А мама у меня совсем другая — у нее узкое лицо с тонкими чертами. Прямой нос и высокие скулы, чуть припухлые розовые губы. На щеках легкий румянец, кожа светлая, кремовая… но самое удивительное — это глаза. Они большие миндалевидные, ярко зеленые, в обрамлении пушистых ресниц. Брови черные, плавно изогнутые. Волосы у нее почти до талии, темные и слегка волнистые. Фигура тонкая, девичья. Ростом невысокая, но разворот плеч и гордая осанка выдают благородное происхождение.

Вот тогда-то я в первый раз и навела морок на свое лицо и тело. Посмотрела на маму и захотела на нее быть похожей… зажмурилась и сосредоточилась, мои коготки засветились голубым светом и по телу прокатилась волна. Открыла глаза и обалдело уставилась на себя в зеркало… икнула. На меня смотрела точная копия мамы с учетом возраста в четыре года. Мелисса растеряно хлопала глазами на свою маленькую дочку, такую родную и такую незнакомую и, кстати, голую. Я-то всегда одета в свой мех и одежду как-то не очень. Мама всплеснула руками, схватила свою рубашку и попыталась меня одеть, но мне было совсем не холодно. И я пустилась в бега, помогая себе не видимым хвостом на поворотах… Мила запыхалась и сдалась на милость победителя, то есть меня. Морок мне понравился и сколько бы мама ни убеждала меня, что я слишком приметно и необычно выгляжу, наотрез отказалась его менять. Мама почему-то прячет свою красоту, особенно когда идет со двора. Волосы заплетает в тугую косу, закалывает на затылке и надевает платок до бровей. Из одежды предпочитает длинные туники и широкие штаны, как у мужиков в деревне. Я как-то спросила, почему она так одевается? Мама с улыбкой ответила, что мол не хочет, чтобы бабы деревенские к ней мужиков своих ревновали. Да только бестолку все это. Мужики на маму внимания не обращают, а женщины, так вообще, о печалях и горестях плакаться бегают, не часто, но бывает. Спросила и об этом. Мама рассмеялась, как колокольчик зазвенел. Она ответила, что деревенским она глаза отвела и видят они ее совсем иначе, как будто не молодую уже женщину простой, но приятной наружности. А одежда — во-первых — удобно, а во-вторых — приезжим-то всем глаза не отведешь… Единственное, что с боем отбила у меня Мелисса — нужно одеться. Что интересно, фигурка у меня не изменилась, а по объему стала точь-в-точь, как я, плюс шерсть. Хвост стал невидимым, но на ощупь никуда не делся. Одежды у меня практически не было, а зачем? Мама покачала головой и пошла к большому сундуку. Покопавшись, нашла небольшой отрез мягкого льняного батиста, бежевого теплого цвета, и хотя я к одежде была равнодушна, ткань мне понравилась. Из нее мама сшила белье и длинную рубашку. Потом из того же сундука Мила извлекла отрез зеленого тонкого сукна. Вскоре у меня появилась длинная юбка и широкие штаны, к ним — небольшой кафтанчик с рукавами чуть выше локтя и маленькая свободная шапочка. Что удивительно, одеваться, когда на мне морок, было приятно. После мама сходила к деревенскому кожевнику и попросила сделать мне сапожки. К такой нарядной одежке непременно нужна подходящая обувь. Только бегать по лесу в одежде неудобно. И еще, я заметила, что морок очень понижает чувствительность. Дело даже не в запахах. Я практически не чувствовала деревья. Да и животные так сильно уже не боялись.

Никто в деревне меня до того не видел, но все знали, что у Миланы есть маленькая дочка. Через недельку мои сапожки были готовы. Для детей кожаную обувь шили только на зиму, и то такую, чтобы подешевле. Дети ведь быстро растут. Летом малышня, в основном, бегала босиком, на праздники надевали лапти. А тут заказ для маленького ребенка и на лето, да еще из лучшей кожи. Не удержал язык за зубами кожевник, рассказал жене про сапожки. И понеслось… Все бабы по очереди ходили к нам в гости. То курица не несется, то зуб болит, то спину схватило. А сами на меня смотрят и удивляются, что Мила такую куколку прятала. Посмотрели бы они на мой мех и хвост, визгу бы было.

Такое внимание было неприятно. Мне постоянно приходилось ходить в мороке. Когда в очередной раз пришлось сломя голову бежать в спальню и спешно одеваться, я нечаянно снесла на ходу нашу шторку, стало видно кровать и зеркало, Милана даже не пустила очередную просительницу.

Но что-то ведь надо делать. Мама, недолго думая, нарядила меня в штаны с кафтаном и заплела косичку. Волосы хоть и морочные, а как живые — потянешь больно. Потом присела мной полюбоваться.

— Моя Фьель, ты такая красавица. Как куколка. Не хотела я, чтобы тебя видели, но с мороком, думаю, можно всем показать. Ведь, как говорится, кота в мешке не утаишь. Паломничество в наш дом прекратится, любопытство сразу уляжется и люди успокоятся. Только веди себя хорошо, никому когти и хвост не показывай и держись все время возле меня.

*Меры длины

1 палец = 2, 3 см

ладонь = 7 см = 3 пальца

локоть = 42 см = 6 ладоней

сажень = 213 см = 5 локтей

шест = 21, 33 м = 10 саженей

цепь = 106, 68 м = 5 шестов

верста = 1, 0668 километра = 10 цепей

**Иерархия

Ист — приставка перед фамилией, означает принадлежность к дворянскому сословию или крупных землевладельцев.

Ар — приставка перед фамилией у граждан низкого происхождения

"Чтобы ни произошло — вали все на собаку"

Кошачий девиз

Тропа в деревню вела вдоль речки. Она извивалась и льнула то к самой воде, то немного углублялась в лес. По обочинам росли густые заросли колючих трав. На дворе стояло лето. Громко пели птицы, сквозь просветы между ветвей деревьев весело проглядывало солнышко. Я, счастливо смеясь, прыгала от нетерпения вокруг мамы и торопила ее неспешный шаг. Скоро, совсем скоро, я увижу что-то новое. Мы уже миновали лес и вышли к большому общинному полю. Тропа огибала поле и вплотную подступала к реке. Здесь речка степенно текла, не журчала, создавая небольшую заводь с прозрачной водой и песчаным дном. Солнышко весело играло бликами. Ветерок шумел зелеными колосьями на поле, жужжали насекомые и пели птицы. На пути нам попались деревенские детишки, чумазые, босые и веселые. Они бежали гурьбой к реке, громко смеясь и что-то крича. Их сопровождали большие серые и пушистые собаки. Я немного оробела и взяла маму за руку. Нас заметили, маму дети знали и немного побаивались, а вот меня увидели впервые. Ребята в упор рассматривали нас, а собаки просто подошли обнюхать. Те пацаны, что постарше, широко улыбаясь, следили за моей реакцией на собак. Конечно испугаюсь, мелкая же совсем, а звери вон какие. Собаки приблизились примерно на десять шагов, добродушно виляя пушистыми хвостами. Но вдруг замерли, прижали уши… и, поджав хвосты, опрометью бросились в деревню, молча — но очень поспешно. Дети побежали следом, собакам принято доверять, они очень умные и если бегут, то от страшной опасности. "Страшная опасность", в моем лице, наблюдала за бегством такой веселой компании и, почему-то, расстроилась. Мама, хмыкнув, повела меня дальше. А мне прыгать и торопить ее расхотелось. Деревня приближалась медленно, как бы давая себя рассмотреть. Из-за пригорка показались крашенные деревянные крыши домиков. Их было совсем не много, около двадцати, и каждый старался перещеголять другого в цвете крыши и росписи ставен. Видно было, что в деревне живут в достатке: вокруг каждого дома невысокий заборчик, небольшой огородик и хозяйственные постройки. В хлевах громко переговаривалась живность, прося заботы и ласки. Большая и единственная улица заканчивалась маленькой площадью с колодцем.

Деревня встретила нас суматохой. Перепуганные псы наотрез отказались вылезать из своих укрытий. Дети толково не могли объяснить, что их всех так напугало. Взрослые, ничего не добившись ни от собак, ни от ребят, недоуменно почесывали затылки.

Тут появились мы. Мама пришла поставить заговор на новую избу — от порчи, пожаров и воров. Домик пах смолой, свежевыкрашенная крыша сияла на солнце яркой охрой. Только ставни еще были пустыми. Ничего, к зиме и на них появится затейливый узор. Молодая хозяйка со счастливой улыбкой смотрела на свой дом, ласково поглаживая округлившийся животик. Рядом стоял ее муж, заботливо обнимая свою любимую. Вокруг крутилось несколько молодых собак. На наговор пришла посмотреть почти вся деревня, нечасто бывало такое событие.