Я легла на ступеньки, погрузилась в воду с головой и открыла рот. В раскрытый рот сразу же залилась вода и я страшно закашлялась. Я вынырнула и продолжала кашлять, стоя на четвереньках.

Тут я увидела, что не одна в купальне. Пока я честно глотала воду, в купальню зашла Эта Особа, которая смотрела теперь на меня с некоторым сомнением.

— Люська, ты что, топишься? — спросила она.

Я не выдержала и снова разрыдалась.

— Так, — сказала Эта Особа. — И что же случилось?

Давясь от слез и, я рассказала:

— Андрэ! Он мне изменил…

Эта Особа расхохоталась:

— Всего-навсего?

Я вскинулась, чтобы наброситься на нее и задушить, но Эта Особа сказала, обняв меня за плечи:

— Какая ерунда. Даже не думай. Просто выброси из головы, и завтра будешь как новенькая.

— Но я беременна! — призналась я, неожиданно для себя самой.

— Тем более не стоит топиться. Родишь ребеночка, и твой Андрей станет думать только о нем.

— Правда? — переспросила я.

— Разумеется, — ответила Кэт. — Никто вам больше не помешает, вот увидишь. Я выхожу замуж.

— Замуж? За кого? — протянула я, веря и не веря.

— За Якаки, разумеется.

— А как же… — спросила я. — Ты что, не собираешься возвращаться домой?

— Даже не знаю, подруга. И не спрашивай! Ничего не знаю, — махнула рукой Кэт. — Вот замуж выйду, а там видно будет.

Я совсем уже успокоилась и передумала топиться. И чего это в голову взбрела подобная глупость?! Андрэ и так меня любит, а когда у нас появится ребеночек, полюбит вдвойне.

Поболтав, мы с Кэт встали, оделись и разошлись по своим комнатам, предварительно договорившись встретиться вечером и прогуляться по городу. Теночтитлан необычайно красив в свете заходящего солнца.

Я, на следующую ночь

Мои обязанности в храме Виракочи заключались в том, что я переводил Верховному жрецу предсказания Пегого.

Переводить приходилось не более двух предсказаний в день. Рано или поздно я должен был попасться на вранье, либо Пегий должен был умереть от недостатка энергии в микромире, либо наша вселенная исчезнуть, независимо от пребывания в ней Пегого. Ни один из этих вариантов меня не устраивал, поэтому с освобождением Пегого следовало поторопиться.

Урумбо, словно нюхом учуяв мою озабоченность, близко к Пегому не подпускал. Ночью у клетки с кенгуру дежурила охрана. Я легко мог бы ее снять и отправить создателя вселенной обратно в макромир, но в этом случае появились бы проблемы уже у меня. Вследствие чего я мог потерять то, чего добился с таким трудом: доступ к световому лучу. Впрочем, доступа в подвальное помещение, откуда исходил световой луч, у меня пока не было. В любом случае я не хотел рисковать, хотя с каждым часом ситуация становилась все более и более критической.

На следующую свою ночь в храме я все-таки решился на вылазку. Целью вылазки было: проникнуть в подвальное помещение, откуда исходит световой луч. Пегий томился в неволе — доставить его к световому лучу я не мог. Также я не мог выключить первертор и включить его снова, дабы вызвать Толстого. Данная технология была мной не опробована. Я опасался, что выключение первертора при нахождении Пегого в микромире приведет к катастрофическим последствиям. Я просто желал проверить, смогу ли в случае необходимости проникнуть в подвальное помещение.

Часа в четыре утра, когда храм солнечного божества погрузился в тишину и даже ночные мотыльки прекратили перебирать белыми крыльями во тьме, я выскользнул из своей комнаты в коридор. Рывками — останавливаясь, чтобы вслушаться в звенящую тишину, затем делая невидимое простому глазу ускорение, — я проследовал в молельню, где проходили обряды. Эта часть храма была освещена — световой дугой, разумеется. Несмотря на титанический размер световой дуги и то что храм был большим, солнечная дуга освещала далеко не все пространство. На дальних углах помещения лежали вытянутые тени.

Убедившись, что в молельне никого нет, я проследовал к золотой решетке, за которой находилась солнечная дуга, и обошел вокруг. Дуга, сходясь в одном месте, проваливалась внутрь пола, в большую, выдолбленную в камне дыру. Однако, входы в подвальное помещение отсутствовали: стены вокруг состояли из цельных каменных блоков, проходов в них не было. Мои надежды оказались напрасными. Мне следовало догадаться, что в целях безопасности вход в подвальное помещение находится где-то в другом месте и наверняка хорошо охраняется. Искать следовало не здесь, а в другом месте: возможно, в других зданиях — там, где наиболее сильная охрана, по всей видимости. Храмовая территория была не маленькой: чтобы исследовать ее всю, придется потратить несколько ночей. В том случае, если меня не схватят, разумеется.

Я застыл рядом с золотой решеткой.

Тут мне в голову пришла занятная мысль. Вот я нахожусь рядом со световым лучом, в какой-то паре метров от него, и никакой прозрачный щуп со светящимися отростками не ухватывает меня за ногу и не уволакивает в бездну времени. И жрецы, во время священного обряда по распитию неизвестного мне напитка, совершенно не опасались быть затянутыми внутрь времени. Как же так? Может, данная огромнейшая протечка обладает свойством незатягиваемости? Или прозрачный щуп высовывается вблизи от протечки — именно для этого основания светового луча огорожено золотой решеткой?

Я оглянулся и, убедившись, что в молельне по-прежнему никого нет, перемахнул через решетку, оказавшись внутри ограды, у основания светового луча.

С осторожностью я приблизил ладонь к солнечной дуге, готовый в любое мгновение, как только из солнечной дуги высунется прозрачный щуп со светящимися отростками, отпрыгнуть в сторону, перескочить через решетку и бежать. Однако, ничего не произошло. Моя ладонь находилась в миллиметрах от солнечной дуги, и совершенно ничего не происходило!

Набравшись решимости, я коснулся солнечной дуги пальцем. Меня пронзило острое ощущение радости и сопричастности — к чему, я так и не понял. Но понял, что в иное время солнечная дуга втягивать меня не собирается. Тогда я набрался еще большей решимости и впрыгнул в солнечную дугу всем телом, рассудив перед этим, что проникнуть в подвальное помещение можно через дырку в каменной плите.

Я полностью слился с солнечной дугой и, разумеется, тут же провалился в дыру в подвальное помещение. Уже в полете мне пришла в голову мысль, что подвальное помещение может оказаться высоким. Если оно окажется таким же высоким, как храм, я, пожалуй, разобьюсь.

С высотой мне отчаянно повезло: я упал с высоты метра в четыре, что для моей физической подготовки вполне допустимо. Упав, я тут же откатился в сторону, готовый ко всему.

Я находился в подвале, не очень большом по размерам — метров двадцать на двадцать. Дверей в подвале не было, зато к дыре в потолке, сквозь которую входил-выходил световой луч, была приделана лестница.

Я напрасно прыгал, можно было спокойно спуститься вниз по лестнице. Теперь мне стали понятными угрозы Урумбо испепелить меня солнечной дугой. С помощью таких слов Верховный жрец внедрял в подкорку людей страх перед прикосновением к световому лучу. Аналогичное назначение имело решетка, якобы предохраняющая жрецов от прикосновения светового луча. Верно задумано: лучший способ избежать ненужного любопытства — испугать возможным смертельным исходом.

Посреди подвала клубилась протечка во времени. Давно я ее не наблюдал. Пространство-время линяло и мерцало, зазывая к себе. По счастью, протечка находилась не прямо над дыркой в потолке, иначе, спрыгнув, я свалился бы прямо в нее.

Перед протечкой световой луч снова слегка раздваивался, задевая светящимся боком каменный блок, на котором лежал пейнтбольный маркер, коробка с шариками и газовый баллон. Рядышком покоилась горка мрукси.

Я сгреб все это добро с камня. Освободившееся пространство замерцало и через некоторое время сгенерировало новую аналогичную партию. Производство материальных ценностей, благодаря ошибке создателей нашей вселенной, было налажено. Если бы эта ошибка не возникла случайно, ее следовало придумать. Хотя понятия не имею, каким образом эта штуковина работала, нарушая при этом известные мне законы сохранения материи и энергии.