— Погодите, — старший выставил ладони, будто защищаясь. А защищаться такими в самый раз — каждая с лопату размером. — Вам же еще вчера сказали… Да вот, девочки даже записали, — бугай порылся в кипе бумаг, ворохом на столе лежащей, вытащил листок, сунув его в сторону тетки. — Связались с отделением, куда вашу дочь госпитализировали, диагноз подтвердился. У девушки разрыв трубы, внематочная беременность, срок…

— А с ними я еще разберусь! — грозно пообещала дама. — Тоже мне, трубы! Она что, трубочист? Или как его, водопроводчик?

— Я ничего не знаю про водопроводчиков, — насупился лысый, — только к нам-то какие претензии? Желаете судиться — пожалуйста, ваше право.

— Уж вот точно, мое! — снова покивала жиденькими кудельками тетка. — Только это все цветочки, вот вам ягодки: девка-то эта ваша колечко поперла!

— Какая… девка? — опешил старший, глазами захлопал, как удивленный до крайности филин.

— А вот эта! — женщина ткнула в сторону Ани пальцем-сарделькой. — Не отвертишься, шалава! Отдавай кольцо, стервь!

Честно говоря, Сатор не очень-то и поняла, в чем ее толстуха обвиняет, потому и ответить связного не сумела, лишь плечами пожала как-то кривовато, при этом, кажется, еще и улыбаясь совершенно по-идиотски.

— Какое еще кольцо? — насупился бугай.

— Такое вот, семейное! Золотое с рубином и бриллиантики по ободку, от бабушки мне досталось. Скажешь, не видала такого?

Женщина резко, всем телом, развернулась к Анет, прищурилась эдак угрожающе.

— Видела, — промямлила Сатор, — только…

— Правильно и нечего отпираться, — похвалила ее дама. — В сортир у меня дома шастала?

— Да, но…

— Колечко на полочке видала?

— Да, но я…

— Вот и получается: она стырила, — довольно заключила тетка, откидываясь на спинку стула, и добавила почти спокойно. — Отдавай перстень, дрянь. Ну или деньгами плати, а не то я прямо отсюда в полицию побегу, мало никому не покажется.

— Семейная реликвия, значит? — снова у пола поинтересовался Кайрен.

Кажется, он вообще ни разу, пока эта дичь творилась, взгляда не поднял.

— Семейная, — подтвердила толстуха, — от бабушки передаденое.

— На полочке в сортире?

— И чего такого? У меня свидетелей куча, подтвердят. И соседка и все. Пока вы не прикатили, лежало себе, а как убрались, и нету колечка. В общем, платите или тут у вас все по кирпичику разнесут. Я свои права знаю! Понабрали шалав с улицы, а у приличных людей…

— Ну вот что, — как-то нехорошо протянул Нелдер, наконец отлипая от подоконника, — слушайте сюда, дорогая мама чистой девочки. Или вы подобру-поздорову уматываете отсюда, или я помогу умотать. Выбор богатый.

— Ха! — хлопнула по коленям толстуха. — Защитничек выискался! Чай вместе мое колечко в скупку и сволокли!

— Нелдер! — рыкнул старший, вскакивая, по-медвежьи неуклюже выбираясь из-за слишком близко придвинутого к стене стола.

И не успел. Пока бугай возился, Кайрен почти строевым шагом промаршировал к женщине, сгреб ее за шиворот потертого жакета и поволок к выходу. Дверь он, правда, предупредительно открыл, выпихал тетку, добавив ей в след такие пожелания, которые Ани даже шепотом повторить бы не рискнула. А потом захлопнул створку, да еще ключ в замке повернул. В дверь немедленно заколотили и вроде бы не только кулаками, но и ногами. К счастью, здание подстанции строили давно, даже и не в этом веке, потому все тут было массивное, надежное.

— Тебе неприятностей мало? — рявкнул лысый. — Обвинения в побоях не хватает? Она же их мигом снимет!

— Да иди ты, — вяло отмахнулся Нелдер, опять отходя к окну.

На Ани он по-прежнему не смотрел.

— Н-да, — крякнул бугай, поднимая перевернутый стул, но садиться старший не стал, только спинку обеими ладонями покачал. — А в полицию обращаться все-таки придется. Лучше уж мы со своей стороны… Пусть разбираются, что там да как.

— Да что там разбираться! — досадливо цыкнул Кайрен. — Первый раз, что ли? Просто денег хочет.

— Я заплачу, — пробормотала Анет.

— Не реви, — раздраженно, а, может, и брезгливо посоветовал Нелдер.

— Я не реву. Я заплачу. Только я правда ничего не брала. Честно!

И вот тут Сатор все-таки не выдержала, на самом деле заревела. Стыдно было так, аж горло перехватывало, но и поделать с собой Ани ничего не могла. Поэтому лишь лицо ладонями закрыла.

Уже знакомое и даже умудрившееся стать если не любимым, то почти «своим» кафе встретило все той же тишиной безлюдья, хрустящим запахом свежевыстиранных скатертей и цветами в вазочках, только сегодня вместо ромашек были розоватые метелки — Анет забыла, как они называются, если вообще когда-то это знала.

Ну и проверенное средство — крепчайший кофе с коньяком — не подвело: икота, одолевшая Сатор сразу же, как только она перестала рыдать, исчезла, оставив под грудиной дырку сосущей пустоты. И в голове прояснело. Хотя вот последнее нисколько не радовало, потому как реальность моментально навалилась полной безнадегой вкупе с безвыходностью.

— Мне, наверное, вернуться надо, — пробормотала Ани.

Понятное дело, возвращаться совершенно не хотелось. Ой, да лучше б сразу на плаху пойти, чем снова на подстанции оказаться! Но надо же что-то сказать и, желательно, чтобы это «что-то» для разнообразия оказалось умным и правильным. Не сидеть же до обеда молча, разглядывая кофейную гущу, успевшую уже слежаться на дне чашки. Особенно когда напротив тебя мужчина уже, кажется, третью папиросу раскуривает.

— Зачем? — поинтересовался тот самый мужчина.

— Что зачем? — тупо переспросила Анет, начисто забыв, о чем сама только что блеяла.

— Зачем тебе возвращаться? — терпеливо уточнил Нелдер.

— Заявление написать. Об увольнении.

— Зачем? — попугаем повторил Кайрен.

— Ну как же? — пораженная до глубины души Ани даже на врача посмотрела, правда, взгляд тут же отвела.

Во-первых, стыд жег. А, во-вторых, опухшие от рева веки давили на глаза, будто свинцовые. Ну да, красиво, как актрисы в иллюзионе, плакать Ани не умела. Стоило только слезинку уронить и физиономия мгновенно отекала подушкой, красными пятнами шла. В общем, красота неимоверная.

— Так ты и скажи «как же», — посоветовал Нелдер, лишним сочувствием явно неотягощенный. — Бараш, даже Дундуку понятно: ты тут не при чем.

— А кто такой дундук?

— Доктор Меллар, ты его видела, такой… На старого козла смахивает. Так с чего вдруг увольняться решила? — гнул свое лишенный всякой чуткости Кайрен.

— Да ради Близнецов! — попыталась возмутиться Ани. Честно говоря, получилось не очень, вяленько так, без экспрессии. — Ну какая разница, кому и что там понятно? Слышали поговорку: «То ли он украл, то ли у него украли, только была там какая-то неприятная история». Пальцем-то все равно показывать станут.

— Делать людям больше нечего, — фыркнул «пират», — только пальцами в тебя тыкать. Лучше расскажи, с чего ты вообще на «экстренную» сунулась. С твоим-то образованием и связями могла бы место получше найти.

— Ну причем тут связи? — по-прежнему вяло ощетинилась Сатор.

— Хорошо, — легко согласился Кайрен, — оставим связи в покое. Так с чего вдруг «экстренная»?

— Вы не отстанете, да? — слабенько улыбнулась Анет.

— Я похож на человека, способного отстать? — эдак театрально, гротескно даже удивился Нелдер. И добавил уже совершенно нормально: — Давай выкладывай.

И куда тут деваться? Пришлось выкладывать. Правда, поначалу-то Ани старалась лишь сухих фактов придерживаться, но сама не заметила, как увлеклась. Или это просто коньяка в кофе оказалось больше, чем она ожидала? Кстати, во второй чашке его тоже было не две ложки.

Так или иначе, но получилось, выложила действительно все: про то, что собирается стать нейрохирургом, чего бы это не стоило. Про дядюшкины козни, про семью вообще. А там и про наставницу, доктора Кассел, первую в Кангаре и, наверное, во всей империи, женщину-нейрохирурга, еще и умудряющуюся оперировать без магии, потому как допуска лишена. То есть, сама-то Кассел себя вряд ли считала чьей-то наставницей, но Анет привыкла ее так называть, мысленно, понятно, но…