошо, урожай обещал быть богатым, а значит, ни она, ни еще один маленький рот большого убытка не сделают.

Мейден понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к новому положению. Мир в одночасье стал с ног на голову. Она была испугана и растеряна, ночами не могла уснуть, думая о новой жизни, что носила под сердцем. Ребеночек ей представлялся совсем маленьким и беззащитным.

«Интересно, на кого он будет похож? — гадала Мей про себя. — Если девочка, будет ли она смуглой, как я, или унаследует бледность отца? А сын? Вырастет таким же красавцем, как Реймор?»

Некоторое время Мейден размышляла, не отправиться ли ей в столицу, чтобы найти князя и сообщить о малыше. Но затем отказалась от этой затеи. Во-первых, самостоятельно ей туда не добраться: слишком опасно путешествовать одной. Во-вторых, с чего бы князю ей верить. Разумно предположить, что отец ребенка — ее законный муж. Не станет же она рассказывать, что у них с Калебом ничего не было. Ведь тогда придется открыть, что случилось. Вряд ли Реймор обрадуется проклятому бастарду от ведьмы.