Солнце иногда показывалось на миг из-за низких облаков и тут же скрывалось, после чего мир казался мрачнее и темнее. Недоверчивый серый кот, завидев нас, резво взлетел на одно из фруктовых деревьев, высаженных вдоль дороги.

На перекрестке, где на одной стороне улицы располагалась аптека с мутными стеклами, а на другой магазин, выстроенный из выцветшего желтого кирпича, моя спутница остановилась.

– Мы идем слишком быстро. Ты устала?

– Долго еще? – спросила, я, избегая прямого ответа.

– Столько же. Боишься признаться в слабости? – она сделала паузу, дожидаясь ответа, но я молчала. – Все мы испытываем боль, голод, страх и ненависть, пока живы. Разве этого стоит стыдиться?

– А тебя, правда, волнует, что я чувствую?.. Или так ради забавы нравоучения читаешь?..

Дальше мы шли, не разговаривая. Через несколько минут она стала рядом с темно-серой, разбухшей от дождя деревянной лавкой и заявила:

– Сядь.

– Издеваешься?.. У меня несколько синяков на бедрах.

– Извини.

– Мне не нужно сострадание. До этого дня как-то без него обходилась. Прекрати, меня это злит, – говорила, выделяя интонацией каждое слово, а после отвернулась. На самом деле ее неловкая забота причиняла нестерпимую боль. Привыкнув защищаться от всех – я не понимала, как вести себя с человеком, который не собирается ранить. Она смотрела на меня без жалости или презрения и даже это было тяжело. Мои глаза предательски щипали слезы.

Во время болезни необходимо, чтобы кто-нибудь подал стакан воды и приложил влажное полотенце к горящему лбу. Становится легче, и ты уже можешь встать, чтобы хотя бы напиться воды. И в этот миг кто-то приносит полотенце, что это вызовет, кроме раздражения?

Появилось смутное чувство, будто я ходила по этим улицам.

– Постой я же была здесь!..

– Да дважды. В раннем детстве. До всего.

Рука призрака ощущалась на моей ладони, словно порыв холодного ветра. Ей не зачем пояснять фразу – при этих словах шрамы на теле вспыхнули огнем. И я сжалась от скопившейся боли, затаив дыхание.

– На самом деле ты очень красива. Яркие губы, идеальной формы – не слишком полные и не тонкие. Маленькие руки, тонкая талия, матовая кожа – будто создано скульптором, с ювелирной точностью…

– Замолчи!.. – как она может давить на самые больные места?..

– Похоже, что я лгу или издеваюсь?..

Я остановилась от изумления, и не могла двинуться с места, шокированная этой фразой.

– Идем, – сотканная из холода рука снова ведет меня дальше. – То, что с тобой случилось ужасно, но поправимо.

– Как?.. – Мой нервный смех, похожий на рыдания, нарушил спокойную тишину безлюдной улицы.

***

Летом этот дом не разглядеть за густыми деревьями, а сейчас он пустой и осиротевший среди голых веток. Что-то пронзительно скрипело на ветру. Забор сплошной и высокий с острыми пиками наверху. Из-за этого дом казался цитаделью. Калитка отворилась перед нами.

– Чей это?..

– Теперь твой, – грустно улыбнувшись, ответила девочка.

После такого пояснения у меня закружилась голова – понятнее не стало и вопросов только добавилось.

Двери открывались сами, и мне казалось, будто все происходящее сон. Она жестом указала мне на маленький диванчик и удалилась. Скоро послышался шум воды. Тут теплее, чем на улице, на диване удобнее, чем в автобусе. Это и был спасительный покой, необходимый моему измученному телу. Я старалась не спать, но глаза закрывались сами собой…

Кровь. Раскаты грома. Дым. Рев пламени. Бешеная пляска теней. Вой волков, озверевших от вседозволенности. Мертвый скот. Град. Неясные образы. Снова кровь и дым.

Как я оказалась посреди этих быстро сменяющихся картин?.. В душу вливалась холодная отрешенность, и мне стало страшно. Нет стены, к которой я могла бы прижаться спиной. Нет куска ткани, чтобы завязать глаза. Нет человека, который вытащит из этого места.

Неожиданно я осознала, что кто-то теребит меня за плечо. Это похоже на спасение!.. Рядом что-то живое! Но мои пальцы прошли сквозь пустоту. Паника, ужас, падение.

Прихожу в себя. Холодный пот. Шумное дыхание. Стук сердца. Незнакомая комната пугает меня, но образ уже знакомого мне призрака-глюка, успокаивает.

– Вставай. Все готово.

– Что готово?.. – голос дрогнул.

– Идем – увидишь.

Я втянула голову в плечи и плотнее закуталась в плед.

– А ну быстро поднимайся! – закричала она. Пришлось послушаться, раз уж лежать дальше не дадут.

Неуклюже встала, едва не упав на подушки, и поплелась за призраком – хуже уже не будет. После сна меня шатало, будто я стала еще слабее.

Мы пришли к ванной комнате, где воздух был согрет теплой водой. Мягкий свет свечей, приятный запах трав и плавящегося воска. Отблески пламени играли на черной воде, наполнявшей глубокую ванну.

Я обернулась с немым вопросом к хозяйке дома.

– Да, это тебе. Раздевайся, а я пока выйду.

– Нет, – я решительно мотнула головой.

– Не веришь мне?

– Я туда не полезу.

– Хорошо. – Она сделала паузу, – не хочешь слушаться, сделаем по-другому.

Осторожное прикосновение к плечу и тут же чувствую сильную слабость. Мозг продолжает работать, но я даже не могу поднять руку. С удивлением наблюдаю, с какой легкостью она стаскивает с меня одежду. В очередной раз задаю себе вопрос друг это или враг. Это существо не причиняло мне боли, и если решит убить, то сделает это безболезненно, чтобы я не успела почувствовать страха.

Черная вода оказалась теплой. Если бы температура была выше, лежать в ванной было бы мучительно: скоро мне стало бы сложно дышать, невидимая тяжесть давила бы на грудь. Забытья не получилось. В полудреме я открывала глаза. Видела свечи и черную воду, отмечала, что мне хорошо. Потом снова проваливалась в полусон.

Как бывает во время тяжелой болезни, слабость подавляет все желания и стремления – нет сил повлиять на происходящее. Что-то мягкое приникало сквозь кожу, напитывая ее изнутри, выталкивая боль, заживляя раны. Чувствуя это, могла ли я вырваться из этого беспомощного состояния?

Не знаю, сколько времени прошло. Наконец, она, ничего не поясняя, вытащила меня за плечи и завернула в длинное полотенце.

– Мама не будет беспокоиться? – прошептала я.

– Нет.

Успокоенная этим ответом, я снова уснула на том же диване, теперь уже без жутких видений.

***

Пришла в себя уже за полдень. Сначала не верилось, что ко мне так быстро вернулась прежняя ловкость и легкость. Выздоровление казалось продолжением сна.

Призрак сидела в глубоком кресле, увидев, что я больше не сплю, едва заметно улыбнулась.

– Лучше? А теперь собирайся.

– Куда?

– Мы не хотим пропустить мои похороны?..

Я приподнялась, прижимая одеяло к груди. С сознанием реальности ко мне вернулось и чувство стыда. Моя одежда, выстиранная и даже выглаженная, висела на спинке стула. Для чего приводить мои вещи в порядок? К тому же я всегда сама заботилась о чистоте и сохранности своей одежды. То, что за меня это сделал кто-то другой непривычно и неприятно.

– Так надо. Ты теперь полностью здорова, а на одежде осталась энергетика болезни, как только ты оделась бы, сразу стало бы хуже.

Пожала плечами в ответ – не разбираюсь я в этой ерунде. Пока моя спутница смотрела в окно, машинально гладя крупные листья комнатного цветка, я быстро оделась. Перед выходом из дома она вручила мне большую коробку.

– Что это?..

– Наследство. Дома посмотришь. Нужно спешить.

Множество вопросов разрывали мои несчастные мозги на части. Попробуем мыслить логически. Хотя и логика и здравый смысл уже должны убежать в неизвестном направлении после того, как я пошла неведомо куда за призраком.

Начну-ка с фактов. Я ехала на похороны родственника. Кого-то близкого, раз уж любимые тетушки осаждали утром наш дом. Никто не сказал мне кого хоронят, они как будто считали, что я должна знать. Тетя Маша неистовствовала особенно – сестра моей бабушки по маминой линии.