Свое удивление Ретер он умудрился выразить не только лицом или там позой, но даже волосатыми ушами. Получился эдакий ошарашенный филин. А вот Сатор стало стыдно, причем не менее искренне.

— Извините. Это у меня…

— Да что я, не человек, что ли? — прогудел «филин», наконец, активировав амулет и выруливая ящера из темного, как колодец, двора. — Человек. И понятно мне все. Невры, они такие.

— Нервы, — машинально поправила Ани, глядя в глянцевое, будто краской замазанное окно.

— Да хоть как! Ты вот что, переговори-ка с Эшелом. Он просил тебе передать кой-чего, но ты сама переговори, а то я и спутать могу или там насоветовать не того. А он парень молодой, башковатый. Поможет, ежели чего.

— Так что он вас передать просил?

От вопроса, кто такой Эшел, Анет к счастью воздержалась, вовремя вспомнив, что так вроде бы звали водителя их бригады. Вернее, водителя их бывшей бригады. То есть, водителя Нелдера — вот как совсем-то точно.

— У него, говорю, спроси. Не дело мне в бабские драчки лезть, — недовольно отозвался Ретер.

— Вторая баба — это, надо понимать, Эшел? — уточнила Ани.

— Ну смейся, смейся, — совсем уж раздраженно проворчал лысый. — Гляди, девка, дохихикаешься.

«Да я, кажется, уже, — подумалось как-то отстраненно и не очень-то заинтересованно. — Правда, только хаосовы твари и знают, до чего именно».

— Спасибо, дядька Ретер. С Эшелом я после смены поговорю.

— Ну вот так бы сразу, — довольно прогудел водитель, лихо и со вкусом закладывая на повороте крутой вираж. — А то прям как неродная: «господин», да «господин». Ниче, мы из тебя еще слепим человека! Знаешь, какие конфетки порой выходят из настоящего… К-хм! — лысый конфузливо кашлянул. — В общем, все хорошо будет, увидишь.

Ани предпочла сделать вид, что ничего такого не слышала, да и вообще оглохла. Сидела, рассматривая в черно-глянцевом отражение ссадины на собственной физиономии. И вяло размышляла о том, что вот как оно бывает: считаешь ты себя вполне конфеткой, а другие тебя видят… Ну тем, из чего конфетку только еще предстоит слепить.

Вот воистину свежая и мудрая мысль! Главное, остроактуальная.

На смену Ани шла без особой радости: выходные она провела совершенно бездарно, невесть зачем прячась от всего мира в квартире-каморке, и вылезла только раз, чтобы навестить «свою» старушку. Правда, до больницы она добиралась по шпионски, задками, опасаясь встречи с Саши, с Нелдером и со всеми хаосовыми тварями скопом.

К счастью — или к сожалению, кто знает? — миру не было никакого дела до доктора Сатор, внимания на нее Близнецы не обращали, нежеланных встреч не подкидывали и, кажется, вовсе забыли о существовании Анет.

Зато о ней вспомнила доблестная полиция, пригласив «еще раз побеседовать о происшествии с господином Нелдером». И приглашение это пришло в такой форме, что отказаться от него не было никакой возможности. А разговор со следователем вышел вовсе странный. Мало того, что полицейский совсем уж от вежливости отказался и перешел к откровенным угрозам, правда туманным и неопределенным, но все же. Так Сатор еще и поклясться могла, что он на взятку намекнул.

Вернее, клясться она не стала бы, потому что такое предположение выглядело из рук вон, попросту диким. И дело не в том, что она безоговорочно верила в честность полицейских, болтали-то про это всякое, газеты, опять же, писали и, наверное, не без причины. Вот только за что взятку-то давать? Но как по-другому истолковать, когда говорят, мол: «Дело можно уладить, но просто так даже кошки не родятся»? А на размышления дают три дня. Не понятно.

В результате настроение Ани провалилось вовсе в неизмеримые глубины, потому как она совершенно безбожно на работу опоздала. Но неприятности на этом заканчиваться, естественно, не собирались. Не успела Сатор халат натянуть, как ее тут же к старшему врачу позвали, ну а тот встретил доктора весьма нелюбезно, в качестве приветствия лишь буркнув что-то невнятное и рукой на стул махнул, вроде как: «Присаживайся!».

— Извините, я опоздала, — залепетала Ани, с ходу оправдываясь по укоренившейся школьной привычке. — Но я предупредила. Дело в том, что…

— Да знаю я все твои дела, — проворчал здоровяк. — И мне они совсем не нравятся. Так? Нет?

Сатор понятия не имела, так это или нет, но из осторожности придержала язык за зубами.

— И что мне с вами делать? — солидно помолчав, поинтересовался бугай.

— С вами — это с кем? — осторожно уточнила Сатор.

— С тобой! — старший грохнул по столу пудовым кулачищем. — Опять на тебя жалоба!

— Что на этот раз? — безнадежно вздохнула Анет.

— Хамишь, говорят! На, ознакомься, — бросил ей листок бугай. — Что скажешь?

— Ну, здесь все правильно изложено, — пробормотала Ани, быстро прочитав написанное. Собственно, читать там и нечего было. — Только я не вижу, где тут хамство.

— А не хамство? Тебе на вызове предложили разуться, а ты что в ответ?

— Поблагодарила, отказалась и попросила вынести больного в коридор, — покаянно призналась Сатор. — Но говорила я предельно вежливо, честное слово.

— Да что это за нелдоровщина?! — снова грохнул по столу лысый, наливаясь шикарно багрянцем. — Где вы этого понабрались только? — Анет хотела было сообщить, что от Нелдера же, но решила помолчать до времени. — Нет, ты скажи, что это за выходки?

— Почему выходки? Просто если им чистота полов важнее, чем здоровье собственного родственника, то… Да и полы там не слишком чистые. И, в конце концов, если так уж важно, чтобы я ковры не запачкала, так постелили бы газеты! Сколько об этом говори-то можно?!

— Тоже мне, нашлась цаца!

— Да не цаца, а обыкновенная вежливость!

— Ты чего на меня орешь? — вполне мирно поинтересовался громила.

— Извините, погорячилась, — тут же сдала назад Ани.

— Вот от вашей горячности и все беды. Это, понятное дело, мелочь, — старший потряс листком перед носом Сатор. — Но таких мелочей больно уж много. И всем, заметь, ход дан. Меня главный врач вчера на ковер вызывал, спрашивал, что это у нас за птица появилась, на которую жалобы косяком идут. Ты хоть понимаешь, дело до увольнения дойти может? Так? Нет? А мне тебя увольнять не с руки, работник хороший, коллеги опять же отзываются. Надо с этим что-то делать.

— Да что делать-то?

— Понятия не имею, — развел ручищами старший. — Соображай сама и побыстрее. И, кстати, р-романы свои крутите где-нибудь в другом месте, а тут не надо. Мне только ваших страстей недоставало. Все понятно?

— Все, — кивнула Анет.

— Тогда иди с глаз долой. Работай.

Бугай на самом деле глаза ладонью прикрыл, будто ему сил не хватало на Ани смотреть. Пришлось убираться, чувствуя себя собакой, которую хозяин ни за что под хвост пнул.

— Анет… эм… Доктор Сатор, — окликнули ее уже на лестнице. — Я тебя еще после прошлой смены ждал. Вам не передали?

Врач уставилась на Эшела, водителя ее бывшей бригады, как на новое воплощение Близнецов, пытаясь сообразить, кто кого ждал и, главное, зачем.

— А, да, — выдавила она, наконец, — мне передавали. Извините, я просто забыла.

— Зря вы так, — выдал парень и угрюмо замолчал.

Он и раньше-то ни смелостью, ни разговорчивостью не отличался, а сейчас явно потерялся в конец.

— Так что вы хотели? — напомнила Ани.

— Да. Не знаю, как сказать, — Эшел мял полу своей куртки, старательно глядя в сторону. — Та врачиха… То есть, докторша, с которой у Нелдера… Ну, в общем, они… Короче, рыжая эта…

— И что с ней? — решительно перебить блеянья Сатор, ни про каких «их с Нелдером» слышать не желавшая.

— Да с ней-то все в порядке, — непонятно чему улыбаясь, сообщил водитель. — Только у нее подружка есть. А та у нашего главного секретарем служит. Вернее, не секретарем, а начальницей всего ихнего секретариата — и главного, и замов его.

— И что?

— Ну как? Жалобы все и звонки там от населения поначалу к ним попадают, а уж после или к старшим врачам, или к самому. В общем, как-то так.