Как только я полностью насытилась, сорх начал допрос. Укутанная в теплый плащ, сытая, сидящая на мягкой траве, да и просто яркий солнечный лес — все это делало вчерашние воспоминания тусклыми и нереальными. И все равно, рассказывая, как меня гнали по лесу, я расплакалась. Антель пересел ко мне, обнял и притянул к себе. В этом движении не было ничего постыдного, так часто обнимал меня отец, когда я скучала по маме… да обнимал, пока не женился. В кольце мягких и надежных рук сама не заметила, как задремала. Проснулась от запаха мяса. Большой кот опять кого-то поймал и зажарил.

"Вставай соня, поедим и завтра, я отведу тебя домой. Не хорошо детям в одиночку ходить по лесу."

"Почему в одиночку? Я ведь с тобой", опять этот тихий, мягкий смешок.

"Я — странник, мне интересны новые страны и новые дали, а ты — единственная дочь барона. Отец, наверное, тебя уже обыскался."

"С тех пор, как он женился, мне нет места в его жизни." Сама говорю и понимаю — расстаться с тем, кто так живо напомнил мне прежнего, горячо любимого отца, я не могу — больно. Антель как почуял мое состояние.

"Расскажи, что случилось? Может быть я смогу помочь." А чем тут поможешь? Сорх покачал ушастой головой.

"Зря ты так думаешь. Это скорее всего магия. Ты сама ничего не чувствовала рядом с отцом?" Задумалась, подбирая нужные слова.

"Возле него стало холодно, как будто отец окутан льдом." Антель кивнул моим словам.

"Ты так точно подметила. По-моему, в тебе есть слабый источник, поэтому на тебя чужая волшба не подействовала. Надо бы заглянуть к вам в замок — посмотреть на твою мачеху". Я чуть не подпрыгнула от счастья. Так мне не хотелось расставаться с большим и красивым сорхом.

Заночевали на той же полянке. Ночью пошел дождь — все-таки осень на дворе. Плащ быстро вымок и перестал удерживать тепло. Я вся промокла, дрожу от холода, сжалась в комок, пытаясь согреться. Зубы громко стучат. Неожиданно капать перестало и я открыла глаза. Антель, уставившись на ствол дерева, что-то ему выговаривал. Посмотрела наверх и онемела — ветки пришли в движение и сплелись в подобие крыши. Кот глянул на меня и усмехнулся.

"Под такую дробь прямо в пляс тянет… у меня теплых вещей-то больше нет. Что с тобой делать, придется греть" Отнял у меня мокрый плащ и что-то поворчал дереву. Из нашей живой крыши появились два крючка, на них Антель натянул плащ. Получилось подобие занавески.

"Ничего, к утру, может быть, высохнет". Он подошел к своему мешку, покопавшись, вытащил большую тунику, кинул мне.

"Переодевайся" И отвернулся. Я понимаю, надо переодеться. Одежда вся мокрая насквозь, а сама красная как свекла — все-таки мужчина рядом, хоть и сорх. Но делать нечего. Пересилив смущение, быстро стянула мокрую одежду и залезла в тунику… ммм как тепло. Глянула на себя — можно было и не стесняться — туника мне ниже колена. Немудрено — я коту не достану макушкой и до плеча. Антель подхватил меня и улегся на землю. Я даже пискнуть не успела. Трава почему-то стала сухой и густой, мягкой как перина. Сорх обнял меня и засопел в макушку. Боюсь пошевелиться. Уши горят. Такое чувство, что сейчас отвалятся. Зато сразу стало тепло, даже жарко.

"Чего ты дрожишь, Лиса? Не бойся, я тебя не съем. Представь, что спишь в обнимку с большим котом. До утра еще часа четыре, спи." Помогло. Погладила его по руке, мех мягкий, как шелк, как будто и вправду кошку глажу. Он вздрогнул, и заурчал. Под это урчание, я и уснула. Когда проснулась, первое что почувствовала — запах. Очень приятный, но не опознаваемый. Так пахнет гроза. Открыла один глаз, лежу уткнувшись Антелю в плечо, обняла его, еще и ногу закинула сверху. Какой стыд. Но так тепло и мягко. Посмотрела на него — не спит — глядит на меня и щурится, как, объевшийся сметаны, кот. Покраснела, нехотя стянула с него ногу и попыталась незаметно убрать руку.

"Зря, мне было приятно. Но вставать действительно пора". Моя одежда, естественно, вся не высохла — только брюки и рубашка. Пришлось, расстелив юбку, упаковать в нее жакет и увязать все это в компактный узелок. Хорошо, хоть шляпку я потеряла, когда бежала сквозь лес, а то и ее пришлось бы тащить. Антель отправился на охоту. Я, воспользовавшись моментом, переоделась и пошла умываться. Не успела ополоснуть лицо, как на поляну вернулся сорх с двумя уже освежеванными тушками каких-то зверьков. Он ведь без ножа, босиком, все в тех же кожаных штанах. Интересно где нож? Но спрашивать не стала — неудобно. Позавтракав жареным мясом, отправились в путь. Все утро накрапывал мелкий дождь, солнышко изредка выглядывало в просветы между тучами, но тут же скрывалось вновь. Идти приходилось по звериным тропам, иногда обходя буреломы и поваленные деревья. По земле стелились кусты лесной малины, приподняв колючую ветку увидела спелые темно-красные ягоды… Антелю пришлось немного подождать, я очень любила малину. Собственно, возле малинника мы и остановились на привал. Сорх с любопытством смотрел, как я, с детским восторгом, собираю спелые ягоды на большой лист лопуха. Пообедали, остатками завтрака, на десерт ароматные сладкие ягоды. Немного передохнули и вновь двинулись в путь.

Лес понемногу светлел, исчезли буреломы. Ельник постепенно сменяли лиственные деревья, украшенные яркими осенними красками. К вечеру я так устала, что еле переставляла ноги. Антель сказал, что до замка еще полдня пути. Далеко же меня занесло. Сама бы, наверное, не выбралась. Вышли на небольшую полянку. Высокая трава мягко шелестела пожелтевшими макушками, вокруг росли кусты с нарядной, ярко красной листвой. Дождик идти перестал, небо прояснилось, закат был оранжевым с золтистыми искрами заходящего солнца. Красота. И тут я стала свидетелем рождения маленького родничка. Сорх постоял немного посреди поляны и уверенно двинулся в сторону заходящего солнца. Не дойдя до зарослей несколько шагов, присел и сосредоточил взгляд на земле у своих ног. Сначала ничего не происходило, но потом, земля приподнялась бугорком и послышалось журчание, в траве запел маленький ручеек. Антель подложил под струю воды плоский камень и опять сосредоточился. Края камня поползли вверх, приобретая форму чаши. Вот это да. Спать легли опять вместе, плащ и моя одежда еще не высохли. В этот раз, я лишь слегка смущаясь, устроилась в кольце его рук. Поглаживая мягкую шерсть на запястье, уснула под мурчанье самого большого в мире кота. Проснувшись, обнаружила свои своевольные конечности там, где им быть не положено, то есть на груди и бедре мужчины. Антель, опять рассматривал меня, своими смеющимися, хитрыми глазами. Смутившись, решила восстановить порядок в руках и ногах.

"Подожди, не убирай руку. Мне очень понравилось, как ты меня гладишь. Сорхи никогда не мурчат для людей, ты особенная и очень вкусно пахнешь." Тут я вскочила, как ошпаренная. Он меня обнюхивал. Лицо стало темно-бардовым.

"Вы, люди, смешные. Ваши чувства написаны у вас на лице, их можно читать, как открытую книгу. Что ты краснеешь? Я ведь, просто высказал свои мысли вслух. Мне действительно нравится твой запах и то, как ты гладишь мою руку, и даже то, неслыханно, — тут он картинно закатил глаза, — что ты складываешь на меня, обутые в сапоги ноги" Я не удержавшись рассмеялась, напряжение лопнуло, как и не бывало.

"Приводи себя в порядок, в обед мы будем в замке барона, а ты всклокоченная, как будто тобой пол подметали". Я опять вспыхнула маковым цветом, похожа на пугало, в грязной помятой одежде. Хоть волосы и были когда-то заплетены в тугие, блестящие косы, сейчас представляли собой жалкое зрелище. И что же делать? Антель довольный, что вогнал меня в краску, полез в свой мешок и достал оттуда красивый серебряный гребень. Протянул его мне и пошел за завтраком. Сорх давно пришел и приготовил мясо, а я, со слезами на глазах, все никак не могла разгрести свои волосы. Антель покосился на мои муки, подошел и сел за спину. Отобрал гребень и стал нежно распутывать и расчесывать мои многострадальные волосы. Мне так понравилась его возня с волосами, впору было и самой размурчаться. Только все как-то, слишком быстро кончилось. Кос у меня на голове, понятное дело не появилось, а вот хитро заколотая прямыми палочками шишка на затылке, образовалась.