— И адвокат, ясное дело, с тем парнишкой переговорил? — эдак намекающее приподнял брови полицейский.

— С каким парнишкой? — сердито переспросила Ани, окончательно переставая соображать, что, собственно, происходит.

— Ну как с каким? Тем самым, которому ваш друг сердечный, то бишь пострадавший Нелдер, ребра намял и сотрясение обеспечил. Лежит, болезный, страдает. То есть, и пострадавший, и помятый лежат. Как положили, так и лежат.

— Где лежат?

— А тут, в больнице и лежат, по соседству, значит — обрадовался Май и снова глянул непонятно. — Пацаненок убежать-то с места, так сказать, преступления не сумел, вот теперь и лежит. А адвокат-то ваш наверняка у него разузнал, кто ему денежки заплатил, за что, да на чем интерес сошелся.

— Вы опять про то, что мы с этими… Что мы в одной банде, так что ли? — вызверилась Сатор. — зарубите себе на носу…

— О мой Лорд, — вздохнул в сторону Май, — как же с вами бабами непросто-то!

— Что вы имеете в виду?

Ани вдруг примерещилось, что следователь этот вдруг каким-то не таким стал, вроде даже на человека похожим. Точнее на мужика: уставшего и от этой усталости раздраженного.

— Да вот я и говорю, милая девушка, — разулыбался полицейский, мигом превращаясь в себя прежнего. — Говорю, что адвокат ваш башковитый поди во всем разобрался уже. И с пацаном переговорил, и разузнал, почему делами из разных районов один человечек интересуется, и ходатайство, чай, накорябал. — Про какое ходатайство речь идет, Анет спрашивать не стала, потому как вообще смутно представляла, что это за зверь такой. — И уж, понятное дело, адвокат ваш, человек опытный, дознался, кто это на вас эдакий зуб заимел.

— Кроме вас, никто, — совершенно машинально ощетинилась Сатор.

— Да благословение леди с вами! — испугался следователь, — Я-то со всей душой, лишь по дружбе, можно сказать. Потому и обрадовался, как вас увидел! Дай, думаю, узнаю, как там дела идут, не обижает ли кто? А вы меня вот так! Грубо, можно сказать.

— По-дружески? — нехорошо усмехнулась Анет. — Так я и поверила. Просто хотите разнюхать, не грозит ли вам что-нибудь не слишком хорошее.

— Ну что вы, что вы… — залепетал Май, отступил даже, освобождая дорогу.

— Ничего я вам не скажу, — клятвенно пообещала Сатор. — И можете больше свои игры не затевать, бесполезно. Всего хорошего!

— И вам не хворать, — проблеял полицейский. — А с адвокатом вы все-таки переговорите. Вдруг чего хорошего скажет? — посоветовал уже в спину Ани.

Но оборачиваться и отвечать она не стала. Слишком много чести!

Третьей встречи было не избежать, ведь недаром же боги так троицу любят[1], потому Сатор к этой встрече начала морально готовиться, стоило ей из корпуса выйти. Правда, подготовка проходила так себе, без видимого успеха. Главное, Ани и сама не понимала, хочет она видеть Кайрена — а с кем еще грозила встреча в больничном парке? — или все же не хочет. Поэтому вместо вселенского спокойствия в голову лезла откровенная дурь, вроде картинок, как Нелдер к ней бежит, раскинув руки, подхватывает и… Или, смеясь, осыпает ворохом листьев — дались ей эти листья! Ну или в крайнем случае говорит: «Прости, я был не прав. Ты мне очень нужна!» И все это мешалось с совсем уж посторонними мыслями о долгах, обязанностях и прочей ахинее, навеянной встречей с отцом, следователем и старушкой.

В общем, глупости откровенные представлялись.

Но когда Сатор окликнули, она тут же обернулась, ни секунды не сомневаясь, что зовут именно ее. Хотя, конечно, вопль: «Постойте!» — мог быть обращен к кому угодно.

Вот только по дорожке неловко, стараясь не потерять разношенных больничных тапок, надетых на голую ногу, спешил вовсе не Нелдер. Собственно, Анет мужчину не сразу и узнала: высоченный, как каланча, но измождено тощий — и полосатая пижама, и халат болтались на нем, будто внутри ничего не было. Да и кожа болезненная, вылинивающая из желтизны, а рыжеватые волосы редкие, но почему-то сразу понятно: они такие не от природы, а тоже из-за болезни.

— Простите, — выдохнул длинный, придерживая бок ладонью и заметно кренясь на сторону. — Понимаю, это самое натуральное хамство, так вот кричать. Но я не знаю вашего имени, а тут увидел в окно и выскочил сразу. Вряд ли мне еще раз удастся с вами встретиться.

— Я… — растерялась Сатор, пытаясь сообразить, что в такой ситуации говорить полагается.

— Вы меня не помните? — Мужчина вроде бы совсем не обиделся, улыбнулся даже, поправив съехавшие на кончик носа очки. — Я Кремнер, Неймар Кремнер. Правда, предпочитаю, чтобы меня звали Саши.

— Ох, простите, ради Близнецов! — по-настоящему смутилась Ани. — Действительно, не узнала. Просто…

— Понимаю, у вас столько пациентов. Но вы-то у меня одна! Я всего лишь хотел сказать… В смысле, поблагодарить… Солнце! — гоблинолог смущенно растрепал прядь, гребешком нависающую над старомодной оправой. — Вот целую же речь придумал, а сейчас из головы все выдуло. Я вам на самом деле бесконечно благодарен. Да и как может быть по-другому?

— Не стоит. Я рада, что у вас все хорошо.

— Да вот, вырезали эту пакость.

— А вы почти босой по парку бегаете, — ужаснулась Сатор. — Пойдемте, провожу до палаты.

— Босой? — удивился Саши, глянув на свои ноги, но, видимо, ничего достойного внимания в них не нашел. — Но должен же я вас отблагодарить!

— Ничего вы не должны, кроме четкого соблюдения предписаний врача, — сурово припечатала Анет.

— А вы так и не сказали, как вас зовут, — расстроился Саши.

«Бараш» — чуть не ляпнула Ани.

— Меня зовут доктор Сатор, — ответила еще суровее, злясь на собственную непроходимую дурость. — Можно Анет. А вам необходимо немедленно отправиться в постель.

— Отправлюсь, — пообещал долговязый, — если скажете, что вас так расстроило.

— С чего вы взяли, что меня вообще что-то расстроило? — спросила Ани.

И это вместо: «Не ваше дело!» — что, конечно, звучало бы гораздо грубее, но в разы уместнее.

— Просто у вас лицо такое, — неопределенно пожал плечами Саши, а какое у нее там лицо, уточнять не стал. — Предлагаю компромисс: я отправляюсь в постель и послушно выполняю все предписания, а вы мне скажите, о чем думаете. Точнее, сначала скажите, а потом отправлюсь. Такой вариант подходит?

— Зачем вам мои мысли?

— Потому что я хочу помочь.

— Чем вы можете помочь?

— Откуда же мне знать? — снова пожал плечами рыжий. — Расскажите, а там, может… Вы, конечно, имеете полное право оскорбиться, и это будет правильно, я слишком назойлив, да и, вероятно, не мое все это дело. Но мне действительно хочется вас хоть как-то отблагодарить. И помочь. Помочь, хочется, пожалуй, больше. Вот один очень мудрый старик сказал… А, впрочем, неважно, что он там сказал. Ну их вместе с мудростями.

— Старик, конечно, гоблином был?

— Конечно, — серьезно подтвердил Саши. — А я весь внимание.

— Ну как хотите, — ответила Ани не очень-то довольно, покосилась на его ноги и пошла по дорожке к белеющему за кустами корпусу. — Собственно, ни о чем таком я не думала, просто вспомнилось. У меня в детстве книжка была. Знаете, такая большая, с бархатной красной обложкой, на конфетную коробку похожа? Ну вот, в ней сказки, легенды, иллюстрации потрясающие. Я ее просто обожала. А одну историю терпеть не могла, совсем она мне не нравилась. Только бабушка всегда по порядку читала и эту не пропускала — воспитывала. Мол, в жизни случается не только приятное, но и полезное. Так о той сказке…

Ани сейчас на себя будто бы со стороны глядела, словно это не она рядом с совершенно незнакомым мужчиной шагала, и говорила не она, а какая-то другая Сатор. Не другая даже, но вторая, почти отдельная. «Великий лорд Солнце, что я несу? А, главное, зачем?» — думалось удивленно. А та, вторая Анет, трещала, как ни в чем не бывало.

— Дословно я ее, конечно, не помню, но смысл сводился к воину, путешествовавшему по свету и уничтожавшему чудовищ, которые воровали сокровища и держали в плену прекрасных девушек. Главное, что этому герою не было никакого дела ни до сокровищ, ни до дев. Отсек башку очередному юду — и вперед, к следующему. Мораль-то я понимала, да и бабушка мне все старательно растолковывала. По настоящему благородный человек должен думать не о собственном благе, а об общественном. Что жажда наживы и даже любовь — это глубоко вторично, главное, людей защитить. Но мне до слез того героя жалко было: ну вот кончатся чудовища. Всех порубит, а дальше что? Ну вот что он делать станет? Сокровища, понятно, к тому времени унесут, и девы его возвращения ждать вряд ли будут, а биться больше не с кем. — Ани подцепила мыском ботинка мокрый кленовый лист, попыталась подкинуть, но ничего не получилось — красно-бурая пятерня тяжело, тряпкой плюхнулась обратно на брусчатку. — Н-да, объяснила, — хмыкнула Сатор.