— Да уж действительно странно, — процедил Дундук, поправляя пенсне. — Нашему доктору только дай кого-нибудь обуть.

— Нет, а если чисто теоретически, пальпацией…

— Тебе бы все пальпировать! Помнишь ту бабку с Зеленой?..

— Ну а что делать, если…

— Да не щупал я ее, а!..

— Ну вот у меня на прошлой смене тоже случилось…

Кайрен улыбался довольным котом, явно наслаждаясь устроенным балаганом. Ани еще разок тяжко вздохнула и отвернулась к окну. За ним ничего хорошего не обнаружилось: все те же пыльные кусты, унылые крыши ящериных стойл и много-много солнца.

— Ша, говорю! — грохнул кулачищем по столу старший врач. — Вам бы все хиханьки! Вот от этого как отписываться будешь, Нелдер? Ты рожу-то не вороти, смотри, смотри. Реанимационные мероприятия оказаны не в полной мере. Ты их когда прекратил? А родственница все по часам сверила. Ну и что?

Анет опять вздохнула. Этого пациента она хорошо помнила: дедушка, которому леди Ночь, наверное, уже прогулы ставила, потому что все сроки отжил, еще и с запущенной онкологией. Тут реанимируй — не реанимируй, а толку все равно никакого, да и по стандартам[2] не полагается. Только вот внучка — других родственников при дедушке не было — очень уж убивалась, вот одиннадцатая бригада что-то такое и изобразила, чтобы ее хоть немного успокоить, вроде сделала для дедушки все, что могла.

Да какие из них, к Хаосу, «спасители»? Даже просто на спасателей не всегда тянут. Это в операционной просто: есть проблема, есть ее решение — вперед, как говорится, и с песней. А тут… Хотя Нелдеру, кажется, нравится. Только вот непонятно, что и почему. Впрочем, в нем вообще понятного мало.

С рыжей Анет столкнулась, когда меньше всего этого ожидала. Вообще, выходя из туалета, не думаешь, что под дверьми кто-то оказаться может, тем более тот, с которым встречи всеми силами стараешься избежать. Вернее, Сатор не то чтобы сознательно от красотки бегала. Просто, спасибо Лорду, с того дня, когда их с Кайреном обнимающимися застала, Ани ее больше не видела. И всех вроде бы такое положение вещей полностью устраивало. А тут на тебе!

— Ты все еще здесь? — удивилась рыжая, аккуратно приподняв ровные брови. Анет зачем-то оглянулась, то ли действительно убеждаясь, что она здесь, то ли пытаясь сообразить, «здесь» — это где? В туалете? — А я думала, тебя давно посадили.

— Куда? — брякнула Сатор.

— В тюрьму, куда же еще, — нежно улыбнулась красотка. — Куда у нас воров сажают? Кажется, в Мокрые камни или на Лягушачий остров? А-а, наверное папочка все-таки помог откупиться! Ты уж больше колечки не кради, а то у старика и денег не хватит доченькины грехи замазывать.

— Дайте пройти, — процедила Ани.

Но красавица не только не посторонилась, а наоборот ногу выставила, окончательно перегораживая выход.

— Ладно, прости, — пропела лисицей, — это я со зла, признаю. Но и ты меня пойми: молоденькая, хорошенькая, Кайрен с тобой никак не наиграется. Ревность, знаешь, штука такая, крышу сносит.

— Чего вам теперь-то от меня нужно?

— То же, что и раньше. Поговорить, просто поговорить, — кажется, памятник императору Навирру смутить было легче, чем эту врачиху. Да и подвинуть, наверное, тоже. Но не драться же с ней! Вот Ани только и оставалось, что торчать столбом на пороге сортира, отчего вся ситуация казалась особенно неприятной, унизительной даже. — Детка, ты на самом деле не понимаешь, что происходит или это просто стиль такой: я у мамы дурочка?

— А что, собственно, происходит?

— Ну, на ваш р-роман, — это слово красотка выговорила со вкусом, будто смакуя, — всем давно наплевать стало, про вас и в диспетчерской-то уже не сплетничают. Подумаешь, подцепил Нелдер очередную малышку! Кстати, ты знаешь, что он нас всех малышками зовет? Наверное, чтобы не перепутать.

— Меня не зовет, — буркнула Ани из чистого упрямства.

— Ах да, ты на особом положении, Бараш, — подмигнула рыжая заговорщицки, ну а до Сатор дошло, что давно бы пора маской обзавестись или там лицо платком закрывать, как гоблинки. Лучше уж выглядеть идиоткой, чем краснеть по поводу и без. — Но я о другом, в общем-то. Ты серьезно хочешь, чтобы Кайрена уволили? Не думаю, что твой папочка охотно возьмет его под крылышко.

— С чего вы взяли, что я хочу…

— Да с того, — отмахнулась красотка. — Он у нас, конечно, благородный, твои косяки на себя охотно берет, но сколько это продолжаться может? Раз простили, второй, но не бесконечно же. Думаешь, никто не понимает, с чего это на него в последнее время жалобы сыплются? Да все в курсе, детка. Я-то понимаю, тебе просто захотелось в доктора поиграть. Но о нем подумай. Сломаешь же Нелдеру жизнь, его и на «экстренную» со скрипом взяли, не будь меня со старшим, ничего бы Кайрену не светило. Ну ты в доктора поиграла, с шикарным мужиком похороводила и пошагала дальше. А куда он денется, когда и отсюда вышибут? Чего молчишь?

Ничего умнее, кроме: «Потому что вы не даете мне слова вставить» — на ум Ани не пришло, поэтому она ничего и не сказала.

— Ну, молчи, молчи. Кстати, если на него не щенячьими глазками смотреть, то не такой уж он и шикарный, так, обыкновенный, — пожала плечами рыжая. — Побитый, поистаскавшийся, эгоист законченный, циничный. Между прочим, практически нищий.

— Вы же сами говорили, будто он аристократ, — не очень понимая для чего, напомнила Ани.

Честно говоря, сейчас ей не было никакого дела до красоткиных слов. «Побитый, поистаскавшийся, эгоист законченный, циничный». А что, если в этом «он» поменять на «она». Да еще добавить «не нужная» и «надеющаяся»? Нехороший итог выходит, не красивый, да и не очень-то порядочный. С другой стороны, даже если Ани из чистого благородства души в сторону отойдет, что изменится? Скорее всего, ничего. Ведь на самом-то деле Сатор никому дорогу не перебегала, у Кайрена с этой красавицей и без Анет, видимо, не слишком ладилось.

— Чего ты так смотришь? — ни с того ни с сего спросила рыжая. — Жалеешь, что ли?

— Жалею, — согласилась Ани. — И знаете что? Вы меня простите. То есть, знаю, не простите, но все-таки. Я уверена, у вас еще все будет.

— Ну-ну, — неопределенно хмыкнула красавица. — Да-а, детка, — протянула непонятно. — Ну ничего, с возрастом это проходит, наивность тоже. На вот, ты забыла, а штучка явно недешевая.

— Это что? — промямлила Анет, уставившись на собственную заколку, которую ей рыжая протягивала.

«Штучка» и впрямь была недешевая, но и не слишком дорогая — подарок дедушки на какой-то из дней рождений. Вообще-то, ювелир сделал четыре одинаковых заколки: золотых, с незабудками, а посерединке маленький сапфирчик. Только с саторовской шевелюрой никакие шпильки не в силах справится, вот она три и потеряла. Думала, что и последнюю посеяла где-то. Но не на подстанции и не на вызовах — это точно, не носила Ани на работу драгоценности, даже такие.

— Да у Кайрена под кроватью валялась, — пояснила женщина без всякой улыбки, вроде даже и сочувственно. — Сначала хотела выкинуть, ну а потом… Красивая же вещица, жалко. Не твоя?

— Моя, — призналась Ани, но заколку почему-то так и не забрала.

Просто совсем не вежливо потеснила плечом женщину и вышла-таки в коридор. Куда она направляется, Анет не очень-то понимала. Разумнее всего, наверное, было собрать свои вещички да тащиться с повинной домой, в очередной раз соглашаясь с бабулиной правотой. Или все-таки умнее остаться, сделав вид, будто ничего не произошло, то есть совершенно ничего?

Думать получалось плохо, то есть не получалось совсем. Мысли путались, спотыкаясь, цепляясь за фразу: «Я такой, какой есть и не надо меня переделывать», которая, конечно, не набатом гремела, но засела под черепом крепко.

И как раз, когда Сатор замешкалась у лестницы, соображая, вверх ей идти или вниз, раздался спасительный глас с небес. Вернее, с потолка, но все равно спасительный:

— Одиннадцатая бригада на выезд. А-адиннадцатая…