Среди ночи меня разбудил тихий шорох. Как будто что-то сползло на пол. Возле окна, в неверном свете луны, я увидела лежащего на полу Селерина. Вокруг него расползалось черное пятно. Я замерла, слишком живо встала перед глазами картина с таким же пятном, только тогда там лежала мама. Оцепенение прошло, осталось желание спасти, я не могла допустить гибели парня. Упала рядом на колени, вроде дышит. Быстро скинула с себя все, включая морок, и распустила крылья. Изменившемся зрением увидела рану — уродливый разрыв на спине, если бы удар пришелся чуть выше, то попали бы в печень. Но враг задел крупную артерию, поэтому столько крови и ничего хорошего в этом нет. Странная аура юноши меня удивила, в радужных сполохах было больше зеленых и красных огней. У обычного человека энергия ровного золотистого цвета, с разноцветными потоками, если это маг. Но тут все зависит от стихии. Я перевернула парня на живот и разрезала когтями одежду. В ране остался обломок ножа. Аккуратно подцепила когтями кончик железки и вытащила серебряный осколок. Серебро? Я влила силу, парень потерял слишком много крови и просто подпиткой я помочь не смогла бы. Шуметь нельзя, вот если попытаться не петь, а шептать? Я закружилась и зашептала слова исцеления, когти придавали речам форму и силу, ткали исцеляющий, хаотичный узор. Накрыла парня сетью чар и заклинание послушно впиталось в рану. На глазах края срослись, Селерин задышал глубоко и спокойно. Теперь он проспит, как минимум, до утра. Вот только куда его деть от старой Берты? А если на дверь повесить охрану, вот как мама рассказывала? Подумала еще и зашептала, кружась по комнате. На дверь и окно легла голубая вязь охранных заклинаний. Теперь, кроме меня и Селерина, зайти сюда без приглашения не сможет никто. Только ему я доверяла. Ведь научился тихо подбираться ко мне, так, что я даже и не слышала. И не попытался воспользоваться.

Когда закончила с лечением, подумала о том, что Селерин, наверняка, оставил много следов, пока добирался до моей мансарды. Надо было быстро от них избавиться, пока охотник не пришел добить добычу. Сняла с друга одежду, кровь пропитала буквально все. Притащила в ведерке воды, хорошо еще с вечера она не успела остыть и принялась куском его же рубашки обмывать тело. Закончив, перетащила парня в кровать и укрыла одеялом. Если бы не боевая трансформация, я бы его и с места сдвинуть не смогла. Берту бы, удар хватил от такого зрелища. Я тихонько рассмеялась. Но надо было торопиться. Выглянула на улицу, буквально через несколько домов по крыше кто-то крался. Я бесшумно вылетела в окно и подлетела к нему со спины. Что-то подсказало, что даже в темноте надо спрятаться. Я сложила крылья и присела за печной трубой. Хм, он как почуял мой взгляд, обернулся. Но попробуй поймать черную кошку безлунной ночью, особенно, когда кошка этого не хочет. Вот вроде и не видит, а прямо над головой, выбив фонтан искр из кладки трубы, звякнул и отскочил маленький кинжал. Вот это да. Да такой воткнется и не вытащишь. Значит мы так, да? Я решила поиграть. Интересно, а много ли у злодея кинжалов? Тихонько отползла назад, бесшумно распахнула крылья и поднялась в воздух. Преследователь, как носом меня чуял, поворачивал голову в мою сторону. Пролетая рядом, я совершенно нечаянно огрела его хвостом по макушке. Перелетела на соседнюю крышу и, усевшись на конек, пристально вгляделась в этого человека. Если он каким-то образом чует мой взгляд, то пойдет следом. Я оказалась почти права. И только кошачья реакция помогла поймать на лету еще один кинжал. Отправила его обратно, нечего раскидываться. Кажется, мой снаряд тоже поймали, это что же за человек такой? Он обнюхал кинжал и тихо зарычал. Мамочки. Это что такое? То, что это не человек, стало очевидно. А тем временем, чужак присел и, уперев руки в черепицу, стал меняться. В первую очередь на потемневшем лице зажглись зеленые огни глаз, потом узкие плечи раздались в стороны и поросли темной шерстью. Лицо вытянулось и из раскрытой клыкастой пасти раздался мощный вибрирующий рык. По подворотням завыли собаки. Под когтями заскрежетала, крошась черепица. Я такого в книжке сказок видела, его там еще вилафом называли или оборотнем. Только наяву он гораздо страшнее. Широкая грудная клетка с выпирающими буграми мышц поросшая редкой темной шерстью, удлинившийся торс, выпирающие ребра, короткие задние лапы, мускулистые и длинные передние, с острыми когтями и, конечно, вытянутая клыкастая морда. В сказках эти существа были разумны и оборачивались только в критической ситуации. Я не была уверена, что сейчас случилась именно такая ситуация… На меня уставились горящие зеленые глаза, шерсть на горбатом загривке вздыбилась, уши плотно прижлись к голове, а из пасти доносилось утробное рычание.

— Ты выглядишь очень впечатляюще, — Рычание стихло, уши навострились. — Я думала, что ваш вид остался только на страницах сказок. — Мне в ответ раздался булькающий, порыкивающий смешок.

— Про твой вид, можно сказать тоже самое — сорх, — Голос низкий порыкивающий, шерсть на загривке улеглась. — А мы гадали, куда подевались все голуби в округе, — Снова смех.

— Зачем ты ранил Селерина? Этот человек находится под моей защитой, — На этот раз существо просто покатилось со смеху. Я что-то смешное сказала?

— Селерин Алер ист Марко — не человек. Он — глава нашего клана. А я его телохранитель, — Так вот, почему Селерин мог так тихо ходить и видел в темноте. Могла бы быть повнимательнее. Но если это телохранитель, то кто ранил моего друга?

— Хорош, охранник. Да если бы не я, твой подопечный истек бы кровью раньше, чем ты пришел бы ему на помощь. Как ты допустил, что его вообще ранили. Или у вас слово "телохранитель", подразумевает какое-то другое значение? — Оборотень поник, от веселости не осталось и следа, уши прижались к голове, нос опустился к лапам, а из пасти раздался совсем человеческий стон.

— Он от меня сбежал… Глупый мальчишка. К девчонке собрался идти. Что он в ней нашел? Худая, мелкая. А он как завороженный, все про нее говорил, яблоки ей таскал. Увидел бы его отец, в гробу бы перевернулся. Чтобы чистокровный вилаф бегал за человеком. В общем, его дружок ножом пырнул, когда он, как мальчишка, собрался стащить со склада яблоки. Я нашел этого полоумного в канаве со свернутой шеей, и пошел по следу хозяина… Постой. Ты говоришь, что хозяин под твоей защитой и кровью бы истек… а как же девчонка?

— Дошло. А я-то думаю, когда уже поймешь? — Тут оборотень повалился на спину и принялся, громко смеясь, кататься по крыше. Истеричка какая-то. Я опешила от такой реакции, перелетела на крышу к охраннику и с интересом уставилась на него. Вилаф отсмеявшись, вытянулся на пузе, и вывалив язык весело сверкнул на меня зеленым глазом, совсем как Остик. Даже рука потянулась погладить.

— Вот это хозяин ошибся. Ухлестывать за сорхом. Да еще, сорх его под покровительство взял и даже лечил, — Оборотень опять глухо рассмеялся. А мне этот шутник надоел. Я просто не понимала причины его веселья. Щелкнула когтями перед носом вмиг замершего вилафа и спросила.

— И что в этом такого? — Оборотень опешил.

— Так наши виды враждуют. Вот уже больше семи сотен лет. Ты первый сорх, который вообще с нами заговорил. Вы же считаете нас животными, — Вилаф как будто сам себе напомнил, что слишком расслабился и поднявшись отошел от меня на самый край крыши. — Ты не знала?

— Знала, просто не поняла, что Селерин — не человек. Морок притупляет чувствительность. — Решила, что о моем происхождении, оборотню знать не положено. — А потом появился ты, в книжке сказок видела картинку, там вы вполне нормальные, и я решила поговорить, ты ответил. Можешь забирать своего хозяина, он должен проспать до утра. Постарайся, чтобы он больше ко мне не приходил. Хоть вы и разумны, но мы все-таки враги. — Сказала, а у самой сердце как-то странно екнуло. Развернулась и полетела в сторону мансарды.

Я скользнула в окно, оборотень войти не смог, охрана не пропустила. В комнате пахло кровью. Остаток ночи придется заниматься уборкой, иначе запах въестся намертво. Селерин не спал. Увидев меня, он попытался вскочить, но не смог. Конечно, оборотень восстанавливался намного быстрее, чем обычный человек, но все-таки кровопотеря оказалась слишком сильной, даже для него. Но вилаф упорно пытался встать.