— Моя Фьель. Я сквозь сон слышала, как ты поешь на древнем языке сорхов, этот язык знают только правители родов. Его невозможно выучить, он приходит сам по праву крови, в нем основа магии сорхов. Антель на нем пел, когда помогал тебе родиться.

Я подпрыгнула, мама говорит. Вскочила, откинула простынь, на ее животе осталось только три розовых шрама и все. Я знала, что через пару лет и они исчезнут. Это значит, что у меня все получилось. Только сейчас я поняла, как боялась, как не могла даже в мыслях допустить, что не справлюсь, и мамы не станет. Накормила маму бульоном, напоила отваром трав. И строго запретила подниматься с кровати.

— Фьель, а что с деревней? — Мне не хотелось ее волновать, но и смолчать было нельзя.

— Хорги сильно навредили, убили много мужчин и женщин, даже детей. Оставшиеся в живых почти все ранены. Я вчера полдня их перевязывала и зашивала раны. Собаки почти все погибли, деревенские думают, что это они хоргов перебили.

Мне было немного обидно, это ведь я их спасла. Но я понимала — это к лучшему, не стоило раскрывать тайну моего рождения ради минуты тщеславия. Мама сильно расстроилась, по ее щекам текли слезы. Я присела рядом и обняла Милу за плечи, слабость давала о себе знать и она вскоре уснула.

К вечеру прибыл барон Луи. Он долго выяснял у мамы, в какие одежды были одеты хорги, как причесаны? Оказывается, у каждого племени был свой цвет одежд и прически. И мама оказалась единственной, кто сумел рассмотреть чужаков. В деревне мертвых сожгли еще накануне вечером. Хоргов — всех вместе, как больной скот, а своих с почетом и плачем. Погребальными кострами занимались женщины и дети, сожгли весь запас дров. Барон распорядился выделить деревне провизию и топливо. Еще несколько лет Кривой Рог будет заращивать раны, и Луи обещал помощь. Уже собираясь уходить, барон развернулся на пороге и внезапно сказал:

— Мила, у тебя чудесная дочка. Настоящее сокровище, в деревне все только о ней и говорят. Ты ее очень хорошо выучила. Мой лекарь осмотрел всех раненных и сказал, что большинство из них должны были умереть еще вчера.

Я раздулась от гордости, так приятно было услышать похвалу. Но мама моей радости не разделила, она побледнела и в задумчивости комкала уголок одеяла. После отъезда барона, Мила как-то странно на меня посмотрела и как будто между прочим, проговорила:

— Знаешь Фьель, в Трилстоке есть школа магии, я узнавала. В середине осени там начинается набор учеников. До города около месяца добираться, если ты пойдешь пешком.

— Мама, ты это к чему? — Меня напугал странный взгляд, что-то нехорошее произошло и это "что-то" определенно не было связанно с нападением хоргов.

— Что произошло? — Мелисса только тяжело вздохнула.

— Барона интересовали далеко не хорги, его заинтересовала ты. Похоже, наследник не смог объяснить отцу синяки и ссадины на лице. Вот господин Луи и решил внимательнее взглянуть на девушку, сумевшую так красноречиво отказать его любимому сыну.

— Но ведь он ругал его. Я сама слышала, — Мелисса горько усмехнулась.

— Глупенькая. Так ругают только чтобы отвести глаза. На самом деле барон души не чает в своем отпрыске, и скорее всего то, что ты подпортила ему физиономию, только зажгло охотничий инстинкт в обоих. Вообще, я думаю, что барон сначала не обратил внимания на желание сына. Но когда узнал, что ты умеешь лечить, то скорее всего решил, что в замке ему не повредит хороший лекарь, к тому же сын будет дома. Зачем бегать по окрестным деревням за девками, когда есть своя, под боком, к тому же строптивая и свободолюбивая. Такую ломать — одно удовольствие. В общем, новая игрушка, как те два бракованных щенка. — Я в полнейшем шоке смотрела на маму. А Мелисса, глядя прямо мне в глаза, добавила:

— Кстати, Луи будет абсолютно счастлив, если Филипп сумеет добиться своего. А если не справится, тут уж барон сам постарается. И когда они наиграются, если будешь себя хорошо вести, тебя просто выдадут замуж за какого-нибудь деревенского мужика поплоше. — У меня шерсть встала дыбом, а мама продолжила.

— Как жену нашего Мориса отдали после самого барона. Хорошо староста — мужчина нормальный, принял ее. У самого Луи, таких игрушек больше дюжины было, и то не все выжили. Сейчас говорят, что Луи остепенился. Только все это — сказки. Помнишь, я в прошлом году на четыре дня уезжала? Роды принимала у новой игрушки барона. Девочка родилась, кстати, мамаша чуть старше тебя. Барон ее потом вместе с ребенком в город, за какого-то ремесленника, замуж отдал. Неплохая участь для опозоренной деревенской девушки. — Вот теперь мне стало действительно страшно и противно. Этот мужчина казался таким заботливым. Мама посмотрела на мои округлившиеся глаза и улыбнулась.

— Хорошо, что Луи во мне нуждается, я ему настой специальный делаю, чтобы сила мужская была… Сыну пример надо подавать, а годы-то уже не те. Но рано или поздно, барон попытается до тебя добраться и на меня не посмотрит. Нрав у отца с сыном одинаковый, своего они привыкли добиваться. Так что тебе надо уходить, Фьель. Знаю, что ты сможешь с ними справиться, но это потребует много сил и магии, и она будет заметна. Ты же пока не умеешь управлять ею, тебе надо учиться. И не забывай про мага, я чувствую, он по сей день ищет тебя, всплески силы привлекут его внимание.

Только не могла я так сразу встать и уйти. Мама была еще слаба, да и в деревне раненых перевязывать нужно было ежедневно. Опять же, запас лечебной мази не бесконечен, новый надо подготовить. В лес я ходила за травами еще до рассвета. Темнота мне не помеха, нужные растения сами звали, стоило только пустить клич. С восходом солнца я уже готовила мази и растирания, под ценные указания мамы, а собранные травы уже сохли в пучках под потолком. После завтрака шла в деревню. Моя магия выросла в разы и каждый раз, щедро вливая ее в маму, я думала, что упаду в обморок, как тогда с Остиком, но силы хватало еще и на лечение деревенских. На меня перестали смотреть косо, встречали с радостью. Староста Морис больше горевал по жене, чем по руке. Его дочки помогали, как могли утешали отца, хорошо сын в тот день был в соседней деревне и не пострадал.

Кирн сходил с ума: калека без ноги, лишившийся двух сыновей, он потерял смысл жизни, ни на что не реагировал, смотрел в одну точку. Я пыталась с ним поговорить, но мне он не ответил. Тут была нужна Мелисса. Мама поправлялась стремительно, еще впалые щеки уже окрасил легкий румянец и, буквально через четыре дня, она начала самостоятельно вставать и потихоньку передвигаться по дому.

Перстень отца грел душу, но такое необычное украшение не стоило всем показывать. А кольцо так и норовило выскользнуть из горловины туники. Поэтому я наложила на него морок: каждый видел простой камешек-оберег на шнурке. Еще было острое чувство, что время на исходе, как будто утекает сквозь пальцы, и я пыталась успеть как можно больше. Наговориться с мамой, наиграться с Остиком, пес чувствовал мое состояние и не отходил ни на шаг.

Через две недели мое предчувствие сбылось. По дороге в деревню Остик вдруг насторожился и глухо зарычал на придорожные заросли. Оттуда вышли двое мужчин. Я видела их в эскорте барона, когда они забирали щенков. Тот, что постарше заговорил.

— Прости что напугали, но мы слышали ты — лекарь, подменяешь свою мать. Помоги, наш товарищ ранен, он лежит там, под деревом. — Он указал себе за спину. Они что меня за идиотку держат? Ну что ж, подыграем.

— Меня в деревне ждут. У Кирна открылось сильное кровотечение. Вы раненого к маме отнесите, она уже оправилась от болезни. А Остик вас проводит.

Пес немного увеличился в размерах и очень спокойно посмотрел на мужчину, тот почему-то поежился и понуро поплелся обратно в кусты. А я торопливо пошла в деревню. Может и хорошо, что морок на Остике прижился? Такая охрана нам точно не повредит. Если бы не было собаки, со мной и говорить бы не стали, стукнули бы по голове и в мешок, здравствуй, похотливый Филипп. Дома я застала расстроенную маму, сосредоточенно собирающую мои вещи. Она все поняла правильно.